всём при этом фигня небесполезная, а сейчас гоняется в тестовом режиме для проверки на текущих обитателях реки и выявления недоделок. Нагружая при этом корабельный реактор и вызывая у Петровича приступ петровичизма в острой фазе.
Придя к этим выводам, мы умеренно погордились своей проницательностью и направились на палубу, любоваться округами.
Вообще, полюбоваться было чем: и серая Печора, несущая остатки льдин, и прибрежные пейзажи, когда не ожидаешь, что какая-то сволочь тебя сцапает, оказались приглядны, несмотря на ранюю весну. А ближе к вечеру разразилось северное сияние, действительно потрясающее в своей красоте, отражённое в реке — казалось, Хариус плывёт по реке разноцветного огня. На это зрелище на палубу, почти весь день пустынную, высыпал практически весь не занятый на вахте экипаж, а машины Хариуса, до того мерно, но тихо гудящие, замолчали.
— ТО, — догадался я.
— Похоже на то, — не стала спорить Светка.
— Именно, молодые люди, — подал голос оказавшийся неподалёку Дмитрич. — Но ночью техосмотр и обслуживание, да ещё на ходу, мы будем проводить только этот и пару ближайших дней, не больше. Потом будем вставать на днёвки.
— Ночью и без хода опасно?
— Ещё не слишком, но надо переходить на походный режим, — пожал плечами капитан.
А я тем временем нацелился на промелькнувшего неподалёку Василия. Дело в том, что мне не помешало бы потренироваться-попрактиковаться, чтоб “не заржаветь”. А у наёмников были стрельбища, тренировочные. Но Василий мои планы завернул:
— Сви…кхм, Георгий. Если ты про спарринги, то с тобой, тягачом таким, мои люди не выйдут. Ни на кулачках, ни на тренировочном оружии. На стрельбище приходи, не вопрос, но терять людей на пустом месте я не хочу, — отрезал он.
Я пытался объяснить, что я “аккуратно”, но нарвался на отказ. Да и сам понимал, вообще-то, что с моим чистым геномом, оптимизациями и химеризациями это будет не слишком эффективно, да и для людей опасно.
— А где мне тренироваться-то, Василий? Не то, чтоб критически нужно, но не помешает, а то в самый неподходящий момент что-то не то сделаю, — озвучил я.
Ну и не стал говорить, но фактор того, что ОБПК у меня толком не опробован, в плане со спиной-рёбрами. Голову то мне Солнышко Знаний опробовало, как и позвоночный столб. Это мы со Светкой предположили, а БАППХ на сеансе подтвердил. А то фигня выходила — ну не мог я после этого ящика без последствий на несуразицу окружающего ругаться.
В общем, попробовать новые возможности в условно-боевой обстановке, до перевала через Урал, очень не помешает. Не говоря о том, что у меня ОБПК ноги перестраивает потихоньку, и в обозримом будущем перестроит. Правда, там демонстрировать окружающим ряд позиций не стоит, типа выворачивающихся в разные стороны суставов и прочего.
Но Василий прав, кроме стрельбища, мне на тренировочных площадках наёмников ловить нечего. Но ОЧЕНЬ не помешало бы ведь!
— Знаешь, Георгий, — после раздумий озвучил Василий. — Мы через пару дней на днёвки будем вставать. Где у поселений, а где у островов Печоры. Поохоться там на местную живность, не думаю, что тебе это сложно, Свинобой, — всё-таки обозвался он. — Вот тебе и тренировка. Больше ничего предложить не могу, — пожал он плечами.
— А вы высаживаться не будете? — уточнил я.
— Нет, — покачал головой Василий. — Лишний и бессмысленный риск. Я бы и тебе не предлагал, но…
— Я сам спросил, — кивнул я.
— Ну да.
В общем, продолжили мы пока наш отдых, я — перечитывая книжки, “спаррингуя” с Бейго. Кстати небесполезно, несмотря ни на что. Ловкий и быстрый у меня пёс. Правда, аккуратным приходилось быть: я ударом кулака и вправду мог броню гнуть.
А Светка — с народом общаясь и на нас любуясь, ценные замечания отвешивая. Ну, вообще — ехидные такие и бестолковые, но у неё характер такой, так что мы не обижались, только огрызались, каждый по-своему.
Хариус плыл себе дальше, ежедневно, пока на плаву, останавливая машины. Поселения какие-то на берегах мы изредка проплывали, но то ли время неурочное выходило, то ли что-то не слишком хорошее о них корабельные знали. В общем, проплывали без остановок, пока, наконец, Хариус не бросил якорь на вытянутый такой, скалистый остров.
— Раков у него нет, очень обрывистый берег, раньше скала была, — ответил на вопросы один из наёмников-дежурных на орудийной башне. Но Свинобой, вы сами смотрите — якорь не в воду брошен, — указал он.
Что было именно так — разлапистая рогулька якоря, удерживающая Хариус на натянутой цепи, заякорилась за кривые разлапистые кусты-лозы на берегу. Несмотря на раннюю весну — вполне себе зелёные, болотно-салатовые такие.
— А отплывать будем — лапы сомкнутся, на якоре механизм есть. И поплывём дальше, — непрошенно, но уместно пояснил он.
— Стоим же тут долго? — уточнил я. — И что за живность на острове водится?
— Стоим, думаю, часов восемь — первая стоянка, — рассудительно озвучил наёмник. — Живность тут — гуси и лебеди, остров даже называется — Лебединый, — продолжил он. — Поохотиться хотите, Свинобой?
— Что-то типа того, — признал я.
— Это вам к боцману надо, — проконсультировал любезный наёмник.
И потопала наша троица в боцманскую, где боцмана не оказалось. А потом ловили неуловимого Игоря на палубе, но отловили, мы упорные.
Кстати, вопреки всеобщему представлению, что на каждое слово боцман непременно должен желать якорей в задницу, себе и окружающим, Игорь, парень тридцати биолет, был человеком вежливым, с тихим голосом.
Правда, широкие плечи и крепкие кулаки, украшенные татуировками якорей, переплетающимися с набухшими венами, прямо указывали, что для поддержания порядка Игорю орать и материться не нужно. Ну и матросы, занятые какими-то матросными делами, и вправду ловили каждое его негромкое слово.
— Игорь, здравствуйте, — поздоровался я.
— Доброго вам дня, Георгий, и вам, Светлана, — аж слегка поклонился вежливый детина.
Ну как, детина — метр восемьдесят где-то ростом. Но по современным тенденциям — здоровяк, почти великан. А я и без “почти” выхожу, мысленно хмыкнул я. Впрочем, носитею БАППХ вообще себя с простым человеком сравнивать не совсем честно, так что на мысли я эти мысленно махнул