Читать интересную книгу Возможно все - Салли Уилбрик

Надо же, как просто попалась она на крючок к Реджинальду Хоггвардсу! Как плохо без денег. Интересно, когда вернется его жена, она выпишет чек или выдаст наличными?

Миллисент на мгновение отложила учебник. Нечего унывать, скоро у нее будут деньги, много денег... Она купит подарки матери и ее новому мужу, Франклину Бауму. Только бы мама была счастлива, лишь бы не повторилась история с бывшим отчимом Миллисент!

Неожиданно в дверь раздался осторожный стук, кто-то подергал ручку. Странно, Реджинальд всегда соблюдал условия контракта и никогда не беспокоил ее по субботам, когда дневные дела все были выполнены. Кто бы это мог быть?

- Миллисент, крошка, можно тебя на минутку? Это я, Роза! - раздался высокий голос, принадлежавший брюнетке-редактору.

Милли вскочила с кровати, запахнула на груди легкое тонкое платье, когда-то подаренное матерью, и подошла к двери.

Зачем она могла понадобиться? Может быть, у нее хотят спросить мнение по поводу гала-концерта, который транслировался по второму каналу национального телевидения?

А что, концерт получился очень славный, без грубых песен с примитивными текстами. Там даже выступала сама Диана Форрествуд. Какая она душка! Ни за что не угадаешь, сколько лет певице...

Миллисент открыла дверь, выглянула в коридор и увидела Розу. Глаза брюнетки сверкали, на ее плечах был длинный темно-зеленый шелковый халат, тонкие нервные пальцы левой руки сжимали длинный мундштук с дымящейся сигаретой. В правой руке женщина цепко удерживала за горлышки четыре бутылки с пивом.

- Детка, помоги мне, я боюсь! В доме, кажется, никого, только ты да я! Проводи меня в ателье, там, на лестнице, совершенно темно!

- А где господин Хоггвардс? - спросила Милли, цепляя на ноги босоножки. - Разве он уехал?

- Роли отправился провожать Айрин! У нее неприятности с аккумулятором, честное слово!

На лестнице, что вела в ателье, действительно, оказалось совершенно темно, хоть глаз выколи. Девушка в который раз мысленно посетовала, что работодателю безразличен собственный дом - сколько раз она обращала его внимание на скверную проводку, на отвратительный электросчетчик, на ужасные выключатели. Пятно света от электрического фонаря в руке Миллисент перебегало со стены на стену, Создавалось жуткое ощущение, будто стены качаются, и вот-вот готовы упасть.

- Видишь, как страшно у вас в вашем Волчьем логу! - брюнетка, повизгивая от страха, стала подниматься по ступеням. - Иди следом, маленькая Миллисент!

Открытая дверь в ателье выглядела как вход в преисподнюю - так было темно внутри, что луч фонаря даже не достигал стен.

- Входите, Роза, не бойтесь! - вежливо проговорила она и смело шагнула вперед первой. Обхватив крепко Миллисент за талию, через порог ателье робко ступила брюнетка и отчего-то произнесла шепотом:

- Погаси, пожалуйста, фонарь!

- Пожалуйста...

Конечно, это было неожиданно, когда Роза в темноте спросила, девственница Миллисент или нет, но что тут странного? Девушка сама секретничала с подружками только в темноте, поэтому простодушно произнесла в ответ:

- Да!

- Это замечательно... Встречайте нас!

Резко щелкнул замок в двери, вспыхнул яркий свет. Некоторое время бедная мисс Рич стояла, совершенно ничего не видя после темноты. И лучше бы она вовсе ослепла!

В кресле, подле уставленного пивными бутылками письменного стола, сидел, заложив ногу за ногу, улыбающийся Реджинальд Хоггвардс. На столе, подбоченясь, стояла блондинка в туфельках на высоких каблуках. И туда же, на стол, старалась забраться брюнетка.

Но не это поразило Миллисент! Ее убило то, что все люди кроме нее, находившиеся в комнате, были абсолютно голыми! И мужчина, и обе женщины!

Девушка мигом бросилась к двери и упала, запутавшись ногами в валяющемся на полу темно-зеленом шелковом халате. Вскочила, рванула ручку и выбежала на лестницу.

Собственное платье Миллисент затрещало по швам, зацепившись о выступ декоративной деревянной панели.

Она почувствовала себя облитой грязью, слух ее грубо царапал животный смех Реджинальда и веселые крики его разбитных женщин. Ты в волчьем логове, Милли! Прочь, как можно скорее, прочь отсюда!

С неизвестно откуда взявшейся силой девушка рванула платье, схваченное капканом, дернула еще сильнее, и освободилась из плена. Теперь бы выскочить из дома, пусть в ночь, в грозу... Бежать, куда глаза глядят!

...Наверху глухо заскрежетало железо. Казалось, огромный великан карабкается на крышу дома и заглядывает по пути во все окна, разыскивая спальню, где никак не может уснуть бедняжка Миллисент.

Да разве тут уснешь?! Девушка вновь приподнялась на постели, оглядела спальню незнакомца. Тоже еще то логово! Живет один, и наврал с три короба про сестру! Да нет у него никакой сестры!

Чья же на ней блузка? И где сейчас ее хозяйка? Кто она - блондинка, брюнетка? Живая, мертвая? Хватит, Миллисент, успокойся, не надо себя специально пугать! Сказано было, утром ты познакомишься с хозяином, поговоришь с ним спокойно, он отвезет тебя на автобусную станцию, может быть, одолжит немного денег на билет, а теперь спать!

Милли плотно зажмурила глаза, уткнулась носом в подушку. Но сон все не приходил.

И вновь ясно представилось, как рука незнакомца дотрагивается до нее чуть ниже талии, легонько шлепает ее.

Не мог же он ущипнуть меня там, но почему так живо чувствуется его прикосновение? А что он при этом испытывал сам: чувство превосходства или извращенное удовлетворение?

Школьный психолог, человек с колючими маленькими глазками на круглом безусом лице, с жаром утверждал, что маньяки любят испытывать именно извращенное удовлетворение. Девушка постаралась представить себе глаза незнакомца, потом вновь почувствовала легкую тошноту от съеденного через силу миндального печенья. Потом...

Потом Миллисент крепко уснула и даже под утро не видела никаких снов, ни плохих, ни хороших. Впрочем, один сон все-таки приснился, страшно дурацкий. Снилось, будто она ночью спустилась в кухню, где на полу храпел ночной незнакомец, прокралась к буфету, и прямо из коробки стала есть миндальное печенье. А затем вдруг упала в обморок. Врачи примчавшейся "скорой" делали промывание желудка, пичкали ее всевозможными лекарствами, однако, ничего не помогало. А на рассвете, когда в кронах лип бодро запели птицы, бедную Миллисент стошнило пахнущей миндалем желчью на прекрасный изумрудный пол потрясающе красивой кухни...

Проснувшись, Миллисент в ужасе подпрыгнула на постели. Никого вокруг не было, ни врачей с резиновыми шлангами и клизмами, ни незнакомца.

Пыльный пол огромной комнаты был устлан не менее пыльными книгами, в затуманенные окна еле пробивались солнечные лучи.

Зато кровать была хороша! Огромная, мягкая!

Резную спинку в изголовье украшало распятие из черного дерева, прекрасное белье пахло цветами лаванды, немножко мятой и чуть-чуть гелиотропом. Несмотря на то, что Миллисент уснула под утро и видела жуткие сны, она чувствовала себя выспавшейся, здоровой и молодой, так можно чувствовать себя только в восемнадцать лет.

- Миндаль, - отчего-то проговорила тихо Миллисент и не почувствовала тошноты. Удивительно, она в чужом незнакомом доме, а чувствует себя в безопасности.

Стул надежно запирал дверь, никто не убил и не изнасиловал Миллисент. Ура!

Но что это?! Ручка двери вдруг задергалась, вот поехал вместе с дверью стул, вот показалась голая мужская рука...

Миллисент с остановившимся сердцем проследила за тем, как рука положила на спинку стула свернутый халат и полотенце. Хрипловатый голос с той стороны произнес:

- Горячая вода в душе на третьем этаже.

Ничего себе! Сколько же в доме всего этажей, сколько всего ванных комнат? Ремонт в таких хоромах будет идти лет тридцать, рехнуться можно, поразилась она.

С этой минуты Миллисент уже не чувствовала себя в безопасности. Почему это хозяин особняка так запросто открыл дверь? В детстве, когда ей было лет пятнадцать, стул, приставленный к двери, великолепно ее выручал.

Тогда названный брат, слава Богу, бывший названный брат, предлагал наивной Миллисент свою дружбу. Сыну Ли Дженкинса - второму мужу мамы, Джорджу, исполнилось двадцать два года. Это был низкорослый крепыш с оловянными глазами-пуговками, думающий лишь о собственной выгоде и заботящийся лишь о красоте своих ногтей.

Когда мама вышла замуж за Дженкинса, его сын стал жить сначала в их доме, а когда дом продали, в тесной квартире. Сын во всем походил на отца!

Джордж обманом избавился от службы в армии, отлынивал от любой работы и при этом умудрялся получать пособие по безработице.

Еще он шлялся по пивным и дискотекам, не пропускал ни одного игрального аппарата, а также ни одной юбки. Подружки Миллисент боялись приходить к ней в гости, им противно было выслушивать сальности в свой адрес.

Джордж часами полировал ногти кусочком замши, но странное дело - хоть ногти на руках Джорджа и блестели, как пластмассовые, под ногтями вечно была каемка черной грязи.