Если для каждого известия приходится ставить вопрос, к какому времени оно относится, то решение этого вопроса затрудняется почти полным отсутствием в мусульманской литературе сведений о происходивших исторических событиях. Арабы мало интересовались войнами, происходившими между отдельными тюркскими народностями, и заменой одного кочевого государства другим; без китайских, отчасти также греческих источников мы не имели бы о ходе этих событий никакого представления. По той же причине нам гораздо яснее события, происходившие на востоке, в пределах Монголии и Китайского Туркестана, чем события, происходившие в западной части среднеазиатских степей.
Только благодаря китайским источникам мы знаем, что государство тюрок-огузов было сменено в Монголии в 745 году государством уйгуров. Главная ставка уйгурского кагана находилась также на Орхоне, приблизительно в той же местности, где впоследствии был построен монголами город Каракорум; около ставки уйгурского кагана, как показывают развалины, тоже возник город, притом гораздо более обширный, чем город монгольского периода. Уйгурское государство просуществовало около ста лет, до 840 года, когда было уничтожено нашествием с запада киргизов. Китайские же источники сообщают нам, что борьба между кочевниками сопровождалась переселением вытесненных из Монголии кочевников в пределы Китайского Туркестана, где они постепенно переходили к оседлости и к городской жизни. В восточной части этой области, несмотря на смену народов, сохранялись, по-видимому, традиции, установленные первыми тюркскими поселенцами — басмылами. В орхонских надписях упоминается титул басмыльского владетеля идикут — буквально «священное счастье» или «величие»; слово кут в тюркском языке употреблялось, когда говорили о государе, в смысле европейского «величества».
Часть тюрок-огузов, переселившаяся в Китайский Туркестан, носила у китайцев название шато, то есть «степные». Эти тюрки владели Бешбалыком еще в начале IX века и потом под давлением своих соплеменников с запада должны были уйти дальше на восток, в пределы Китая, где во второй половине IX века приняли участие в происходивших в Китае смутах и спасли престол китайского императора от мятежников. Среди мелких династий, владевших северо-западными областями Китая в первой половине X века, были и династии, вышедшие из тюрок-шато.
Во второй половине IX века в местность с городом Бешбалыком пришли уйгуры, вытесненные из Монголии киргизами; это произошло в 860 году. Здесь образовалось уйгурское княжество, существовавшее до монгольского периода, до XIV века; другое княжество было основано уйгурами в пределах собственно Китая, где теперь город Ганьчжоу; перед этим за эту местность происходила борьба между китайцами и тибетцами, и власть большей частью принадлежала тибетцам. В XI веке одному тибетскому народу, тангутам, удалось отнять эту область у уйгуров и основать здесь свое государство, которое впоследствии было покорено монголами; области с тех пор было присвоено наименование Тангут. Уйгуры, живущие в Тангуте, с тех пор не имели политического значения, но остались там до сих пор и отчасти сохранили свой язык, представляющий одно из старых тюркских наречий; только здесь отчасти сохранился известный нам по орхонским надписям и по уйгурским текстам своеобразный счет, с присоединением единиц к слову, означающему следующий десяток: бiр jiгipмi — буквально «один-двадцать», значит не 21, а 11, бiр отуз — не 31, а 21, и т.д.
Подобно тюркам-огузам, уйгуры тоже оставили несколько исторических надписей, причем, однако, самая длинная и интересная надпись сделана на китайском языке. Надписи подтверждают свидетельство китайских источников, что уйгуры не остались шаманистами, кактюрки-огузы, не подвергались влиянию не буддийской пропаганды, а приняли одну из религий запада, манихейство. Как до них буддисты и одновременно с ними христиане, манихеи имели успех у согдийцев, а потом воспользовались торговыми успехами этого народа для распространения своей религии{11}; вместе с длинной китайской надписью, где между прочим говорится о принятии уйгурами манихейства, сохранилась и небольшая надпись на согдийском языке, из чего видно, что уйгуры были обращены в манихейство согдийскими миссионерами. Из китайских источников мы знаем, что миссионеры не пришли к кочевникам из Согда, но встретились с ними в Китае во время похода туда уйгурского кагана в 762 году. Из этого видно, насколько торговля с Китаем была для западных народов важнее торговли с кочевниками. Только после основания торговых колоний в самом Китае и на пути туда согдийцы могли оказывать более значительное влияние на тюркских кочевников, тем более что именно в это время происходили частые вторжения тюрок как в Китай, так и в нынешний Китайский Туркестан.
В области религиозной пропаганды влияние на тюрок согдийцев было более разнообразно, чем влияние индоевропейских народностей, живших в Китайском Туркестане. На двух индоевропейских языках, известных нам по находкам, сделанным в Куче и Хотане, сохранились только памятники буддийской литературы, тогда как на так называемом согдийском языке (пределы географического распространения этого языка не установлены; возможно, что на нем говорили в Кашгаре и в соседних с ним городах) сохранились, кроме буддийских произведений, произведения манихейские и христианские; все три религии представлены в переводных и оригинальных произведениях на тюркском языке.
Главные успехи манихейства и христианства относятся к концу VII и к началу VIII века, то есть к тому времени, когда в Западной Азии уже установилось политическое господство ислама. Ислам первоначально не был религией индивидуального миссионерства и распространялся преимущественно посредством сношений мусульманской державы, военных и мирных, с чужими государствами и обществами. Поэтому вполне естественно, что открывшимися после мусульманских завоеваний возможностями другие религии воспользовались раньше, чем ислам.
В истории тюрок принятие манихейства уйгурами имело большое значение. Каковы бы ни были успехи буддийского и христианского миссионерства, мы не имеем известий о том, чтобы какой-нибудь тюркский народ в VIII веке или раньше принял буддизм или христианство. В первый раз тюркский народ переходил от шаманизма к религии, основанной на этических принципах; по учению шаманистов даже убийство приносило человеку в будущей жизни только пользу; по учению манихеев запрещалось не только убийство людей, но и убиение животных и употребление в пищу их мяса. Противоположность между старым и новым учением сознавалась и самими тюрками — в надписи говорится, что народ, питавшийся прежде мясом, будет теперь питаться рисом, что страна, где совершались убийства, будет теперь страной, где проповедуется добро.
Небольшая согдийская надпись, найденная вместе с китайской надписью уйгурского кагана и вместе с несколькими строками на тюркском языке орхонскими буквами, должна быть признана первым хронологически определенным фактом (надпись относится к первой половине IX века), свидетельствующим о распространении среди тюрок нового алфавита. Манихеи принесли с собой из Вавилонии (арабского Ирака) свой алфавит, но вместе с тем пользовались согдийским национальным алфавитом; и этот алфавит употреблен в согдийской надписи на камне уйгурского кагана. У согдийцев-иранцев этот алфавит скоро был вытеснен арабским; употреблялся ли он вообще когда-нибудь для записи мусульманских текстов, не известно. С другой стороны, полученный от согдийцев алфавит сохранялся среди уйгуров и стал известен в науке под названием «уйгурский»{12}. Мы знаем, что он у тюрок не сразу бы вытеснен арабским и после принятия ислама; вместе с тем уйгуры распространили этот алфавит в Монголии, и вместе с монголами он снова пришел на запад; несколько позже тот же алфавит был заимствован у монголов маньчжурами. Таким образом, алфавит семитского происхождения благодаря согдийцам, уйгурам и монголам дошел до Великого океана. Согдийское происхождение этого алфавита не подлежит сомнению и было известно и мусульманам; об этом вполне определенно говорит мусульманский автор начала XIII века Фахр ад-дин Мубарекшах Мерверруди. Для самих тюрок замена орхонского алфавита уйгурским была шагом назад; уйгурский алфавит гораздо меньше, чем орхонский, был приспособлен к передаче звуков тюркского языка.
После вытеснения уйгуров из Монголии манихейство было принесено ими в основанные ими княжества в Китайском Туркестане и Ганьчжоу. Возможно, что в первом манихейство распространилось и раньше, в эпоху тюрок-огузов или их преемников, живших там до прибытия уйгуров. На это как будто указывают слова арабских географов.
Классическим веком в истории арабской географической литературы был X век. До нас дошел целый ряд сочинений арабских географов этого периода, оставивших подробное описание мусульманского мира и вместе с тем краткие сведения о пути из мусульманских стран через страны, населенные тюрками, в Китай. По этому описанию, все пространство от Каспийского моря до Китая находилось под господством трех тюркских народов: гузов, то есть огузов, — от Каспийского моря до среднего течения Сырдарьи; карлуков, через страну которых приходилось ехать от Ферганы к востоку в течение двадцати дней; тугузгузов, или токуз-огузов, — дальше к востоку до Китая.