К половине пятого со стороны австрийцев не было признаков жизни. Обстрел продолжался лишь с нашей стороны. Около пяти, вслед за окончанием артиллерийской стрельбы, мы быстрым налетом захватили первую линию окопов. Сопротивления никакого, не было.
Первая линия нами занята почти без потерь. Что только представилось глазам в этих окопах! Огромное количество убитых австрийцев, масса разорванных в клочья. Тут же совершенно обалдевшие, растерявшиеся люди, лишенные разума, не понимающие, что вокруг них происходит. Я думаю, что из всей первой линии не осталось ни одного полностью уцелевшего человека.
Вскоре перешли в наступление на вторую линию. Разрушений проволоки перед второй линией было меньше, и нам пришлось пустить в ход ручные ножницы. Я сам застрял в первой линии, руководя действиями своих взводов через посыльных. Но видел, как расстреливали наших солдат, застрявших перед неразбитыми проволочными заграждениями, почти в упор.
Но вот взята и вторая линия. Некоторый интервал во времени. Затем наступление на третью линию. Во время этого наступления у меня убили прапорщика Плохотного, ранили Патютко, сильно контужен Жуков, убили Лапшина (подпрапорщика) и много старых солдат.
Когда мы стали к концу дня подсчитывать свои остатки, то я не досчитался половины людей роты. Правда, мы взяли много австрийцев в плен, много захватили трофеев, значительно больше захватили, чем потеряли, но все же велика потеря и в роте.
После этого боя мы сидели сравнительно спокойно три дня, пока наша артиллерия меняла свои позиции и продвинулась ближе к Сапанову. Но что произошло сегодня, я сейчас передать не в состоянии. Было что-то кошмарное. Сегодня мы перешли в дальнейшее наступление, но совершенно неожиданно 12-я рота благодаря идиотству Савицкого попала в исключительно скверное положение. Есть еще спирт?
Я налил еще стакан разведенного спирта. Ханчев выпил. Пролежал несколько минут молча. Попросил сделать ему на голову компресс. Старался собраться с мыслями, чтобы продолжить свой рассказ.
— Спи, потом расскажешь.
Не желая утруждать Ханчева дальнейшим рассказом, я вышел из землянки. Вернувшись часа через два в землянку, я застал Ханчева сидящим за чаем, разговаривающим с Ларкиным и своим денщиком Хабидулиным о хозяйственных делах.
Ханчев спрашивал, где находятся повозки, в которых хранятся вещи третьего батальона (они находятся в обозе второго разряда), сколько времени надо пройти пешком до Лутовищ, чтобы принести оттуда белье и другие вещи. Я просил его не беспокоиться посылкой денщика за двадцать километров, взять белье у меня и пойти вымыться в импровизированной бане, которую мои солдаты устроили при обозе.
Ханчев сходил в баню, надел чистое белье, новую суконную солдатскую гимнастерку и штаны и через час вновь сидел со мной за чаем. Шутливый оттенок был в его голосе.
— Спасибо, что накормил и напоил, особенно за последнее, — смеялся он. — Теперь я совершенно здоров, Я думаю, что я не столько контужен, сколько измучен и издерган Сейчас шум в ушах прошел, голова посвежела, лишь чувствую себя несколько разбитым. Думаю, что, прожив у тебя несколько дней, смогу обратно вернуться в роту.
— Живи сколько угодно, а главное — сколько позволят, — пошутил я.
— Расскажу все по порядку. Наступление 22 мая велось более организованно, чем когда-либо. Это мы приписываем непосредственному руководству Музеуса, который разместился по соседству с наступающими частями. Офицеры были вместе с частями, и даже Савицкому не удалось изловчиться застрять где-нибудь при штабе. Радцевич находился на расстоянии каких-нибудь четырехсот метров от первой линии окопов.
Таким образом, первый день прошел хорошо. Солдаты видели, что офицеры не отстают, находятся близко и подвергаются такой же опасности. Зато в последующие дни стало по-иному. Первые три дня мы сидели в третьей линии австрийских окопов, затем подошли к их следующей оборонительной линии, проходившей за деревней Вербой. Музеус к этому времени перешел в Сапанов, там же остался и Радцевич. Савицкий, сославшись на сильную контузию, тоже застрял в Сапановских окопах и дальнейшим наступлением решил командовать через ординарцев, находясь в трех-четырех километрах от рот. Вечером Савицкий передал по телефону, что он плохо себя чувствует и поручает мне старшинство над третьим батальоном. Я созвал ротных командиров, распределил между ними роли и решил, что, поскольку 12-я рота уже достаточно потрепана, наступление на впереди находящуюся новую линию австрийцев поведут первые три роты батальона, а 12-я будет при мне все время в резерве.
Точно по расписанию, вслед за артиллерийским обстрелом первые три роты двинулись в наступление, оставив при мне своих связистов. Роты начали наступать на правый фланг австрийских позиций, находившийся далеко влево, примерно за полкилометра от участка моей роты. Левый фланг австрийцев упирался в Судовические болота, откуда, как мне казалось, ожидать каких-либо сюрпризов оснований не было.
На всякий случай я выставил караул для наблюдения за левым флангом австрийцев. То ли мои наблюдатели прозевали, то ли условия местности таковы, но вскоре после выхода в наступление прибежавший ко мне Шурыгин испуганно доложил, что на нас с фланга наступают немецкие колонны. Я выскочил из землянки. Вижу, действительно, на расстоянии 500–600 шагов движется немецкая часть в количестве 250–300 человек. Позвал к себе пулеметчика Махова, Шурыгина и Коптева.
Затаив дыхание ждали мы приближения немцев. При только что взошедшем солнце нам был заметен каждый немец. Они шли равномерно, четко, сомкнутой колонной. Подпустив их шагов на 300, мои пулеметчики одновременно из трех пулеметов открыли по ним огонь. Немцы шарахнулись, бросились на землю окапываться. Но пулеметы так резали, что через какие-нибудь десять минут вся колонна осталась пригвожденной к земле. Тут я бросил на немцев свой первый взвод, который целиком захватил уцелевших, разоружил и в сопровождении нескольких солдат направил в Сапанов.
Прошло полчаса. Видим опять со стороны Судовических болот новую группу немцев. Повторяем тот же маневр и через полчаса забираем почти полностью ее в плен.
Прождали еще с полчаса. Снова оттуда же выходит колонна людей, численностью значительно больше предыдущих. Тут мне пришлось ввести в бой, кроме своей роты, еще оттянутую от наступления полуроту 9-й роты. Новая немецкая колонна шла с большими предосторожностями и уже не сомкнутым строем, а врассыпную. Бой с ней продолжался не меньше двух часов. Положение 12-й роты стало в высшей степени угрожающим. Немцы упорно накапливались и шаг за шагом продвигались вперед. Звоню по телефону Савицкому о высылке резервной роты на помощь. Савицкий отвечает, что в его распоряжении ничего нет. Звоню непосредственно Моросанову. Моросанов отвечает, что сделал распоряжение Савицкому обеспечить разгром наступающих на 12-ю роту немцев. От Савицкого ни звука. Приходится выводить еще одну роту из расположенных на австрийском правом фланге. В это время к немцам подходит подкрепление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});