Недавние исследования ученых Томского университета относят к этой эпохе средневековья (XV–XVII вв.) и освоение в Сибири железоделательного производства из местных руд. Археологи А. М. Малолетко, А. В. Мананко и О. Ю. Паскаль, рассматривая вопросы производства железных изделий в Томском Приобье, по материалам городища Шеломок, получили результаты металлографических и металлофизических исследований и сделали вывод о всем применяемом технологическом процессе.
Сидеритовые руды добывались по берегам Томи выше устья р. Ушайки. Руда дробилась на небольшие (около 5 см) обломки, которые обжигались на костре в течение нескольких часов и измельчались затем до порошка. В ближайших старинных озерах или на низинных болотах добывали флюсы – довольно рыхлые скопления хемогенного кальцита с обильными раковинами моллюсков и заметно запесоченные.
В суглинистом грунте делалось углубление со сферическим дном, над которым создавалась из крупных галек и, очевидно, сланцевых плиток, найденных в большом количестве на городище, наземная конусообразная часть печи. Гальки и плитки скреплялись влажным суглинком, который добывался на месте. Печь обмазывалась глиной и затиралась рукой.
Для отделения железа от руды, которая представляла из себя полуторную окись железа, требовалось удалить атомы кислорода. Это осуществлялось с помощью древесного угля, который для окисления (сгорания) требует значительное количество кислорода.
Расплав руды испытывал гравитационную дифференциацию – более тяжелые частицы железа опускались вниз, легкие шлаки всплывали. Шлаки удалялись из печи, вероятно, не за один прием.
Экспериментально учеными установлено, что температура, которая создавалась в таких печах, достигала 1230–1250 °C. Получаемое кричное железо, найденное в раскопках, изучалось под микроскопом. В шлифах отмечались прожилки шлака и множество более рассеянных шлаковых включений.
Вероятно, кричное железо подвергали проковке, в ходе которой крупный шлак выкрашивался. Несколько кусков кричного железа могли свариваться в нагретом состоянии, мелкие изделия изготавливались в результате одной плавки.
Все это позволило археологам сделать вывод о том, что к XVII в. население Томского Приобья полностью освоило железоделательное производство, разрабатывая местные руды и производя все необходимые предметы.
Интересные сведения о железоделательном производстве приводит А. Р. Пугачев. Кузнец Федор Еремеев обнаружил железные руды в окрестностях Томска. Полученное из них железо было подвергнуто в Москве плавке, которая, как пишет автор, дала блестящий результат. Царской грамотой было предписано – из томского железа отливать только артиллерийское вооружение. Вернувшись осенью 1624 г., Еремеев приступил к разработке руды, о чем воевода сообщал в Москву: «Фетка с товарищи железо делают, ломают каменья от города 3 версты, да пережигают, и того де железа родитца мало» (Пугачев А. Р. Федор Еремеев – первооткрыватель железных руд Сибири // Вопросы географии Сибири. 1949. Вып. 1. С. 105–121).
В XVII в. начинают возникать в России железоделательные заводы, которые строятся или правительством, или частными лицами, преимущественно иностранцами, при содействии и помощи правительства. Первый железоделательный завод был построен правительством на восточном склоне Урала, затем появляются частные заводы в средней России, близ Тулы и Москвы, затем на Севере – в Олонецком крае.
1611 г. – этим временем закончил Н. М. Карамзин свою «Историю Государства Российского», сведениями которой мы столь часто пользовались в нашем повествовании.
Основные шаги и проблемы по освоению Сибири в XVII в. и позднее представляется возможным показать, перелистав «Полное собрание законов Российской Империи», с 1649 г., начатое первым изданием в период царствования Петра Первого, а также энциклопедические справочники и другие материалы.
В предисловии к «Полному собранию законов…» подчеркивается, что законы отображают внутреннюю жизнь государства: в них видно, как нравственные и политические его силы складывались, прогрессировали и изменялись. «История Государства без познания Законов не может иметь ни ясности, ни достоверности, так же как, с другой стороны, и Законы без Истории часто могут быть не понимаемы». Кроме того, в законах отражаются самые острые экономические проблемы, решаемые государством в тот или иной период.
Здесь видна расширяющаяся на Север и Восток география Российской Империи.
Еще задолго до знаменитых Камчатских экспедиций проходило познание Севера Западной Сибири, Восточной Сибири и Дальнего Востока первыми землепроходцами и мореходами. Их целью часто был поиск руд, промысел морского зверя и пушной промысел, а то и попутный захват новых земель, принуждение их населения к дани (так называемое «объясачивание»).
Эти люди проходили через невероятные трудности, обладали исключительным мужеством и отвагой, правда, применяя слова Карамзина, во многом такие качества подпитывались тогда «не желанием славы, но желанием добычи». Однако же их походы несомненно приводили к узнаванию для потомков новых мест для последующих, уже научных или просто более «цивилизованных» походов.
Обычно отсчет этой эпохи Российских великих географических открытий начинается после описанного нами ранее похода Ермака (1581–1584). Но надо не забывать и о том, что уже в XI в. русские мореплаватели вышли в моря Северного Ледовитого Океана. Поморы в XII–XIII вв. открыли для себя Вайгач, Новую Землю, в XV в. – Шпицберген, Медвежий (Бадигин К. С. Ледовые плавания русских поморов с XII по XVIII век. М.: МГУ, 1953). Не следует забывать и о том, что, вероятно, многое о побережье северных морей и ближайших островах издавна знали и проживавшие там коренные народы (чукчи, ненцы, коряки, эскимосы и др.), также обладавшие средствами передвижения собственной конструкции по суше и по морю.
К первой половине XVI в. относится освоение западного участка Северного морского пути – от Северной Двины до Тазовской губы в устье Оби, получившего название «Мангазейского морского хода». К 1572 г. в низовьях реки Таз появился первый поморский полярный порт, на месте которого в 1601 г. возникла «златокипящая» Мангазея – форпост дальнейшего освоения Северного морского пути.
Вторым направлением освоения Севера и Востока были экспедиции, осуществлявшиеся по рекам Восточной Сибири.
Кондратий Курочкин в 1610 г. прошел от верховьев (Маковский острог) до устья Енисея.
Промышленник Пенда в 20-х гг. XVII в. поднялся от устья Нижней Тунгуски до ее истоков.
Максим Перфильев в 1627 г. и 1639 г. совершил путешествия по Ангаре и верховьям Лены.
В 1633 г. землепроходец и мореплаватель, якутский казак Восточной Сибири Михаил Васильевич Стадухин возглавил поход на р. Вилюй.
Иван Ребров и Илья Перфильев в 1633–1636 гг. прошли от Якутска вниз по Лене до ее устья и обследовали морем побережье до устья рек Оленек и Индигирка.
Иван Москвитин в 1639–1640 гг. проследовал от Якутска, основанного в 1632 г., по Лене и Алдану, прошел по р. Мая к побережью Охотского моря, а затем морем – до впадения Уды и вверх по Уде.
А в 1640–1644 гг. Михаил Стадухин во главе отряда служилых людей, уже вместе с Семеном Ивановичем Дежневым, проплыл по Индигирке до Северного Ледовитого океана. Летом 1643 г. морем они достигли устья Колымы, где приняли участие в основании Нижне-Колымского острога. Во время экспедиции С. Дежнев побывал на Оймяконском плоскогорье и на р. Яне. По данным Энциклопедического словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона, в 1644 г. Михаил Стадухин открыл р. Колыма и сообщил сведения о неизвестном тогда чукотском народе.
Василий Поярков в 1643–1648 гг. ходил от Якутска по Алдану, Зее и Амуру к Охотскому морю, затем по морю вдоль побережья – до Охотска, а от него к Алдану. О нем, как о первом, совершившем путешествие по Амуру, достаточно подробные сведения находим в Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона (1890) по информации В. Е. Рудакова.
«Вернувшийся в 1641 г. из путешествия по р. Витиму служилый человек Максим Перфильев объявил якутским воеводам о нахождении серебряной руды на р. Уре. Для розыска последней, а также “медной и свинцовой руды и приведения под цареву руку новых людей”, живших по Шилке и Зее, был послан с 180 человеками (письменный голова) Поярков; он плыл по рр. Алдану, Угуру, Гономе, на последней пробыл в зимовке только 2 недели и с 80 казаками к весне добрался до р. Зеи, пройдя с неимоверными усилиями через “Камень” (Становой хребет). В стране даурской он ожидал прихода остальных казаков и, несмотря на сильный недостаток в съестных припасах, старательно “разведывал про руду, про синюю краску и про дорогие камни”. С прибытием казаков Поярков поплыл вниз по Зее и вошел в Амур, приняв его за Шилку; дошел до устьев Амура, где обложил ясаком гиляков и зимовал. Отсюда Поярков и его спутники решили возвратиться в Якутск морем, но выброшенные на сибирский берег, после долгого плавания по морю, вернулись в Якутск только в 1646 г., привезя с собой 12 сороков соболей и несколько гиляков. В отношении к своим служилым людям – казакам Поярков проявлял большую жестокость». После путешествия по Амуру Поярков доказывал необходимость освоения его Россией, что крайне выгодно ввиду «добрых земель в Пегой Орде (Приамурском крае)», но тогда его мысли не осуществились.