Читать интересную книгу Капитан и Враг - Грэм Грин

– Ничего он в Брюгге не скрывается. И вовсе он его не выкрал. Он же выиграл его у тебя. Выиграл по-честному в трик-трак. В трик-трак ведь не сплутуешь.

– Еще не придумано такой игры, в которой нельзя было бы сплутовать. И играли мы не в трик-трак, а в шахматы. В трик-трак сплутовать трудновато, а вот в шахматах… особенно после стаканчика-другого. Человек немного устает. Внимание его рассеивается. Переставишь пешку – вот тебе и мат. Ты ведь знаешь, Роджер любит чуточку сдвинуть детали. Взять хотя бы это имя – Капитан, как ты называешь его. Он же был сержантом, а вовсе не капитаном, когда немцы его сцапали, и я не думаю, чтобы в плену его могли повысить до офицера. Если он вообще был в плену – плену такого рода. Больно богатое у него воображение.

– Я не верю тебе. Ты всегда ревновал к нему.

– А в общем, какое это имеет значение, верно? Хочет быть капитаном – пусть себе… хотя, конечно, небезопасно это было – сцапать мальчишку.

– Он его вовсе не сцапал. И ты прекрасно это знаешь: он выиграл его в трик-трак.

– Я же сказал, что мы играли в шахматы, да и выиграл-то он, сплутовав.

– Ты же написал письмо директору школы, где говорил, что он может взять мальчика.

– Да, на день – покормить обедом и сводить в кино. А, да ладно, не будем спорить из-за таких мелочей, Лайза. Но все-таки какого черта он это сделал?

– Не хотел, чтоб я была одна, – вот почему. Он-то думает о других.

– Вот тут ты, пожалуй, права. Стыд и срам, что у тебя нет собственного ребенка.

– Ты же в этом виноват.

– Ты прекрасно знаешь, что сама хотела избавиться от того ребенка, Лайза. Вини мясника-доктора, а не меня.

– Я не хотела иметь _от тебя_ ребенка – это правда.

В ту пору их препирательство было выше моего разумения и еще долгие годы оставалось для меня тайной, так что этот диалог, который я пытаюсь сейчас воспроизвести, казался мне тогда полной бессмыслицей, а то, что я изложил здесь сейчас, основано уже на пришедшем ко мне позже понимании. Тогда меня тревожило лишь то, что Лайза еле сдерживалась. Я понимал, что она обижена и что это Сатана обидел ее. У меня не было ни малейшего сомнения в том, кто из них виноват.

– Почему ты не уходишь? – сказал я Сатане и, мобилизовав все мужество, на какое был способен, добавил: – Тебя же здесь не хотят видеть.

– Вы только посмотрите, кто заговорил! Да я же твой отец, малыш.

– А она – моя мама, – сказал я уверенно и победоносно, впервые произнеся это слово.

– Браво, – сказал Сатана, – браво.

– Чай перед тобой. Пей же, – сказала ему Лайза.

– Я бы попросил еще кусочек сахара. Ты забыла, Лайза, что я падок на сладкое.

– Я ничего не хочу о тебе помнить. Сахарница – на столе. Бери сколько хочешь.

– Тогда тебе, наверное, надо забыть и Капитана, раз ты хочешь забыть меня. Без меня-то ты бы с ним ведь не встретилась.

– Это правда, и я благодарю тебя за это, но больше – ни за что.

– Да ладно уж. Разве я так плохо к тебе относился?

– Ты дал мне мертвого ребенка, а он привел мне Джима.

– Я только надеюсь, что ты будешь в состоянии удержать при себе своего Джима.

– О, никаких денег от тебя мне не нужно. Капитан…

– Я имел в виду не деньги, Лайза; предупреждаю тебя – его тетка идет по следу. Она даже беседовала с частным сыщиком.

– И ты, я полагаю, скажешь ей, где мы находимся?

– Неужели ты правда думаешь, Лайза, что я настоящий сатана? Нет, обещаю тебе, я ничего не скажу его тетке, ничего. Слишком уж она напоминает мою жену – только еще хуже. Я уверен, ты будешь смотреть за мальчиком много лучше, чем она.

Он допил чай и уставился в чашку, точно собирался гадать на чаинках.

– Можешь не верить мне, Лайза, – сказал он, – но я хотел бы помочь.

– Не верю.

– Но ты же веришь ему?!

– У меня есть для этого достаточно оснований.

– О, он наплел тебе кучу сказок. Я тоже когда-то им верил. Но самым правдивым человеком на свете его не назовешь. Даже эти его усики… Какого они теперь цвета?

5

Однако усов у Капитана уже не было, когда несколько недель спустя, взбежав по лестнице, я открыл дверь, так как звонок прозвонил долгожданным кодом, оповещая, что идет свой. За время отсутствия Капитана между мной и Лайзой возникло, по-моему, что-то вроде привязанности. Мне стала нравиться Лайза, но моя тяга к ней еще была непрочным чувством ребенка, а ее чувство ко мне вполне могло быть автоматическим откликом на мое отношение и столь же легко могло исчезнуть. Но в наших мыслях и в наших разговорах главное место занимал Капитан. «Капитан всегда говорит…» «Знаешь, Капитан мне как-то рассказывал, что, когда он был в плену…»

И, однако же, на пороге стоял не тот Капитан, какого мы знали. Капитаном-то он, возможно, по-прежнему был, но только сейчас это был высокий бородатый морской капитан, и трость не лежала у него на плече, как ружье, – он сжимал ее в кулаке, точно приготовился сражаться с пиратами. Я смотрел на него, раскрыв рот: какое-то время я стоял, застыв, и не впускал его, ибо позади него на мостовой стояла машина. Машина!

– Это ваша? – спросил я его.

– Конечно, моя, – отрезал он. – Где Лайза? Лайза в порядке?

Он оттолкнул меня и побежал вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки. Я видел, как они встретились. Лайза сделала один-два шага навстречу ему, и оба замерли, остановившись в футе друг от друга. Они не поцеловались; даже не обнялись. Такое было впечатление, будто они дичились друг друга после стольких месяцев разлуки. Она сказала:

– Ты отрастил бороду.

– Да.

– Зачем?

– Так мне казалось разумнее. – Он положил руку ей на плечо. – Все в порядке, Лайза?

– У меня-то в порядке, а вот ты как…

– Оснований для волнения нет.

Они наконец поцеловались – не страстно, как я видел один-единственный раз на экране в «Кинг-Конге» и запомнил потом на всю жизнь, а просто чмокнули друг друга в обе щеки – наспех, боязливо, как если бы поцелуй нес заразу для любимого. С чувством разочарования я повернулся и вышел запереть дверь и при этом еще раз взглянул на машину, а когда вернулся на кухню, Лайза уже хлопотала, заваривая неизменный чай, который – теперь-то я уж знаю – Капитан пил, только чтобы доставить ей удовольствие.

– Значит, Сатана все-таки объявился, – заметил Капитан.

– Он сидел как раз на том месте, где сейчас сидишь ты.

Капитан беспокойно заерзал на твердом стуле, словно ему передалось оставленное моим отцом тепло и это его раздражало.

– И зачем же он приходил, что сказал?

– Сказал, что хочет мне помочь.

– А ты что ему сказала?

– Я сказала, что не нуждаюсь в его помощи.

Капитан продолжал беспокойно ерзать на стуле.

– Может, это было неразумно, Лайза.

– _Не желаю_ я от него помощи.

– Да и мне, я думаю, он не доверяет.

– О, это уж точно – не доверяет.

– И все-таки если бы ты получала регулярно какие-то деньги – даже от него, – это избавило бы тебя от многих тревог. Я ведь не могу быть всегда под рукой.

– До сих пор мы отлично справлялись.

Не стану делать вид, будто я в точности помню все подробности этого разговора. Некоторые слова я помню, но по большей части придумываю, чтобы заполнить пробелы между тем, что они говорили, так как мне очень хочется снова услышать их интонации. Прежде всего я хочу понять этих двух людей, единственных, в ком я наблюдал то, что, очевидно, можно назвать любовью – такой любовью, какой я до сих пор, безусловно, ни разу не испытывал. Но в одном я по крайней мере почти уверен – я уверен, что слышал, как после долгой паузы Капитан спросил Лайзу:

– Он снова причинил тебе горе?

И она быстро ответила:

– Этого он не может. Теперь уже не может.

Остался ли Капитан с нами в ту ночь? Вполне естественно, что я никак не мог этого знать – слишком они оба были сдержаны. Улегшись в постель, я постарался подольше не засыпать – снизу доносились их голоса, и мне не было так одиноко. А кроме того, я прислушивался, не раздастся ли звук отъезжающей машины, но я заснул, когда там, внизу, еще разговаривали. Я знаю только, что на другое утро Капитан завтракал с нами: я запомнил это обстоятельство, потому что тогда впервые возник вопрос о моей учебе.

Возник этот вопрос, думается, потому, что, не успев войти в комнату, я спросил Капитана про машину.

– Это в самом деле ваша машина?

– Конечно, моя.

– А она какая?

– Малолитражка «моррис».

– Это хорошая машина?

– Не «роллс-ройс». Но достаточно хорошая при данных обстоятельствах.

– А вы научите меня ее водить?

– Нет. В твоем возрасте это запрещено законом. Кстати, о законе, – добавил Капитан, обращаясь к Лайзе, – по-моему, есть закон насчет обязательного школьного обучения, но будь я проклят, если я знаю, что там написано. Джим умеет читать и умеет писать – а что еще требуется мальчишке? Остальное приходит с жизненным опытом. Во всяком случае, я могу научить его кое-чему куда лучше любого школьного преподавателя.