Читать интересную книгу Встречи на ветру - Николай Беспалов

– Мне в другую сторону, я живу на Охте. – Это называется кавалер! Я же говорила, он пьяница, а не бабник.

– До трамвая доведи и мотай к своей Охте.

– Охта – это река и район такой. До трамвая доведу.

Уже в вагоне трамвая я почувствовала, что сильно пьяна. «Ехать минут двадцать, – думаю я, – можно вздремнуть. Благо место есть».

Растолкали меня на кольце трамвая, где-то в парке. Вокруг ни души. Даже в будке никого. Вагоновожатый куда-то ушел, и спросить, когда трамвай поедет обратно, не у кого. Меня знобит. Во рту гадость. Мутит. Ещё бы, выпить столько пива и скушать три рыбины.

Боже мой! Уже начало десятого. Ольга Федоровна, наверное, решила, что меня убили. Я слышала, что в Ленинграде был такой случай. Девушку изнасиловали и убили.

Сижу в вагоне. Жду. Чего делать-то? Опять задремала.

– Девушка, – теребит меня мужчина, – ты не спи больше. На какой остановке тебе выходить?

Я сказала.

– Разбужу. – Добрый дядя.

Так я попыталась встать на комсомольский учет. Что же, мой второй рабочий день прошел очень даже продуктивно. Одно плохо, Ольга Федоровна сделала мне такой втык, что я даже всплакнула. Как же иначе, если тебя обзывают девкой и дурой.

Зато Петя был особенно хорош.

– Ты, Ирина, искришься, как бенгальский огонь, – это он сказал после того, как он же буквально искусал мои губы. Невольно заверещишь. Хорошо, что в это время по телевизору передавали «Адъютанта его превосходительства» и все его смотрели.

Утром в среду я встала раньше всех. Не хотела, чтобы опять Ольга Федоровна ругала меня. Тихо-тихо умылась, попила холодного чаю с такой же холодной котлетой и вышла из дома.

Как хорошо утром! Прогремел первый трамвай. Прошла квартал и никого, кроме дворника, не встретила. Проехала поливочная машина. И тут я начала петь. Эту песню часто пела мама: «На дальней станции сойду. Трава по пояс. И хорошо с былым наедине бродить в полях, ничем не беспокоясь».

Не успела перейти ко второму куплету, как меня окликнули.

– Девушка, – не буду же переубеждать раннего прохожего, – поешь ты хорошо, но так всех разбудишь.

Оглянулась. На другой стороне стоит у ограды милиционер.

– Арестуете? – Мне весело.

– Если бы ты пела после десяти вечера, то попала бы под закон, – он пошел ко мне. – Вот какая закавыка, – подошел и встал рядом, – в том законе ничего не сказано об утре.

Стоит так близко, что я чую его дыхание. Пахнет чем-то свежим, мятным. Определенно, почистил зубы мятной пастой. Девушка я отчаянная, и мне сегодня утром радостно отчего-то.

– Мятной пастой зубы чистили, товарищ милиционер?

– Не угадала. Конфетку мятную пососал. Хочешь?

Мне бы чего существеннее, но соглашаюсь.

– Приезжая? – Как они, милиционеры, определяют, кто местный, а кто приезжий, не знаю, но вру.

– Ленинградка я.

– Родители выгнали?

– Сама ушла. Достали своими нравоучениями. Я не девочка. Работаю.

– От родителей убегать нельзя. Давай я тебя провожу. Смену сдал и теперь могу погулять. Тебе далеко?

– Вы мне настоящий допрос устроили. Мне на Невский проспект надо.

– Мне, правда, в другую сторону, но дома меня никто не ждёт. – Он что, думает, я его пожалею? – Была девушка…

– Я слушаю. Человек – надо же высказаться. Чем я хуже попа.

– Ушла от меня к моему товарищу. – Тут я не сдержалась:

– Что же это за товарищ такой?

– Хороший товарищ. Погиб он скоро.

– Извини, – что ещё сказать-то?

– Ничего. Врешь ты, что ленинградка. Моё начальство обо мне так и говорит: ты, говорит, настоящий рентген.

– Ну, соврала. Из Жданова я.

– То-то же. Выходит, ты землячка Жданова. – И он о том же.

– Кто такой этот ваш Жданов?

– Ты что, историю партии в школе не проходила?

– У нас история СССР была. Я пятерку имею.

– Пятерку получила, а Жданова не знаешь. – Он что, обиделся за этого Жданова? – Он у нас был самым большим начальником во время войны.

Мне это как-то по фигу. Все равно люди мерли от голода.

Мы уже подошли к Кировскому мосту. Переходим его, и опять я вижу лодки на воде. Самое время спросить, что они там ловят.

– Это рыбаки ловят миногу. Деликатес. Ела когда-нибудь?

– Откуда? У нас на Азове другая рыба.

– Я страсть как уважаю эту рыбу. Вернее, это не рыба даже.

– А что же? – Мне все интересно.

– Круглоротики. Маринованные хороши под водочку. – Я начинаю думать, что в Ленинграде все алкоголики.

– Милиционер – и пьяница.

– Шутишь? На Руси так повелось. Запамятовал, при каком царе, но водку в работный народ вбивали палками. У нас в отделении с этим делом строго. Наш начальник из молокан. Сам не пьет и другим не дает. Я малопьющий.

Вышли к Марсову полю.

– Нравится у нас? – Я киваю. – Какое красивое Адмиралтейство! Сначала это была мазанка, но окруженная рвами с водой. Тогда шла Северная война, и наш Петр Первый опасался нападения шведов.

– Это когда же было? – спросила я, хотя знала.

– Село, – Вася взял меня за руку. Какая сильная у него рука!

Я узнала, что шведский король Карл XII столкнулся с большими трудностями при походе в Россию, что он скоро повернул на Польшу и там увяз, что современное здание Адмиралтейства построено по проекту архитектора Захарова в 1806–1823 годах, что высота башни с корабликом 72 метра. Я слушаю малопьющего милиционера и одновременно думаю о его мужских достоинствах. Наверное, я ненормальная.

– Я кушать захотела, – сказала не для того, чтобы Вася предложил мне угоститься.

– Я в центре плохо ориентируюсь.

– Я не к тому. На Невском есть пирожковая, – при этих словах меня стало тошнить: сколько же можно есть пирожков с капустой! – но туда я не пойду. Наелась этих пирожков.

– Можно купить в магазине и покушать где-нибудь на воздухе. – Милиционер Вася заглядывает мне в глаза, как пес у тети Шуры.

До начала рабочего дня еще два часа. С лишком. Предложение вполне реальное. Но какой же магазин открывается в это время? Об этом я и сказала Васе.

– Эта проблема решаема.

Позабыла, что иду с милиционером. Он все может.

Он смог. Мы нашли маленький магазинчик в полуподвале, и мой сопровождающий раздобыл там все, что было нужно для нашего несколько странного пикника. Одного не было: водки. Было бы очень странно, если бы я пришла на работу с запахом изо рта. Правда же?

– У меня дома телефона нет. – Милиционер не выпускает моей руки. – А у тебя?

– Есть, но мне звонить нельзя.

– Хозяева строгие?

– Настоящие звери! Ты приходи в субботу на то место, где встретились сегодня.

До начала рабочего дня тридцать минут. Я вошла в здание треста. Вася остался стоять у подъезда. Мельком я увидела, как он помахал мне рукой. Больше я его не видела. Может быть, он позабыл обо мне, а может быть, его убили, как его товарища. Кто знает. Эпизод моей жизни, не больше, но он отчего-то мне запомнился.

Уборщица, увидев меня, даже свою швабру отставила.

– Тебе-то что дома не сидится? Я ещё нашего Ивана понимаю. Он начальник. Он за всех вас отвечает. – Выходит, пока я гуляла с милиционером Васей, Иван Петрович успел приехать в трест. Определенно, Ольга Федоровна и ему устроила скандальчик.

Прежде чем пройти к себе, я в уборной привела себя, как могла, в порядок. Пока я гуляла с милиционером Васей, мои волосы растрепались.

Пришла и, что бы вы думали, увидела за своим столом? Точно! Ивана Петровича! Сидит, опустив голову на руки. Первое, что я подумала – ему плохо.

– Иван Петрович, – тихонько окликнула.

– Явилась не запылилась. А ты знаешь, что с Ольгой? Ты, девчонка, ушла спозаранку, ни слова не сказала. Мы с матерью не знаем, что и подумать.

Лицо Ивана Петровича красное, глаза горят. Вот-вот ударит.

– Ты же, Ира, нам с Ольгой Федоровной как дочка. Мы за тебя в ответе. А знаешь ли ты, что у Ольги год назад инфаркт был?

– Простите, дядя Иван. Я больше не буду.

– Настоящий детский сад. Ты мне скажи, где и с кем ты вчера пьяной напилась.

Я сказала. А что мне скрывать?

– Ну, я ему попу надеру, комсомолец обкаканный.

– Не надо, Иван Петрович, – прошу его, а сама думаю, как бы было хорошо его погладить, а ещё лучше поцеловать. – Вы же сами понимаете, если женщина не захочет, то никто её не заставит.

– Умна. Давай работать. Мне сегодня в главке тоже жопу драть будут. Хорошо, если отделаюсь выговором. Могут и попереть с места.

До обеда я трудилась не покладая рук. Несколько раз перепечатывала какие-то бумаги.

За пять минут до обеденного перерыва заявился Коля-комсорг.

– Привет вам с кисточкой, – весел и румян мальчик. Ему пьянка нипочем.

– Я из-за тебя столько неприятностей огребла, что в пору тебе в рожу залепить.