Читать интересную книгу Дух, Душа и Телой - Архиепископ (Войно-Ясенецкий) Лука

И. Павлов, как и Бергсон, полагает, что разница между головным и спинным мозгом только в сложности, а не в характере функций. Он и его школа считают возможным ту расшифровку высшей нервной деятельности собаки, какую дали эксперименты с условными рефлексами, отнести и к физиологии мозга человека.

Если у собаки можно получить только вторичные условные рефлексы с первичных, то у обезьяны число их уже выше, а у человека, несомненно, возможно очень большое наслоение одних приобретенных рефлексов на другие, предшествовавшие им, и этим беспрестанно продолжающимся и усложняющимся в течение жизни человека образованием новых мозговых связей дается возможность совершенствования умственной деятельности и расширения объема сознания. Но все-таки эта сложнейшая мозговая деятельность остается только рефлексами головного мозга, и эта новая физиология мозга, как нам кажется, должна занять место психологического учения об ассоциациях.

Но разве это не то же самое, что говорил Бергсон: Мозг не что иное как нечто вроде центральной телефонной станции: его роль сводится к выдаче сообщения или к выяснению его. Он ничего не прибавит к тому, что получил.

Громадное значение имеют исследования Павлова и его сотрудников физиологического значения лобных долей полушарий мозга. Эти доли доселе всеми считались важнейшей частью головного мозга, центрами высшей психической деятельности, органом мышления по преимуществу, даже седалищем души. Но Павлов не нашел в них никаких особенно важных приборов, которые устанавливали бы высшее совершенство нервной деятельности, и кора этих передовых долей больших полушарий, как и вся остальная кора, представляют собой сенсорную область. Вся кора полушарий, эта совершеннейшая часть мозга, состоит только из бесчисленного множества анализаторов, анализаторов и анализаторов. И если в коре не нашлось места для какого-нибудь центра чувств, то тем более его нельзя искать в серых узлах мозгового ствола, которые, как это отчасти известно, имеют чисто физиологические функции. Мозговая кора анализирует не чувства, а ощущения.

А если мозг нельзя считать органом чувства, то это в огромной мере подтверждает учение Священного Писания о сердце как органе чувств вообще, и в особенности высших чувств.

Эти исследования Павлова соответствуют наблюдениям хирургов над множеством раненых с абсцессами лобных долей мозга. Они, как правило, не сопровождаются сколько-нибудь заметными изменениями психики или расстройством высших мыслительных функций. Из своей собственной практики приведу только два ярких наблюдения.

У молодого раненого я вскрыл огромный абсцесс (около 50 см3 гноя), который несомненно разрушил всю левую лобную долю, и решительно никаких дефектов психики после этой операции я не наблюдал.

То же самое я могу сказать о другом больном, оперированном по поводу огромной кисты мозговых оболочек. При широком вскрытии черепа я с удивлением увидел, что почти вся правая половина его пуста, а все правое полушарие сдавлено почти до невозможности его различить.

Если, таким образом, мозг нельзя считать органом чувств и исключительным органом высшего познания, то это в огромной мере подтверждает учение Священного Писания о сердце как органе чувств вообще и особенно высших чувств.

Глава третья

Мозг и дух. Дух в природе

ИВСЕ-ТАКИ мы продолжаем быть убежденными, что ум – принадлежность мозга, и соответствие ума мозгу кажется нам до того очевидным, что мы не можем мыслить два термина один без другого. И отсюда, в силу незаконного обобщения, мы приходим к заключению, что тело и дух взаимно подчинены друг другу. Это потому, что мы привыкли смешивать понятия ум и дух. Ум, конечно, не дух, но лишь выражение, проявление духа. Ум относится к духу как часть к целому. Дух гораздо обширнее ума, но в силу нашей неизменной интеллектуалистической концепции мы видим в уме весь дух (Франк Гранман).

Дух выступает за пределы мозга со всех сторон. Деятельность мозга ограничивается переводом в движение небольшой части того, что происходит в сознании (Бергеон, «Творческая эволюция»).

Что же мы знаем о духе? Довольно многое из Священного Писания и немало из явлений духа в природе и человеке.

1. Преподобный Сергий трапезовал с братией монастыря. Вдруг он поднялся из-за стола, сделал поклон на запад и сказал: «Радуйся и ты, пастырь Христова стада, и благословение Господне да будет с тобой».

Братия с удивлением спросили: «Кому говоришь ты, отче святый?» Преподобный ответил: «Сейчас против нашего монастыря в восьми верстах остановился епископ Пермский Стефан, едущий в Москву. Он сотворил поклон Святой Троице и сказал: „Мир тебе, духовный брат“. Вот я и ответил ему». Некоторые из монахов поспешили к тому месту и догнали святителя Стефана. Он подтвердил сказанное преподобным Сергием.

2. Инженер К. Перл, убежденный материалист, расстался со своим другом К., уехавшим в Москву, и жил в Ташкенте с другим инженером. Однажды в три часа ночи он проснулся от громкого зова: «Карл Иванович!» Карл Иванович зажег свечу, разбудил своего сожителя вместе с ним осмотрел всю квартиру, но никого не нашел. В крайнем изумлении он записал дату этого странного события и через неделю получил сообщение о самоубийстве своего друга К. в ту ночь и час, когда он услышал таинственный зов. Полный тоски и любви предсмертный зов самоубийцы мгновенно преодолел расстояние 3300 км и был воспринят мозгом спящего К. И. Перла.

3. Миссис Грин, сидя на веранде после обеда в одном из городов Англии, вполне наяву вдруг увидела такую картину: к берегу большого озера приближается кабриолет, в котором едут две молодые девушки. На обрывистом берегу озера внезапно ломается колесо кабриолета, и он падает в озеро вместе с лошадьми и седоками. Они тонут, в этот момент госпожа Грин слышит полный отчаяния призыв, свое имя. Через месяц она получает письмо от своего брата, который описывает гибель своей дочери и ее подруги точно так, как она видела.

Этот последний пример я заимствую из чрезвычайно интересной книги академика Шарля Рише (Charles Richet, «Traite de metapsychique»), крупного физиолога и физика, одного из виднейших деятелей в области метапсихологии, новой науки, возникшей в конце прошлого столетия и разрабатываемой теперь известными учеными разных стран.

Метапсихология ставит своей целью изучение всеми способами научного исследования области непонятных и таинственных психических явлений, отвергаемой официальной психологией как суеверие и сказки.

Но предвзято могут отвергать их только те, кто не знаком с ними и не изучал их с такой глубокой научной объективностью, как Ш. Рише, Оливер Лодок и др. крупные ученые, создавшие уже большую литературу по метапсихологии.

В книге Рише очень много аналогичных фактов, один другого удивительнее. С большой научной строгостью он обсуждает их и приходит к такому заключению: Во вселенной существуют Вибрации (силы), которые возбуждают нашу чувствительность и обуславливают достоверное познание действительности, которого наши нормальные чувства не могут дать. Эти силы новые и странные, должны создать революцию в психологии, переделать ее до основания.

Доктор наук Котик, написавший весьма важную книгу о несомненно установленных им фактах передачи мысли («Эманация психофизической энергии», Висбаден, 1908), объясняет их таким образом:"Мысль есть энергия, излучающаяся наружу. Она имеет свойства физические и психические, и ее можно назвать психофизической энергией. Эта энергия, родившаяся в мозгу, распространяется до конечностей тела. Она с трудом передается по воздуху, распространяется по металлическим проводникам. По-видимому, она не специально присуща человеческой мысли; возможно, что все вещи испускают какую-то вибрирующую энергию, ибо сенситивные субъекты не только воспринимают то, что думает экспериментатор, но и узнают те вещи, которые не мыслят.

Что дает д-ру Котик основание считать невидимое излучение энергии мыслящим мозгом не только психическим, но и психофизическим? Только тот факт, что при соединении экспериментатора с сенситивным субъектом при помощи металлической проволоки мысли читаются несколько удачнее. Но огромный ряд других фактов, приводимых Рише, свидетельствует о том, что и без всякого контакта происходит передача неведомой энергии, которую только по нашей неискоренимой привычке объяснять непонятное и неизвестное понятным и известным, считают какими-то материальными вибрациями, имеющими начало в каких-то молекулярных (но тоже неизвестных) колебаниях мозгового вещества. Удовлетворяющиеся примитивными объяснениями вполне успокаиваются, если им сказать, что из мозга исходят какие-то электрические колебания. Почему же, однако, не признать вместе с Рише, что в основе явлений телепатии (передачи мыслей и чувств на расстоянии) и ясновидения лежат совершенно неведомые нам при современном состоянии науки, совершенно необъяснимые, даже странные, как он говорит, силы? А страх, несомненно, овладевает каждым, кто прочтет его большую книгу.