Все зажило как на собаке, не считая неприличных для хирурга моего класса шрамов. Но попробуй займись-ка эстетической хирургией на собственной спине!
Ошметки, оставшиеся от Лехи Воскобойникова, ребята захоронили во льду рядом со станцией – теперь его биоматериал сохранится хоть до второго пришествия. А я, еще в бинтах, старательно подписал все бумаги, подготовленные начальником станции и аварийной комиссией, собранной из наших же парней.
Ее выводы гласили: пилот 1-го класса Алексей Викторович Воскобойников героически погиб, совершая облет ледового поля на предмет обнаружения опасных для жизни дрейфующей полярной станции трещин. Типа – спасая нас всех.
Бумаги я подписал с чистой душой и на ясном глазу.
Во-первых, чем я отличался от Лехи, согласившись на просмотр экстрима?
Во-вторых, Леха, конечно, м…к, оставивший станцию без второй «вертушки» и чуть было не оставивший ее же без единственного врача. Но его жена и двое детишек уж точно ни в чем не виноваты.
А если б в бумагах была написана правда, то прежде всего пострадали бы именно они, лишившись приличной пенсии. Ну и нам всем пришлось бы полжизни потом по инстанциям отписываться.
Так кому нужна такая правда?
Вот и остался Леха Воскобойников в истории летчиком – героем полярной авиации.
А если уж до конца – он им и был. Тысячи жизней спас и не один летательный аппарат. И всего лишь разик лоханулся.
Так что пусть арктический лед ему будет пухом.
…Я в кайф закурил сигаретку и немедленно услыхал:
– Док, вылетишь за борт вместе с дымом.
– А чего, нельзя?
– Это вагон для некурящих. Если надо – будем останавливаться.
– Ты что, идейный борец за здоровье нации? – озлился я, учуяв очередное покушение на свою самоидентификацию – есть такой термин у психологов и психиатров.
– Нет, – спокойно объяснил Береславский. – Просто я легко переношу запах бензина и запах курева. Но – только отдельно. А вместе – тошню. Причем завтрак был обильный.
Убедил, ничего не скажешь. Я загасил цигарку и, открыв враз засвиставшее окошко, выкинул царский бычок за борт.
Зла уже не было. Честно сказал, вот и все. Хуже было бы, если б без предупреждения обгадил салон.
Кстати, я вспомнил, что он уже говорил о запрете на курение в его авто, а у меня был выбор – машин-то в походном порядке пять.
К тому же я с ним уже катался. «Нивы», говорят, были получены три дня назад, и мы вчера поучаствовали в их обкатке перед протяжкой. Гоняли вокруг Москвы по Кольцевой, девять полных кругов, чтобы набрать необходимую тысячу километров. Машины уже были в боевом раскрасе, с заметной надписью «Москва – Владивосток».
Мне даже понравилась его шутка, когда на очередном круге Береславский тормознул около поста ГАИ и спросил у прибалдевшего мента – мы уже раз пять мимо проезжали, – не подскажет ли тот, в которой стороне Владивосток?
Причем спросил классно: абсолютно серьезно и строго, как большой начальник. Мы просто укатывались с парнями, когда гаишник начал путано объяснять.
Нет, ничего. Думаю, найдем с ним общий язык. Да с врачами никто особо и не выпендривается.
– Док, ты там не заснул? – прервал ход моих мыслей Пузо.
– Нет, а что? – поинтересовался я сзади.
– Да так, – неопределенно хмыкнул он. – Не люблю, когда сзади затихают.
– Душили, что ли? – резонно предположил я.
– Пытались, – неожиданно для меня ответил Береславский.
– Не-а, – успокоил я мужика. – Я не по этим делам. Хирурги все больше режут.
– И это было, – спокойно заявил мой водила и работодатель.
Вот тебе раз! Пузо, похоже, оказался не таким ясным для понимания. Если, конечно, не привирает.
– А чего тебя-то в эти дела повело?
– Таксерил четыре года.
– Ты? Таксерил?!
– А ты думал, я с детства на джипе ездил? – откровенно заржал Береславский. – Ни фига! Восемь часов в НИИ, два – дома с диссером и полночи – в бомбилах. На убитом «жигуле» с дырочкой в правом боку. Как в песне. Семья-то кушать хочет.
– А я думал, ты папин сын, – невпопад ляпнул я.
– Точно не теткин, – жизнерадостно согласился Ефим. – Хочешь, скажу, о чем ты на самом деле там думал?
– Ну? – Этот мужик начинал внушать мне некие опасения.
– Что эти суки толстые купили тебя, такого умного и такого гордого, но ты хоть и продался, однако не душой, а лишь гораздо менее важными частями тела.
– Ну… ты… едрен корень… – только и удалось мне вымолвить – уж слишком внезапным было нападение.
– И не вздумай называть меня Пузом, – добил-таки этот колдун от рекламы.
Я минут пять не мог прийти в нормальное состояние духа. Наконец собрался с мыслями и спросил:
– А почему ты решил, что я буду называть тебя Пузом?
– По недостатку воображения. Не Пузом, так Лысым. Я этого не люблю. Да ты не парься, Док, все в порядке. Ты тут вполне ко двору, особенно если не будешь представлять себя разорившимся герцогом. И мы с тобой еще выпьем по пол-литра кока-колы.
– Чего-о-о? – Тут я действительно охренел.
– Кока-колы, – спокойно повторил Береславский.
– А… почему кока-колы? – осторожно поинтересовался я.
– Потому что она – мировое зло, – непонятно, но как-то очень убедительно объяснил Ефим Аркадьевич. – Еще вреднее водки.
А может, он и ничего чувак. Я вдруг вспомнил, что идея поездки принадлежала именно ему.
И еще: мне, конечно, нужны деньги. Даже не мне – моей семье. Но перспектива проехаться вдоль всей страны манила не меньше. А значит, у нас с бывшим Пузом – и нынешним… ладно, потом придумаю – есть кое-что общее.
Ехать стало значительно веселее.
Глава 5
Москва, 14 июля
Али ищет товар
Очухался Сашок в темном подвале. Вдруг понял, что полулежит на бетонном полу, прилепившись щекой к холодной, опять же бетонной стене.
Голова раскалывалась, но еще больше пугала неизвестность. Значит, все-таки менты его взяли? Чем это грозит?
Поразмышляв, слегка приободрился: практически ничем. По новому закону с его количеством в сбытчики попасть трудно. Хотя если продажу снимали на видео…
А может, они ему действительно втрое больше подложили? Может, у них акция какая, и им надо «палок» наставить побольше?
Нет, все-таки вредная у него профессия. А если бросить, то где брать порошок?
Да, дела-а…
Низкая дверь со скрипом открылась, и появился черный силуэт мужчины. Лица не видно из-за света коридорной лампы, но по голосу Сашок узнал сразу – Марат. «Вот ведь сволочь Никита!» – не к месту подумал он.
И вдруг увидел, что в подвале, кроме него, еще человек пять, если не больше, пленников. Одного, похоже, даже узнал: в начале своего макового пути, когда Венька откинул копыта, брал у него чеки.