Но вот кости брошены в середину затухающего костра, и он от имени каждого попросил у богов доброй ночи. Мужчины принялись устраиваться поблизости — им надо хорошо отдохнуть, прежде чем утром тронуться в обратный путь.
Хайдхин не присоединился к ним. Факел помогал ему двигаться по едва заметной тропе, пока он не вышел из-под деревьев на широкую поляну. Там он бросил факел, и тот погас сам собой. Луна мчалась между лохматыми облаками над западным краем леса.
Впереди появился горб небольшого дома. На тростниковой крыше поблескивала изморозь. Внутри, насколько он знал, с одной стороны спал скот, а у противоположной стены — люди среди своих припасов и домашнего скарба.
Обычное дело, но те, кто жил в этом доме, служили Вел-Эдх. Ее башенка возвышалась рядом; из массивных балок, скрепленных сталью, убежище было возведено, чтобы дать ей возможность оставаться наедине со своими грезами.
Хайдхин зашагал вперед.
Какой-то человек, выставив копье, преградил ему дорогу и крикнул:
— Стой! — затем, вглядевшись в лунном полумраке, добавил: — О, это вы, господин. Вы ищете место для ночлега?
— Нет, — ответил Хайдхин. — Рассвет уже близок, а мой конь у сторожки, он домчит меня до дому. Но сначала я хочу повидаться с твоей госпожой.
Стражник замялся.
— Вы ведь не станете ее будить?
— Не думаю, что она спит.
Стражник не посмел ему перечить и позволил пройти. Он постучал в дверь башни. Девушка-рабыня проснулась и откинула задвижку. Разглядев его, она поднесла сосновую лучину к глиняному светильнику, а потом от нее зажгла другой — для гостя. Хайдхин поднялся по лестнице на верхний этаж.
Как он и ожидал — поскольку знали они друг друга давно, — Эдх сидела на своем высоком стуле, уставясь на тени, отбрасываемые ее собственным светильником. Тени, огромные и бесформенные, метались среди балок, стропил, кож и шкур, колдовских предметов и вещей, приобретенных во время многочисленных путешествий. Спасаясь от промозглой погоды, она куталась в теплый плащ с капюшоном. Она смотрела, как он приближается, и Хайдхину хорошо было видно ее лицо.
— Привет, — тихо произнесла она. Слабый свет упал на изгиб ее губ.
Хайдхин сел на пол и прислонился спиной к планке постели с пологом.
— Тебе надо отдохнуть, — проговорил он.
— Ты же знаешь, я не могу, сейчас не время.
Он кивнул.
— И все-таки ты должна отдыхать. Иначе загонишь себя.
Ему показалось, что он уловил тень улыбки.
— Сколько лет я веду такую жизнь, однако еще цела.
Хайдхин пожал плечами.
— Постарайся все же выспаться при случае. — Это прозвучало довольно резко. — О чем ты думала?
— Обо всем, конечно, — тихо ответила она. — Что значат все эти победы. Что предпринять дальше.
Он вздохнул.
— Так я и полагал. Но почему? Все ведь ясно.
Капюшон собрался складками, тени метнулись по стенам, когда она покачала головой.
— Не совсем. Я тебя понимаю, Хайдхин. Римские вояки попали к нам в руки, и ты полагаешь, что мы должны действовать по примеру воинов прежних лет. Принести жертву, чтобы умилостивить богов. Перерезать глотки, сломать оружие, разбить телеги, а затем бросить все в болото во славу Тива.
— Великолепное предложение. Оно разогреет кровь наших людей.
— И вызовет ярость римлян.
Хайдхин усмехнулся.
— Я знаю римлян лучше тебя, милая Эдх.
Не вздрогнула ли она? Он продолжил:
— Я имел в виду, что сталкивался с ними и с их подданными, и я — вождь, я — воин. Богиня не много рассказывает тебе об обычных вещах, не так ли?
Римляне не то что мы. Они слишком предусмотрительны.
— Следовательно, ты хорошо их понимаешь.
— Люди считают, что я хитер и находчив, — согласился он без лишней скромности. — Так давай извлекать пользу из моей сообразительности. Уверяю тебя, кровавая резня поднимет племена и приведет к нам новых воинов. Много воинов, настолько много, что враг и не посмеет думать о мести. — И прибавил для весомости: — К тому же боги тоже будут рады. Они запомнят.
— Я думала об этом, — ответила она. — Ты знаешь, что Берманд собирается пощадить своих пленников?
Хайдхин напрягся.
— А, этот… — вымолвил он. — Да он же наполовину римлянин.
— Только в том смысле, что знает их намного лучше тебя. Он полагает, что бойня бессмысленна. Она может разъярить римлян так, что они соберут все силы против нас, чего бы это им ни стоило. — Эдх остановила его жестом. — Подожди. Он знает вдобавок, чего могут пожелать боги — и чего, мы считаем, они могут пожелать. Он посылает ко мне плененного военачальника.
Хайдхин выпрямился.
— Вот это уже кое-что!
— В сообщении Берманда говорится, что мы, при желании, можем пожертвовать пленника богам, но он не советует торопиться. Заложник, которого можно обменять, стоит гораздо больше.
Некоторое время она молчала.
— Я мысленно обращалась к Найэрде. Желает она этой крови или нет? Она не дала мне никакого знака. Полагаю, это означает — нет.
— Асы…
Эдх, сидевшая выше, перебила его неожиданно резко:
— Пусть Уоен и остальные ворчат на Нерху, Найэрду, если хотят. Я служу ей. Пленники будут жить.
Он уставился в пол и прикусил губу.
— Тебе известно, что я враг Риму, и ты знаешь, почему, — продолжила она. — Но все эти разговоры о том, чтобы сровнять его с землей, все больше и больше, пока тянется война, всего лишь болтовня. Богиня не говорит моими устами. Я сама решаю, каких слов она ждет от меня. И я должна была держать речь сегодня ночью, иначе бы совет взбудоражился и дрогнул. Но все-таки, сможем ли мы добиться чего-нибудь большего, чем выдворение римлян с этих земель?
— Сможем ли мы добиться даже этого, если забудем богов? — отозвался он.
— А не забыть ли нам о твоих притязаниях на власть и славу? — огрызнулась она.
Он метнул на нее гневный взгляд.
— От кого-то другого я бы таких слов не стерпел.
Она встала со стула. Голос ее зазвучал мягче:
— Хайдхин, дружище, извини. Я не хотела тебя обидеть. Мы не должны ссориться. Даже если у нас есть разногласия, мы в одной упряжке.
Он тоже поднялся.
— Я поклялся однажды… Мой долг идти за тобой.
Эдх взяла его за руки.
— И до сих пор ты шел.
Она откинула голову назад, чтобы взглянуть на него, капюшон упал на плечи, и он увидел ее лицо в неярких лучах светильника. Тени еще резче обозначили морщины на нем и подчеркнули выступающие скулы, но спрятали седину в косах.
— Мы много прошли вместе.
— Но я не давал клятвы повиноваться тебе слепо, — пробормотал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});