Читать интересную книгу Больше чем блондинка - Кэтлин Флинн-Хью

Мы покатили по Пятьдесят девятой улице через мост, потом на Вторую авеню. Интересно, что за люди живут в этих высотках? Где работают? Как попали в Нью-Йорк? Чем отличаются от тех, кто всю жизнь тоскует в Википими?

– Можешь выпить один коктейль, – проговорила Урсула, глядя на вечерний город. – Только один, Джорджия! Не забывай, ты несовершеннолетняя.

– Хорошо, – равнодушно ответила я, а сердце радостно встрепенулось. Во-первых, о спиртном я даже не мечтала, а во-вторых, раз Урсула говорит о коктейле, значит, рассчитывает все-таки попасть в клуб.

– Сразу договоримся – гуляем до полуночи! – зловеще предупредила она. – После двенадцати ты превратишься в тыкву.

– Конечно! – Я возбужденно пожала ей руку. – Урсула, я так счастлива! Спасибо тебе за все.

Пробка рассосалась, и мы выехали на Пятьдесят четвертую. Я действительно попала в сказку. В Нью-Йорке и бедным быть неплохо! Даже романтично! В Википими беднота ютится в бараках с туалетами на улице. А тут вон на гитарах играют…

– О чем думаешь? – поинтересовалась Урсула. – У тебя такой мечтательный вид.

Я вспоминала Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани», но признаваться не хотела.

– О том, чтобы сюда переехать.

– Ну, в Нью-Йорке жизнь совсем не малина!

– Знаю…

Урсула искоса на меня посмотрела.

– Первое время можешь пожить у меня, – медленно проговорила она. – А потом найдем комнату в Форест-Хилл-Гарденс.

Закрыв глаза, я представила, как поселюсь в Нью-Йорке с Урсулой: будем ходить по клубам, пить коктейли из хрустальных бокалов, ездить на лимузинах. Но Форест-Хилл-Гарденс… Разве там живут знаменитости? Хотя Урсуле, конечно, виднее.

– Где вас оставить, девушки? – поинтересовался водитель.

В конце улицы яркими неоновыми огнями горела вывеска: «Студия-54».

– Давайте вот здесь, – попросила Урсула, протянула парню двадцатку, и мы вышли. – О Боже!.. – прошептала она. – Посмотри, сколько людей.

У входа в клуб, огороженного лентами из малинового бархата, стояли человек двести. Лиц не разобрать, зато издалека видна яркая одежда и волосы всех цветов радуги: ярко-розовые, бирюзовые, черные с белыми прядями.

– Нам не пройти! – простонала я.

– Сделай счастливое лицо, быстро! – сквозь зубы процедила Урсула. Мы встали в очередь. Яркий свет неона выхватывал из толпы то одно лицо, то другое. У самого входа стоял похожий на шкаф секьюрити в темных очках. Каких только выговоров я не услышала: гнусавый Нью-Джерси, шепелявый Лонг-Айленда и протяжный южный. Кажется, ждать придется долго. Стоящая рядом блондинка со спиральной химией набросила на плечи пашмину.

– Пойдем в другое место, – проговорил симпатичный пуэрториканец, – здесь сегодня слишком людно.

– А который час?

– Половина одиннадцатого.

Чтобы не замерзнуть, мы с Урсулой стали прохаживаться взад-вперед. На клубной стоянке лимузины, неизвестные мне спортивные машины…

Подъехал новенький серебристый «ягуар», шофер почтительно открыл дверцу, выпустив невысокого худого мужчину в черных джинсах и потертой кожаной куртке. Тот без видимых усилий протиснулся сквозь толпу и, кивнув секьюрити, исчез за дверями клуба.

– Кто это был? – пролепетала я. Стало так холодно, что от дыхания шел пар.

– По-моему, какой-то модельер, – отозвалась Урсула.

Я посмотрела на дверь, за которой только что исчезла знаменитость, и – вот ужас! – встретилась взглядом с секьюрити. Огромный, страшный, в темных очках, он поманил меня пальцем. Я оглянулась, надеясь, что он зовет кого-то еще, но мы с Урсулой стояли последними.

– Я? – пришлось ткнуть себя в грудь.

Охранник коротко, почти незаметно кивнул.

– Кажется, нас зовут! – Я схватила подругу за руку, и мы стали протискиваться сквозь толпу. – Простите! Позвольте, пожалуйста!

Сколько разных запахов: духи, одеколон, пот, сигареты, марихуана… Да, кое-кто, не таясь, курил косячок.

– Разрешите пройти! – пропела моя подруга, а потом возбужденно зашептала: – Боже, Джорджия, он нас позвал.

Вот мы у заветных дверей, и я держусь за малиновую ленту. У вышибалы лапищи размером с лопату, а зубы белее снега. В очках-хамелеонах я увидела свое отражение – высокая худая блондинка в синем свитере.

– Ты! – Шкаф ткнул в меня пальцем.

Мы с Урсулой двинулись к двери.

– Только ты. – Он схватил меня за руку. – А ты – нет. – К Урсуле вышибала даже не повернулся.

За спиной кто-то присвистнул, звук получился резкий и неприятный. Время остановилось, воздух стал густым и горячим.

Я заставила себя оглянуться и посмотреть на Урсулу. На красивом лице боль, обида и непонимание. За полминуты она состарилась лет на десять.

– Так ты заходишь? – насмешливо спросил Шкаф.

– Иди, Джорджия, заберу тебя в полночь.

Что она такое говорит?

– Без тебя не пойду. – Я умоляюще взглянула на охранника. Ну как можно быть таким бессердечным? Но он лишь головой покачал.

– Джорджия, иди!

– Черт знает что! – пробормотала я. Как мне хотелось оказаться за тяжелой серой дверью, откуда доносился рев музыки. Кто знает, будет ли у меня второй шанс?

Я снова взглянула на Урсулу: знаю ее с пеленок и всю жизнь восхищаюсь. Наверное, потому, что она единственная из моих знакомых, кто решился вырваться из болота Википими. А теперь моя богиня с убитым лицом дрожит на манхэттенском ветру… От противоречивых эмоций голова шла кругом. Захотелось ударить секьюрити, колотить кулаками в его широкую грудь за то, что обидел дорогого мне человека. А в то же время проснулась женская гордость: надо же, из всей толпы охранник выделил меня и посчитал красивее, сексапильнее и привлекательнее той, кому я всю жизнь поклонялась.

– Хватит раздумывать, иди! – подтолкнула меня Урсула. Казалось, еще немного, и она разрыдается. – Не будь идиоткой!

– Поехали домой! – бросила я и, схватив ее за руку, потащила сквозь толпу. Поскорее бы убраться подальше от «Студии-54»! Что угодно отдам, лишь бы перенестись в Нью-Хэмпшир, где люди не носят джинсы от Фиоруччи и золотистую парчу, зато умеют быть добрыми и сострадательными.

Мы молча шли по Пятьдесят четвертой улице к Таймс-сквер, веселыми желтыми огнями напоминавшей деревенскую ярмарку. Я держала Урсулу за руку, чувствуя, как под букле скрипит виниловый блейзер.

– Прости меня, – проговорила я, когда мы подходили к станции метро.

– Не глупи, – буркнула она, – тебе не за что извиняться.

– Зачем только я попросила…

– Хватит об этом, ладно?

Но мне было всего шестнадцать, и я не могла успокоиться по заказу, равно как и понять, что от моих извинений подруге только хуже.

– Тот парень наверняка ошибся, – не унималась я. – С какой стати ему…