Деньги они потребовали с Катерины. Катя испугалась, только молча прижимала к себе недовязанный бант. До конца дня она все периодически вспоминала: «Нет, люди добрые, вы только подумайте. Эти наглецы деньги у меня требуют, я от страха слово сказать не могу. А тут раздается голосочек нашей Крохи: «Нет, мол, ребята, у нас денег, мы только что Рустаму заплатили». И еще говорит: «Давайте я за ним схожу. Вы сами с ним разбирайтесь». Я с испугу и не поняла, что она им лапшу на уши вешает».
Мне было обидно, что меня обозвали Крохой, но рост у меня действительно небольшой. Раньше на своей прежней работе я носила высокие каблуки. Теперь всю мою обувь пришлось заменить. По совету Алевтины мне пришлось все мои первые заработки потратить на теплую одежду: пуховик со съемным верхом, чтобы можно было его почаще стирать, меховые варежки, теплые носки и белье, хорошо, что при переезде уцелели мамины валенки, которые она носила в Забайкалье. Их я надеваю в сильные морозы. Алевтина во многом помогла мне; рассусоливать она не любит, внешне даже кажется грубоватой, но сердце у нее доброе. Я ей была искренне благодарна за ее немногословные конкретные советы, которые порой напоминали краткие, четкие указания. Девчонки часто на нее ворчат, что она командует, как ефрейтор на плацу, но на нее трудно обижаться, тем более что почти всегда она бывает права.
Разумнее выслушать совет: твое дело – принять или не принять его, так зачем же встречать в штыки мнение других?
Глава 7
Именно Алевтине я первой и сказала, что жду ребенка. Думала, она возмущаться будет или презирать меня, а она задумалась. Помолчала немного, спросила: «Оставлять будешь?»
– Живой же он, жалко…
– Когда ждешь-то?
– В конце августа…
– Тогда так, буду ставить тебя на все праздники, деньги на ерунду не трать, переводи в валюту. Не вздумай никуда вкладывать, не гонись за высокими процентами – только зря деньги потеряешь. Питайся правильно, будешь себя плохо чувствовать – скажи, тебе себя беречь надо. Хорошо, зима кончается, весной полегче будет. Малышу пока ничего не покупай, потом у девчонок поспрашиваем, что-нибудь насобираем. Все пока, больше ничем помочь не могу.
– Спасибо, Алевтина, я…
– Нечего меня благодарить. Трудно тебе будет, Танька. Ну да ничего, жизнь продолжается. Даст Бог, вырастишь, не пропадешь, и в войну люди детей растили.
Мой будущий сын вел себя на удивление покладисто, словно понимал, что наша будущая жизнь и благосостояние зависели от моей работы. Я только немного больше стала уставать после смены.
Первый из двух выходных у меня почти полностью уходил на сон, во второй день ходила по магазинам, покупала продукты и готовила еду на три дня. Еду приходилось брать с собой на работу. Конечно, кое-что можно приобрести и на рабочем месте. Многие стали приспосабливаться к новым условиям: женщины пекут и продают пирожки, пиццу, разносят горячий чай в термосах. Купив с очередной зарплаты калькулятор, я засела за расчеты. При разумной экономии я смогу отложить некоторую сумму денег, которой мне должно хватить по крайней мере на несколько месяцев. У меня нет достаточного экономического образования, чтобы рассчитать, как будут уменьшаться мои накопления при росте инфляции. А жаль! Мне предстояло теперь отвечать не только за себя, но и за своего будущего ребенка. Роскошествовать себе я позволяла, только покупая фрукты.
Однажды утром я была разбужена мощными ударами в дверь. Пока я с трудом заставила себя проснуться и раскрыть глаза, удары прекратились, но резкими трелями взорвался звонок. Затянув пояс халата, я направилась к двери.
– Кто там?
– Танюша, девочка, открой. Это тетя Оля.
– Кто?
Минуту назад я готова была поклясться, что мою дверь выламывает пожарник, а не хрупкая женщина. Может быть, она позвала кого-нибудь на помощь? Едва я открыла дверь, в квартиру буквально влетела невысокая женщина, одетая в пушистую меховую шубку. У нее на голове под немыслимым углом была надета кокетливая шляпка. Каким же образом она держится на голове? В первый момент только эта мысль занимала меня.
– Танюша, ты меня узнаешь?
– Да. Здравствуйте, Ольга Сергеевна. Проходите.
– У тебя не работает звонок?
– Работает, просто я поздно возвращаюсь с работы.
– Во сколько?
– В одиннадцать-двенадцать.
– Каждый день?
– Мне на работу послезавтра.
Так в мою жизнь ворвалась моя родная почти забытая тетушка. Некоторое время она молча рассматривала меня, потом обняла и крепко прижала меня к себе.
Мы сели на кухне пить чай, и она принялась рассказывать. Она только что вернулась из командировки, ее приглашали выступить с циклом лекций в университете во Франции. Исполнилась ее давнишняя мечта побывать в стране, о которой она знала так много.
После возвращения она поехала на кладбище к нашей бабушке, зашла на могилу брата и узнала о смерти моей мамы.
Тетя Оля стала звонить нам домой, но в квартире жили чужие люди. Благодаря неутомимости и настойчивости мой адрес и телефон ей удалось узнать к вечеру. Она тут же позвонила мне, но меня не было дома, вчера я работала.
– Сегодня я прямо с утра поехала к тебе. Внизу один милейший человек сказал мне, что ты дома, и объяснил расположение квартиры.
– Какой человек? Я здесь не знаю никого, я живу в этой квартире меньше двух месяцев.
– Но он тебя знает. Его зовут Николай Семенович. Он работает у вас консьержем.
– Тетя Оля, консьержи, они на дальнем Западе, а у нас охранники. Он на меня всегда смотрит как на потенциального врага. И милейшим его можно назвать только с большой натяжкой.
– Ты не права, Танюша. Он приятный человек, очень воспитанный и вежливый, только немного молчаливый. Да и дом чудесный, квартира замечательная, очень светлая. Все просто прекрасно.
– Тетя Оля, этот милейший человек по вечерам, когда я с работы возвращаюсь, изучает меня так, что хочется ему паспорт предъявить, чтобы доказать, что я домой к себе возвращаюсь, а не собираюсь устроить в этом доме диверсию. Здесь все какие-то подозрительные, не только люди, но и собаки. Тут по утрам одна дама выходит гулять с ротвейлером в роскошной шубе из чернобурки. Шуба такая длинная, что она на нее каблуками почти наступает. Я когда это увидела, то просто оторопела. Замерла и стою смотрю. Потом чувствую чей-то пристальный взгляд. Поворачиваюсь, а сзади стоит пес и очень внимательно на меня поглядывает, в глазах такое подозрение, словно я собираюсь похитить эту шубу. Мне так и хотелось сказать ему: «Что, приятель, тяжело тебе теперь приходится? Раньше по утрам с тобой гуляли, а теперь шубу приходится по микрорайону выгуливать, да?»