Пока Саманта, взяв рожки с мороженым, устраивалась за стоящим у окна столиком с пластиковой столешницей, Рик заплатил за десерт и взял салфетки. Он бы предпочел более уединенное место для обсуждения ее новых заказов. Возможно, именно поэтому Сэм и решила пока остаться здесь. Неужели они постоянно ведут тактические бои, или это он все воспринимает таким образом? Ему нравилось, что она постоянно держит его в напряжении, но было бы просто чудесно время от времени просто подержаться за руки и расслабиться.
– Ну хорошо, – произнес Рик, устраиваясь напротив Саманты и забирая свой рожок с мороженым. – Ты получила свою взятку. Так что это за два новых дела, по поводу которых ты не шутишь?
Саманта нарочито медленно лизнула мятное мороженое.
– Мне звонила Оливия Доннер.
– Дочь Тома? Ливи?
– Да, дядюшка Рик. Кто-то стащил тренажер для оказания первой медицинской помощи из ее класса прямо перед тем, как она начала исследования для своего научного проекта. Ливи хочет, чтобы я его нашла.
Ричард фыркнул:
– И ты согласилась?
– А ты смог бы ей отказать, мистер скуплю-все сорок-коробок-печенья-девочек-скаутов.
– Мысль понятна. А что за вторая работа?
– Потом позвонил Джозеф Висконти из Метрополитен-музея.
А вот теперь пора беспокоиться.
– Возвращение экспоната в музей?
– Да, он сделал мне новый заказ.
Выражение лица Ричарда было спокойным, но внутри у него все перевернулось. Сэм только однажды занималась чем-то подобным, и след тогда уже успел хорошенько остыть задолго до начала поисков. И хоть он понимал разочарование Саманты, но был счастлив, что она не вышла на картину и не попыталась вернуть ее. Очень счастлив.
– Тебе уже известны какие-нибудь подробности? – спросил он вслух.
– Помнишь, лет десять назад в Метрополитен-музее проходила передвижная выставка японской культуры? Называлась она «Самурай».
– Да, помню, – ответил Рик, приступая к миндальному пралине. Нет никакого смысла лишать себя лакомства лишь из-за небольшого беспокойства. – Но сколько тебе тогда было? Пятнадцать?
– Эй, кражи – это вся моя жизнь, – ответила Саманта и, заметив его поднятую бровь, ослепительно улыбнулась: – Были, были моей жизнью. В любом случае, в то время я жила в Италии, но помню, что читала про эту выставку.
– Уж не пытаешься ли ты таким способом сообщить мне, что не имеешь никакого отношения к произошедшему на той выставке – что бы там ни произошло?
– Если отбросить тот факт, что я никогда не воровала из музеев, я бы не стала сейчас браться за возвращение предметов, которые прежде украла. Это было бы и неправильно, и очень уж странно.
Да-да, снова ее своеобразный кодекс чести.
– Так что случилось? Не помню, чтобы слышал про кражу.
– Они не сразу поняли, что у них что-то украли. По словам Висконти, выставка прошла блестяще, экспозицию упаковали для следующей выставки в Чикаго, но при погрузке двух ящиков недосчитались. Доспех и оба церемониальных меча Минамото Ёритомо.
– Ух ты. Он же был основателем сёгуната Камакура, так? Первый сёгун.
– Ты и все эти твои боевые дружки, – усмехнулась Сэм. – Да, этим экземплярам уже около тысячи лет.
Рик нахмурился.
– Почему Джозеф поручили тебе это задание сейчас? Срок исковой давность прошел три года назад.
Она кивнула:
– Очевидно, японцы рассматривают заявки и предложения от музеев, которые хотят принять у себя повторную выставку. И они отказывают Метрополитен-музею из-за этой кражи. По словам Висконти, они ясно дали понять, что единственная возможность для Метрополитен-музея искупить вину и принять одну из японских выставок – вернуть им доспехи и мечи.
– И тут на сцену выходишь ты.
– Если получится. Не похоже, что Джозеф верит в успех, но, думаю, он понимает, что, дав мне шанс, не много потеряет.
Ричард наконец заметил, что его мороженое таки тает, и слизнул миндальное пралине с костяшек пальцев.
Нет, Джозеф Висконти ничего не потеряет, а вот Саманта Джеллико – очень даже может.
Поправляя сумочку в стиле «я мама», придав лицу беспокойное выражение и держа в руках какую-то бумажку с логотипом школы, которую она только что вытащила из мусорки, Саманта подошла к начальной школе имени Дж. С. Томаса и поднялась по ступенькам, решив пренебречь пандусом для инвалидных колясок. Охранник встретил ее прямо на пороге школы.
– Могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он.
– Очень на это надеюсь, – гневно воскликнула Саманта, крепче сжав «документ» в руке. – Учительница моей дочери попросила меня, – она сделала вид, что читает бумагу, – «заскочить на минутку». Будто я могу взять и сорваться с работы по первому требованию!
Охранник сочувственно кивнул:
– Посещение школы в учебные часы очень затруднительно, особенно когда оба родителя работают полный…
– Оба родителя? – рявкнула Саманта. – Чудо, если б это было так. Я была бы признательна, если бы вы прекратили меня оскорблять и сказали, как мне найти класс мисс Барлоу.
Охранник покраснел:
– Да, конечно. Четвертый кабинет справа в западном крыле.
Саманта запихнула бумагу в сумку и гордо прошествовала мимо.
– Благодарю.
Дети уже разошлись по домам, но Сэм надеялась, что еще не слишком поздно и она сумеет застать мисс Барлоу в классной комнате, где проходят занятия пятиклассников. Если же нет, то Саманта просто осмотрится вокруг в поисках каких-либо зацепок. И пусть она чувствует себя по-дурацки, но Оливия попросила о помощи, и Сэм не собиралась врать, что все проверила, так ничего и не сделав.
Большая часть школы была построена под одной крышей, и ее помещения связывались длинными коридорами и центральным большим залом. Добрые рисунки с изображением верных друзей и семей, радуги и слонов украшали стены. Сама Сэм сменила несколько начальных школ, когда Мартин обосновывался где-то, чтобы найти работу, и Стоуни заставлял его отдать дочку учиться. Но все же эта школа выглядела, да и пахла с точки зрения Саманты, как нечто чужеземное, незнакомое – как печенье и акварель.
Дверь в класс Ливи была открыта; стройная темноволосая женщина с традиционным учительским пучком на макушке стояла перед доской и записывала задания.
– Мисс Барлоу?
Женщина подпрыгнула и обернулась, прижав руку к сердцу:
– Силы небесные! Вы испугали меня. Да, я Симона Барлоу.