Прямой, открытый характеръ Джесси протестовалъ противъ навязанной ей комедіи, но все же она сознавала, что по мѣрѣ своихъ силъ должна способствовать этому браку Густава. Она во что бы то ни стало хотѣла избѣжать серьезной борьбы съ опекуномъ и, соглашаясь на то, что предложилъ ей Густавъ, прибѣгала къ акту своего рода самообороны. Вѣдь если дѣйствительно удастся заставить Франца Зандова передумать, то вся надвигающаяся на него лично буря развѣется безъ вреда.
Но — странно — Джесси какъ разъ болѣе всего оскорбляло то единственное, что говорило въ пользу Густава, а именно, что, несмотря ни на что, онъ все же былъ способенъ къ искренней любви. Она вѣдь рѣзко упрекала его за то, что онъ вполнѣ безвольно подчинялся матеріальнымъ расчетамъ своего брата, а теперь, когда онъ нарушилъ всѣ ихъ, она была настроена къ нему еще болѣе враждебно. Она вполнѣ согласилась съ собою въ томъ, что этотъ человѣкъ достоинъ лишь презрѣнія, и рѣшила во что бы то ни стало добиться своего.
Между тѣмъ Густавъ поднялся въ верхній этажъ дома, гдѣ находились комнаты его брата. Тотъ ждалъ его съ нетерпѣніемъ и сказалъ ему крайне рѣзкимъ тономъ:
— А я уже и не думалъ, что ты вообще соблаговолишь придти ко мнѣ!
— Я разговаривалъ съ миссъ Клиффордъ, — сталъ защищаться Густавъ, — и рѣшительно не могъ прервать нашу интересную бесѣду на половинѣ.
Это указаніе не осталось безъ своего дѣйствія. Предположенный бракъ былъ для Франца Зандова слишкомъ выгоденъ, а отрицательное отношеніе Джесси къ нему настолько хорошо извѣстно, чтобы онъ не предоставилъ полной свободы мнимому сватовству Густава. Поэтому онъ болѣе уступчиво произнесъ:
— По всей вѣроятности у васъ опять былъ любимый вашъ словесный турниръ? Вамъ очевидно нравятся подобныя постоянныя стычки, но я все же не замѣчаю, что ты добился какого либо успѣха у Джесси. Она очень сдержанна по отношенію къ тебѣ.
— Францъ, не тебѣ судить о моихъ успѣхахъ, — оскорбленно замѣтилъ Густавъ. — Говорю тебѣ, они очень значительны!
— Будемъ надѣяться на это! А теперь перейдемъ къ дѣлу. Вопросъ идетъ о предпріятіи, которое я хочу начать вмѣстѣ съ однимъ своимъ нью-іоркскимъ дѣловымъ знакомымъ. Судя по его письму, онъ уже говорилъ съ тобою объ этомъ, и я вчера посвятилъ тебя въ корреспонденцiю по этому вопросу; такимъ образомъ ты уже нѣсколько знакомъ съ нимъ.
— Совершенно вѣрно!
Густавъ вдругъ сталъ серьезенъ, и его отвѣтъ прозвучалъ въ совсѣмъ иномъ тонѣ, чѣмъ тотъ веселый, беззаботный, котораго онъ держался до сихъ поръ. Однако его братъ, не обративъ на это вниманія, продолжалъ:
— Ты знаешь, что мы владѣемъ на западѣ крупными землями, которыя до сихъ поръ еще не обработаны. Условія покупки въ то время были крайне благопріятны, но при громадномъ протяженіи земель Дженкинсъ не могъ взяться за это дѣло, располагая только своими средствами. Поэтому онъ обратился ко мнѣ и сумѣлъ склонить меня къ своему плану. Дѣйствительно намъ удалось по дешевой цѣнѣ пріобрѣсти эти земли, а теперь дѣло идетъ о томъ, чтобы наиболѣе выгодно использовать ихъ. Это можеть произойти лишь въ томъ случаѣ, если открыть ихъ для переселенцевъ — спецiально переселенцевъ изъ Германіи. Мы подготовили все необходимое и думаемъ теперь приступить къ этому дѣлу.
— Одинъ вопросъ, — прервалъ Густавъ сухое дѣловое разъясненiе брата: — ты лично видѣлъ эти свои владѣнія?
— Ну, конечно не сталъ бы я начинать подобное большое дѣло безъ предварительнаго личнаго осмотра. Само собою разумѣется, я знаю эти земли.
— Я тоже! — лаконически произнесъ Густавъ.
Зандовъ изумился и отступилъ на шагъ.
— Ты? Откуда? Какъ это возможно?
— Очень просто! Мистеръ Дженкинсъ, котораго я навѣстилъ въ Нью-Іоркѣ по твоему настойчивому желанію, во время беседы объ этомъ дѣлѣ заявилъ мнѣ, что вы расчитываете здѣсь главнымъ образомъ на меня — вѣрнѣе сказать — на мое перо. Поэтому я счелъ необходимымъ ознакомиться со всѣмъ этимъ дѣломъ путемъ личныхъ наблюденій. Вотъ это-то и явилось настоящей причиной запозданія моего пріѣзда сюда, или моего „шатанья по странѣ“, какъ ты назвалъ. Прежде всего я хотѣлъ лично разузнать, куда намѣреваются направить моихъ земляковъ.
Францъ Зандовъ мрачно нахмурилъ лобъ.
— Ты предпринялъ совершенно излишній трудъ! Мы здѣсь обычно не приступаемъ къ дѣлу съ большими церемоніями. Кстати сказать, я нахожу очень страннымъ, что ты лишь теперь, спустя цѣлую недѣлю послѣ пріѣзда сюда, сообщаешь мнѣ объ этомъ. Но все равно! Мы дѣйствительно въ первую голову расчитываемъ на тебя и на твои связи въ журналистикѣ. Конечно наши агенты дѣлаютъ все, что возможно, но этого недостаточно. Теперь стали очень недовѣрчиво относиться къ этимъ господамъ, да и конкурренція черезчуръ возрасла. Главное дѣло, чтобы нашими интересами прониклась какая либо вліятельная газета, стоящая выше подозрѣній въ рекламѣ. Правда, ты уже больше не состоишь сотрудникомъ „Кельнской Газеты“, но она лишилась тебя съ крайней неохотой, а потому несомнѣнно съ большимъ удовольствіемъ приметъ твои корреспонденціи изъ Америки. Рядъ статей, написанныхъ твоимъ блестящимъ стилемъ и съ твоей убедительностью, гарантируетъ намъ успѣхъ, а если ты еще искусно используешь свои связи съ журналистикой, чтобы придать наиболѣе широкую извѣстность нашему предпріятію, то безъ сомнѣнія уже въ сдѣдующемъ году въ наши земли хлынетъ волна переселенцевъ.
Густавъ слушалъ молча, ни однимъ звукомъ не прерывая брата, но теперь направилъ твердый и серьезный взглядъ на его лицо и произнесъ:
— Ты забываешь лишь одинъ пустякъ, а именно, что ваши земли совершенно непригодны для переселенія. Онѣ расположены столь неблагопріятно, какъ хуже быть не можетъ; климатъ тамъ до крайности нездоровый, въ нѣкоторые мѣсяцы даже губителенъ. Почва не можетъ дать урожай, такъ что колоссальнѣйшій трудъ увѣнчивается самыми жалкими результатами. Вспомогательныхъ средствъ культуры вовсе нѣтъ, а немногіе жители, поодиночкѣ появившіеся тамъ и здѣсь, погибаютъ отъ лишеній и болѣзней. Они совершенно безъ всякой помощи предоставлены въ жертву всевозможнымъ враждебнымъ элементамъ, и всѣ, кто послѣдуетъ за ними изъ Европы, погибнутъ такъ же, какъ они.
Францъ Зандовъ слушалъ брата со все возраставшимъ изумленiемъ и вначалѣ даже не находилъ словъ, чтобы возразить ему, но тутъ гнѣвно крикнулъ:
— Что за безсмысленныя преувеличенія! Кто вбилъ тебѣ все это въ голову и какъ ты, человѣкъ, совершенно чужой здѣсь, можешь судить объ этихъ обстоятельствахъ!? Что ты знаешь обо всемъ этомъ?
— Я на мѣстѣ получилъ самыя точныя свѣдѣнія. Всѣ мои данныя неопровержимы.