Читать интересную книгу "Требухашка. Рождение - Михаил Северный"

подал. Побледнел немного и только. Я пощелкал щипчиками перед глазами вспоминая текст записки.

Яйцо грей перьями. П. П. С. Используй щипчики.

Потом начал раздеваться. Витька ойкнул и отодвинулся к окну.

— Да не бойся ты. Посмотри, что видишь?

Я держа в руках футболку повернулся спиной к другу. Он сидел и глядел во все глаза. Спина чесалась и хотелось попросить его почесать, но это будет совсем уж по-гейски. Поэтому я терпел.

— Есть крылья?

— Есть.

— Большие?

— М-маленькие.

— А подробнее?

— Из спины т-торчат.

Вот когда не переживает — совсем другой человек, почти не заикается.

— Попробуй вырвать.

Пауза. Я обернулся, он сидел и глупо смотрел в глаза, как перепуганный пес.

— Ну, выкорчевать. Как на огороде бурьян. Оно видишь ли не полезно для моего здоровья. Так поможешь или нет?

Друг все-таки решился и дал мне знак повернуться к лесу передом, а к нему задом.

— Ну что там? — спрашиваю через пару минут.

— Руки проходят сквозь них. Это мираж.

— Ясно. Вот возьми щипчики и попробуй еще раз.

Он послушался и уверенно взял инструмент в руки.Я прислушался к своим ощущениям, легкое покалывание и все.

— Больно?

— Что там?

— Схватил и т-тяну. Потихоньку выходит, если крутить вправо-влево.

— Ну так дёргай!

И он дернул. Да так, что крылышко наружу и вытянул за один раз. Я обернулся и улыбнулся ему, чтобы успокоить перепуганного. В руке у парня дрожали щипчики с зажатым полуметровым пером.

— Дай-ка на минуточку.

Я забрал у него крыло, вернул щипчики и полез в шкаф, открыл коробку и кинул туда перо. Оно аккуратно легло между стенкой и яйцом, почти обнимая его в тесноте.

— А теперь повтори ещё раз, только быстрее.

Витька смело кивнул и не подкачал. Боли не было совсем.

«Да ты хирург, — сказал я, засовывая второе крыло в ту же коробку. — Слушай, мне на работу нужно. Вечером приду с пивом и все объясню. Ну, всё, что знаю сам. Видел коробку в шкафу? Не открывай ее. Там яйцо, его трогать нельзя. Нельзя его мочить в воде, кормить после полуночи и включать свет… Короче, не трогай».

— Где-то я это уже слышал, — задумчиво и почти не заикаясь размышлял вслух друг, пока я одевался. — А пинцет куда п-положить?

— Кидай на стол. Ты понял, что я тебе сказал?

— П-понял.

* * *

«Вот это поворот» случился уже через полчаса. Я уже к магазину подходил когда зазвонил телефон, и звонил не слон.

— Ну что там?

— М-м-ми-ми

— Я это, что случилось? Не нервничай!

Пришлось приложить немало усилий, чтобы понять напуганного друга. Яйцо ожило. Он скучал на кухне глядя в окно, когда в шкафу начала прыгать коробка. То есть сначала он подумал о крысах и шуршании хвостов, но когда дверцы стали дергаться от ударов изнутри, мнение поменял.

— И что там? — начал нервничать уже я.

— Я к-коробку открыл. Яйцо желтое и п-подпрыгивает. Скорлупа трещит. П-приезжай, Мишка! Я свет не включал и воду на н-него не лил, а оно с-скачет.

Пришлось выругаться, попрощаться и вызов сбросить. Конечно, я сказал, что скоро буду. Магазин вот он — рядом. Вон маленькая фигурка Толика бродит у склада. Дымок от папироски видно. Вон хозяин с телефоном круги нарезает, с кем-то разговаривает. Вон тётя Валя выглядывает из окошка. Похоже машину ждут, разгружать нужно. Чёрт побери! Как мне все это дорого! Прости, дядя Толя. Сегодня придется поработать за двоих.

* * *

Разговор с боссом был не самый приятный, но необходимый. Пообещал уволить, но дал последний шанс и отгул на сегодня. А я уже летел домой, пока Требухашка не разродился и Витьку не сожрал.

Пацан встретил меня на пороге, двери спокойно открыл и на кухню отвел.

— Спит. Успокоилось.

— Твою же дивизию, Витька, — разочарованный я пошел разуваться.

— Я д-думал щ-щас что-то вылупится.

— И что? Не вылупилось?

— К-крыльями обложилось и затихло.

Крылья обвивали яйцо, как лозы винограда крышу дома, и прижимались к нему тесно-тесно как дети к мамочке. Такие у меня ассоциации возникли, когда достал яйцо на стол. Теперь оно уже не было серым как раньше, а пожелтело и потрескалось. Нехорошие у меня ощущения были от этого натюрморта.

— Ч-что это?

— Яйцо, не видишь?

— А п-почему т-т-такого ц-ц-цвета?

— Не знаю, испортилось, наверное. В записке ничего об этом не писали.

— В какой записке?

Я махнул рукой и принюхался. Яйцо не воняло, но это еще ни о чем не говорило. Может и нет уже Требухашки, потому что кто-то слишком долго решается.

«Если хочешь вырастить нового друга — капни своей кровью на яйцо».

Я достал нож и сосед ойкнул.

— Кажется мне, милый друг, нужно пробовать. Или сейчас или никогда.

Под перепуганным взглядом Витьки я занес кулак над яйцом и замер. Не то чтобы боли боюсь, но порезы потом так долго заживают. Не научился человеческий эпителий быстро регенерировать.

«Только хорошо подумай сначала, питомец это не только развлечение, а еще и ответственность. Твой город не вычищен до конца, а питомцы жить не могут без охоты, как люди без крыльев. Готов ли ты? »

— Всегда готов, — сказал я, и не давая себе шанса передумать провел лезвием по ладони, раскрывая кровавый кожаный рот.

«Ой,» — пробормотал Витька, когда первая красная капля полетела вниз и ударилась о серую плешь яйца, окрашивая серое и жёлтое в красно-бурое. Яйцо громко хрустнуло, но уцелело. Вторая капля упала следом и яйцо вздрогнуло. Скорлупа окрасилась в красный, трещины поползли вверх, уменьшаясь в размерах, поверхность немного пульсировала как пузыри на поверхности лавы. Мы смотрели молча, а я по мере сил поддавал кровавого топлива.

Яйцо не рождало нового монстра, оно наоборот закрывало все границы и трещинки. Рождался не Требухашка — возрождалось яйцо. Когда регенерация остановилась я ладонь салфеткой перемотал, оставив Витьку сторожить.

— Оно п-перья в себя впи-пи-тало.

— Что?

— П-перья в-в-в себя впитало. Засосало. Пы-пы-притянуло и засосало.

— Я понял, — говорю, — кажется нам нужны еще перья.

* * *

Теперь нужно было серьезно поговорить. Честно, я был в небольшом ступоре. Конечно Витька поверит всему, что я скажу — он вообще очень доверчивый, но