Читать интересную книгу С букварем у гиляков. Сахалинские дневники ликвидатора неграмотности - Макс Поляновский

Но и помимо туземцев нашлись сотни любопытных, подобно мне стремившихся попасть на праздник.

Верхом на олене. Вырезано из бумаги гиляцким мальчиком.

Первое, что бросилось в глаза по приезде в Арково, — обилие зелени. По случаю праздника все стойбище было украшено елками. Возле юрты, где проживал хозяин медведя — виновника сегодняшнего торжества, стояли елки: три с одной стороны двери и три с другой. Против дверей в наклонном положении стояли еще две ели, украшенные деревянной стружкой. К этим двум елям подвесили очищенное бревно, толстый конец которого заострили и перевязали такими же стружками.

Гиляцкие мамки, выстроившись в ряд, били по этому бревну, каждая двумя палками. Делали они это очень старательно и выбивали такт.

От сруба, в котором помешался медведь, шла дорожка к месту его казни. С обеих сторон дорожки обсадили елками. Плетень из елок длиною около двух метров был поставлен на том месте, где предстояло убить медведя. На плетень натянули кусок китайского шелка, а вокруг него прямо в снег натыкали рыбу разных сортов — горбушу, навагу, кету, форель.

Елки были и здесь. Они стояли по бокам плетня, украшенные лентами из стружки, и вокруг двух заостренных столбов, к которым должны были привязать медведя. На него был надет ремень, проходивший через спину; от ремня шли две цепи, к концу каждой привязали по веревке.

Когда стойбище наполнилось народом, к клетке подошли две группы гиляков, человек по пятнадцати в каждой и взялись за концы этих веревок. Двое из группы разобрали крышу клетки, другие двое, взяв колья, стали толкать ими медведя в живот, чтобы он выкарабкался из клерки. Медведь стал вылезать. Вылезть — вылез, но пойти не мог ни вправо ни влево — только вперед. Веревки, за которые держали его гиляки, не давали ему возможности свернуть в сторону.

Медведя водили по стойбищу, дразнили, потом стали опутывать петлями, затем свалили с ног, закрутили морду, надели на него круг из соломы и прошили уши соломенными сережками.

Потом развязали и водили косолапого шесть раз вокруг юрты хозяина, который стоял у входа, держал в руках елку и ломал кончик ее о тушу медведя. Мамки во время этой церемонии оглушительно стучали по бревну, а старики сидели в юрте и готовили стрелы.

Когда гилякам наконец надоело водить зверя по стойбищу, они погнали его к месту расстрела и привязали накрепко к столбам. Хозяин и два близких родственника подвезли к медведю на нартах всю пищу, заготовленную для празднества, и с ложки, к которой приделали длинную ручку, стали кормить его.

Предварительно гиляки отогнали подальше от медведя всю публику. Во время кормления зверя его хозяин все время стоял на коленях.

Вдоволь накормив медведя, родственники отправились разбирать стенку в юрте хозяина. Эта нелепость вызвана тем, что закон запрещает мужчинам выходить через дверь перед убоем медведя.

Наконец разобрали стенку, и в отверстие вышли сопровождаемые хозяином стрелки. В руках каждого был лук и стрелы.

Между стрелками началось состязание: у кого рука сильнее, чья стрела попадет дальше, тот удостоится чести убить медведя. Молодой, здоровый, коренастый гиляк оказался победителем в состязаниях.

Он спокойно и хладнокровно стал подготовлять свое первобытное оружие, внимательно осматривал стрелы; видно было, что для него убить медведя не диковина, а самое заурядное дело, тем более привязанного медведя.

Толпа собравшихся напряженно ожидала момента казни.

Неожиданно перед публикой выступил сам хозяин, снял с головы шапку и обратился к зрителям с коротенькой речью:

— Граздане. Нас гиляк — бедный циливек истратиль на медведь праздник все. Помогите кто цем мозет. Кто мозет дай двадцать копеек, а кто мозет и больсе...

Монеты тотчас обильно посыпались в шапку гиляка. Сбор денег окончился, публика хлынула ближе к медведю, хозяин стал дразнить его, чтоб зверь повернулся боком к стрелку.

Медведь повернулся, и стрелок, натянув тетиву, пустил первую стрелу с наконечником. Стрела вонзилась в ремень которым был перевязан медведь, не причинив ему никакого вреда. Второй выстрел оказался более метким: стрела попала медведю прямо в сердце; он заревел, поднялся на дыбы, стал испражняться и тут же свалился замертво.

Не прошло и пяти минут, как тушу зверя окружили гиляки, начали свежевать его, снимать шкуру и резать на части медвежье мясо, которое теперь предстояло съесть. Медвежатину поставили варить.

Но у гиляков принято во время медвежьего праздника заедать мясо убитого зверя мясом собаки. Поэтому, прикончив медведя, гиляки придушили пару собак, освежевали их и сварили собачье мясо.

Гиляки стойбища Арково и наехавшие из других стойбищ с огромным аппетитом уплели медведя и обеих собак при чем всю эту закуску они обильно запивали чистым спиртом.

Когда все было съедено, закончился праздник медведя, и приехавшие за 300—500 километров гиляки запрягли собак , и отправились обратно в свои стойбища.

Сейчас, просматривая рисунки Чхаурна, которые здесь помещены, мне еще легче восстановить весь процесс медвежьего праздника. То, что другому в этих рисунках непонятно, для меня четко и ясно. Я гляжу на квадрат с двумя ветками (см. рис. на стр. 38) и знаю, что это изображена Чхаурном будка, в которой содержится медведь; ветки — это елки, прибитые для украшения и перевязанные деревянными стружками.

На втором рисунке (стр. 40—41) Чхаурн показал гиляцкую юрту, в которой живет хозяин медведя. На третьем (стр. 42) — гиляцких мамок, отбивающих в честь праздника такт по бревну. Несложный четвертый рисунок (стр. 43) изображает украшенную елками дорожку, по которой поведут медведя на убой. Последний рисунок (стр. 44) мой неопытный художник Чхаурн нарисовал несколько своебразно: здесь изображен медведь, привязанный цепями и веревками к двум столбам. Хозяин дразнит его елками с таким расчетом, чтобы он повернулся боком к стрелку и тот мог попасть ему прямо в сердце. Стрелок у Чхаурна почему-то изображен вниз головой.

Всю эту серию рисунков Медвежьего праздника мой ликвидировавший неграмотность ученик собственноручно подписал:

«Гиляк ришуит Чхаурн».

В переводе это значит: рисовал гиляк Чхаурн.