— Зато имя у него анахское.
— Чушь! — фыркнул Карсидар. — Сол чисто орфетанское имя. А гандзаки позаимствовали его.
— Как сказать, как сказать, — покачал головой Читрадрива. — Впрочем, спорить не буду. Замечу лишь, что у анхем имя Сол встречается гораздо чаще, чем у коренных орфетанцев. К тому же у нас есть старая-престарая сказка про пастушка Дахвита, который присматривал за табунами богатого анаха Сола. Этот последний жутко невзлюбил слугу и всё время хотел убить его. А к Дахвиту однажды ночью явился волшебник Шамеил и подарил ему горшочек то ли волшебной воды, то ли волшебного масла. Пастушок выпил каплю и стал ужасно сильным. Он победил в сражении великана Галшихафу, а тогда…
Карсидар лишь пренебрежительно рассмеялся.
— Глупости! — безапелляционно заявил он. — Нас самих принимают за колдунов и без устали поливают всякими жидкостями. Ты вон простудился даже. А каково быть в шкуре колдуна, хорошо известно нам обоим. Богатый анах, пастушок, великан, волшебник… Ты же прекрасно понимаешь, что ни в коем случае нельзя верить сказкам, которыми неразумные женщины запугивают детей!..
Тут Карсидар прикусил язык, потому что вспомнил, как единственный раз их навестила сотникова дочь Милка. Неизвестно, с помощью каких ухищрений она пробралась к окошку поруба, когда и самого Михайла, и его начальника Остромира к узникам не пускали. А девушка сторожей обманула!
— Зачем ты это сделала? — спрашивал её изумлённый Карсидар. — Разве это не опасно?
Широко раскрытые серо-зелёные Милкины глаза блестели в крохотном окошке, охраняемом деревянным богом на кресте.
— А мне страх как интересно! Мне мамка рассказывала, что колдуны… ужасные. Они жуть какие! Кривые! Нос крючком, уши торчком, — сообщила она после некоторого раздумья. — Татонька говорит, что вы оба страшные колдуны, а ты, Хорсадар, сам-один целое войско татарское порушил. Во! Но ты же не «нос крючком, уши торчком», ты…
И исчезла, так и не докончив фразы. Видимо, что-то её спугнуло.
— Милка, Милка, — звал Карсидар. Ответа не было…
— Ты чего это сотникову дочку поминаешь? В «Псалтири» такого имени нет, — удивился Читрадрива.
Карсидар тотчас овладел стихийно прорвавшимися воспоминаниями и с деланным равнодушием заметил:
— Тебе показалось.
— Ага, ясно, — и Читрадрива предпочёл вернуться к вычитанным в книге именам. — Так вот, несмотря на то, что всё это сказки, я бы очень хотел выяснить, кто такие Давид, Саул и Асаф. Может, они тоже пережили похожие приключения… Чует моё сердце, неспроста это. Ох, неспроста, мой принц!
И тем же вечером уговорил Гервасия принести новую книгу. Жрец так и просиял от умиления. Он пообещал непременно доложить старшим о том, что «поганыя колдуны» пребывают в просветлении и начинают чтить «Святыя Писания». Действительно, на следующий же день «Псалтирь» исчез из комнаты, а его сменила уже просто невообразимо толстая и солидная книга в переплёте, окованном зеленоватой от старости медью.
— Вот! — торжественно изрёк Гервасий, водружая книгу на столик. — Вот то, с чего всё начало бысть!
Впрочем, хоть её полагалось читать, стоя перед столиком на коленях, после ухода жреца Читрадрива перетащил фолиант на свой набитый соломой тюфяк в углу, пристроил поудобнее самый большой светильник и уже четвёртый день разбирал написанное. Карсидар видел его склонившимся над книгой вечером, когда засыпал, и утром, едва пробуждался.
Вот и сейчас он увлечённо читал, сидя на небольшой скамеечке. Да какое там увлечённо! Карсидару показалось, что ещё немного, и Читрадрива прыгнет в книгу с головой. И поминай как звали.
— Эй! Э-эй… — позвал он.
Но Читрадрива лишь отмахнулся, пробормотал нетерпеливо: «Погоди, погоди, тут как раз самое интересное», — не отрывая взгляда от пергаментной страницы, нашарил мисочку с сушёными яблоками, зачерпнул пригоршню и продолжил чтение.
«Ерунда какая! Что он там нашёл?» — подумал Карсидар и немедленно получил ответ:
«Сейчас узнаешь. Потерпи ещё минутку, ради всех богов, здешних и тамошних! Кажется, наконец оно…»
И вновь чихнул.
Читрадрива простудился ещё в княжеской гриднице, когда младшие жрецы, по приказу митрополита Иосифа, окатили их с головы до ног святой водой. Процедура весьма напоминала банную. Однако в баньке Остромировы слуги вновь и вновь распаривали их, нагревали, а здесь пришлось аж до самого поруба топать в мокрой одежде. Вот теперь насморк и одолел. Жаль, что у Читрадривы не было в запасе никаких «штучек» для борьбы со столь тривиальной болезнью. Он знал пару заклинаний на случай ранений, переломов и прочих травм, но не более того.
Стоп! Да ведь у него перстень! Может, попробовать?..
— Эй, Читрадрива, а с колечком моим повозиться не хочешь? Глядишь, избавился бы от напасти.
— Да отцепись ты наконец! — в сердцах выкрикнул гандзак, переставил скамеечку и отвернулся от Карсидара вместе с книгой.
Ну и ну! Вот так книга! Никогда ещё Читрадрива так не увлекался.
И поскольку толку от него сейчас не было никакого, Карсидар принялся в который раз рассматривать развешанные по стенам картинки и фигурки.
Вряд ли кто-нибудь ещё содержался в подобном «заключении». Благодаря стараниям подручных толстяка Иосифа скромная комнатка поруба превратилась в некое подобие коридоров замка Люжтен, где размещалась целая картинная галерея. Отличие состояло в том, что здесь были собраны изображения всевозможных богов и богинь, а не портреты родственников. Кроме того, в коридорах замка князя Люжтенского не было статуэток.
Кстати, о князе! Ростислав тоже выделил для узников кое-что полезное. Спали они на соломенных тюфяках, покрытых одеялами из шкур. В комнату поставили две скамеечки, не считая столика для книг. Еду приносили трижды в день. Кормили весьма недурно, возможно, даже с княжеского стола. И кроме того, Ростислав дважды справлялся через носившего еду слугу, не желают ли друзья покинуть поруб.
— Мы заняты, — отвечал оба раза Читрадрива.
И всё оставалось по-прежнему: он читал, а Карсидар упражнялся в мягком владении полезными приёмами и навыками.
Одно было плохо — тюрьма не отапливалась, и холод здесь стоял невообразимый. Поэтому насморк у Читрадривы не проходил. Но он не сдавался. «Лучше спокойно сидеть в холодном порубе, чем ссориться с русичами на воле», — таковы были его мотивы. И что самое странное: хоть Карсидара точно так же облили водой и провели мокрым по морозу, в отличие от Читрадривы, он не подхватил никакой простуды! Неужели гандзак прав, и дело здесь в его способностях, далеко превосходящих таланты учителя?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});