скрыт неприемлемым для порядочного общества количеством матерных слов и я невольно сделал шаг вперёд.
Татьяна, увидев меня, чуть заметно улыбнулась и покачала головой, останавливая меня. Я было тыкнулся в орущего генерал ментально, но неожиданно наткнулся на стену. Вот это странно. Разум невысокого пухленького холерика с генеральскими погонами оказался прочно запечатанным от внешнего воздействия.
"Сильный Сенс или артефактная защита?" – промелькнула мысль, а генерал уже меня заметил и направился прямо ко мне.
– Это всё из-за тебя, недоумок, – прохрипел он, вытянув толстый указательный палец в мою сторону.
– Взять его, – воскликнул он с лёгким визгом и бравые офицеры мужчины двинулись в мою сторону.
Путь им одновременно преградили Хрящ и Шишка, а ко мне подошла Юла и встала спереди на пол тела перекрывая моё. Офицеры, недоуменно переглядываясь, остановились.
– Взять его под стражу, болваны, – продолжал орать взбешённый генерал.
Я двинулся было вперёд, но Юла уверенно меня остановила. Одновременно из кабинета вылетел Илья Петрович и не разбираясь рявкнул:
– Смирно! Мартышов, ты что здесь устроил, мать твою?
Воинственный генерал чуть сдулся и принялся бормотать, что у него приказ разобраться со вчерашней ситуацией и задержать всех виновных.
– Ну так давай, разбирайся, а вместо этого ты у меня в управлении балаган устраиваешь. А вот кого здесь задерживать, я сам буду решать. Это понятно?
– Так точно, Илья Петрович, – промямлил генерал Мартышов и его офицеры отступили назад.
Илья обвел всех присутствующих сердитым взглядом и приказал:
– Все в мой кабинет.
Глава 22. А теперь рогатый!
В кабинете было три стола. Генеральский, приставленный к нему небольшой и чуть поодаль – огромный прямоугольный.
Анна Петровна уже была здесь и пригласила входящих присаживаться поближе. Мы зашли и в полной тишине расселись за приставным столиком, который образовывал букву "Т" с массивным столом Ильи.
Мартышов уселся на максимальном удалении от Ильи Петровича во главе приставного стола, а остальные по бокам. Почему-то все постарались выбрать места поближе к Илье и подальше от пришлого генерала. Я зашёл в кабинет последним и пришлось сесть на один из свободных стульев в непосредственной близости от холерика. Он враждебно на меня зыркнул, но смолчал. Тишину нарушил голос начальника управления "ХС":
– Итак, Леонид Максимович, что привело вас к нам да ещё и с такой свитой?
Мартышов кашлянул и начал доклад:
– На сегодняшнем утреннем совещании в федеральном Главке были продемонстрированы видеоматериалы и зачитаны объяснительные наших сотрудников по происшествию при выполнении вчерашнего задания. Напомню, что выстрелами из двух гранатомётов был поврежден жилой дом. По предварительной оценке ущерб составляет более десяти миллионов. Согласно предоставленных материалов, основная вина усматривается в действиях именно ваших подчинённых, Илья Петрович. А если быть точным, то вот этого. Он опять нагло ткнул в меня пальцем правой руки. Кулак левой он при этом сжимал так сильно, что фаланги пальцев отдавали белёсой синевой.
– И как вы пришли к такому выводу? – поинтересовался Илья Петрович.
Мартышов не спеша вытащил из папочки довольно пухлую пачку бумаг и начал зачитывать. Его никто не перебивал.
После первого прочитанного листа я утратил всякий интерес к озвучиваемой информации, так как это была констатация последовательности вчерашних событий, но с точки зрения федеральных агентов.
– ...группа 3 заняла позицию на пересечении бульвара Освободителей и улицы Владимирской. Основная задача..., – бубнил толстячок, тщательно выговаривая слова.
Я, делая вид, что очень заинтересован повествованием, принялся анализировать то, что происходит на самом деле. Все были напряжены, хотя не подавали вида. Почему? Конфликтная ситуация и это не приятно? Нет. Для всех присутствующих разбор "полётов" после заданий вполне привычное дело, но тогда откуда эта тревожность?
Илья подобран, а Анна Петровна напряжена как струна. Её правая рука лежит на столе, а под ней виднеется... защитный артефакт, которым пользовались при проведении второй части планёрки. Остальные ребята испытывают тревогу и даже не осознают этого. Я тоже понимаю не логичность ощущения тревоги. Объективных причин нет. Даже допустить, что меня возьмут под стражу и куда-то повезут я не могу – так как читаю Илью и понимаю, что такого варианта просто не существует. Тогда что не так?
– Аня, поделись, что всех тревожит? – спросил я ментально, не став изображать, что есть необходимость её называть на "вы".
– То-то и оно, что я не знаю, – мгновенно ответила она. – Я ни разу не встречала Мартышова ни в реальности ни в сновидениях, а вот Илюша с ним виделся. И он сказал, что всегда, общаясь с этим человеком, испытывает такого рода тревожность. И с каждой последующей встречей она возрастает. Ты ведь это чувствуешь?
Я просто кивнул и переключил внимание на остальных. Ребята уселись довольно странно. Юла с самого начала усадила Шишку около Анны Петровны, потом Хряща и затем села сама, как бы прикрывая более слабых собой от холерика. С другой стороны в таком же порядке сидели прибывшие с Мартышовым офицеры. Их прикрывала Татьяна, которая сидела почти напротив меня, но на один стул ближе к Илье. Я прикоснулся к сознанию Тани и спросил:
– Как ты работаешь с этим кретином?
Она бросила на меня быстрый взгляд и, увидев улыбку, мысленно ответила:
– А ты и так умеешь?
Потом добавила:
– Привыкла уже. Он раньше не такой был, но с каждым месяцем становится только хуже, – потом шутливо добавила. – Его как будто сглазил кто-то.
– Скорее проклял, – ответил я по инерции и тут же понял, что попал в яблочко.
Татьяна переменилась в лице и бросила на Мартышова быстрый взгляд. Потом спросила:
– Ты его мысли можешь "прочитать"?
– Неа, он закрыт артефактом. Я думал что он Сенс крутой сначала, но по поведению вижу, что пустышка. Значит у него с собой артефакт есть, который прикрывает разум от вторжений.
– Монетка в левой руке, – возбуждённо сообщила Татьяна. – Он не расстаётся с ней никогда. Постоянно в руке держит. Наверное и спит с ней, так как я даже в сон его попасть не могу.
– Что за монетка? Как выглядит? – уточнил я, внимательно оглядывая сжатый генералом Мартышовым левый кулак.
– Сантиметра полтора в диаметре, темного цвета. На ней символы непонятные и в центре пятиугольное отверстие.
Мне даже показалось, что описывая всё это Татьяна поёжилась, как от холодного ветра. Артефакт я не чувствовал.
Мартышов отложил очередную прочитанную страницу