Лутербург не намеревался идти на мировую: он подал иск, дабы магистр вернул ему деньги (около двухсот фунтов). Калиостро подал ответный иск, только повод оказался каким-то странным, не внушавшим доверия… 11 декабря 1787 года Калиостро подал в магистрат жалобу, в которой сообщал, что слуга Лутербурга по имени Абрагам Риттер по приказу своего господина купил порох и пули, дабы зарядить пистолет и застрелить его, Калиостро. На этом основании граф потребовал выдворить Лутербурга из Бьенна. Жители городка потеряли покой и, недовольные склочными соседями, стали потихоньку роптать. Лутербурги переехали в дом бургомистра, откуда Филипп де Лутербург отправил Калиостро вызов на дуэль. Магистр расхохотался и (как обычно) предложил сразиться на ядах. Вмешавшийся в конфликт Саразен с трудом добился компромисса, уговорив Калиостро заплатить небольшую сумму и пообещав Лутербургу доплатить долг магистра. А чтобы стороны немного успокоились, он на три недели увез графа и графиню из Бьенна. Калиостро остался недоволен решением и все время брюзжал. В отвратительном расположении духа он вместе с Саразеном прибыл в Ольтен на очередное, 28-е собрание Гельветического общества, где здравомыслящие швейцарцы снова решили не связываться со столь непонятной и неприятной личностью, как граф Калиостро. Саразен сделал все возможное, чтобы поднять авторитет магистра, но дурная слава Калиостро уже распространилась по всей Европе. Поссорившись с Саразеном, Калиостро отбыл в Бьенн. К началу июля пришлось подводить плачевные итоги: Лутербург выиграл иск против Калиостро; магистр окончательно разругался со своим самым преданным учеником и другом Саразеном, обвинив его во всех смертных грехах, и с баннеретом, который, по его словам, все время тайно поддерживал художника; жители Бьенна обиделись на Калиостро, заявивившего, что все швейцарцы — ханжи, лицемеры и обманщики, и в ответ недвусмысленно намекнули, что, собственно, графа в кантоне никто не держит.
Подталкивала Калиостро к отъезду и Серафина. В последние недели июня она прониклась уверенностью, что муж ее сошел с ума, — как иначе объяснить его ссору с человеком, чей кошелек для него всегда открыт? Это непонятное безумие еще сильнее разжигало ее желание уехать в Италию, в Рим, домой… Где еще супруга авантюриста перекати-поле могла надеяться обрести покой? Ей донельзя надоели дороги, переезды, масонские кривлянья, едкая вонь из пробирок и тиглей, круговерть лиц и городов. Хотелось чего-то понятного, постоянного, а что может быть понятнее родительского дома? Тем более что недавно она получила письмо от отца, в котором тот сообщал, что они с матерью знают о ее мытарствах из газет и готовы принять блудную дочь под родительский кров. А еще у нее стали сильно болеть суставы… Под благовидным предлогом необходимости лечения супруги Калиостро решил покинуть Бьенн. 23 июля 1788 года, ровно в полночь, карета с графом и графиней Калиостро взяла курс на славившийся своими водами городок Экс-ле-Бен. Магистру, похоже, понравилось уезжать под покровом темноты: захлопнул дверь — и был таков.
Успела ли Серафина полечиться на водах, неизвестно, ибо пробыли они в Экс-ле-Бене недолго. Возможно, их оттуда выслали, а может, просто жизнь в курортном городе показалась им слишком дорогой… Ведь они лишились своего верного банкира. А может, Серафина сумела уговорить супруга направить стопы свои в Италию… Как бы то ни было, но 23 августа они въезжали в Турин. В те времена город входил в состав Сардинского королевства, а его король Виктор Амадей был связан тесными узами с Королевским домом Франции. Людовик XVI по-прежнему не собирался оставлять безнаказанным авантюриста, способствовавшего очернению образа королевы, и его не интересовало, виновен сей авантюрист или нет. Поэтому, как только в Париже стало известно, что Калиостро пересек границу Сардинского королевства, министр иностранных дел Франции Монморен направил в канцелярию Виктора Амадея депешу, где, в частности, говорилось: «Мы имели возможность собрать документы, относящиеся к господину Калиостро, и в них мы нашли доказательство того, что с юных лет он вел преступную жизнь; что медицину он специально не изучал, кроме нескольких месяцев, проведенных в монастыре Милосердных братьев; что всюду, где он появлялся, он использовал самые низменные и достойные порицания способы получения средств к существованию. С глубокой признательностью король узнал, что Их Величество король Сардинии, принимая во внимание поведение оного Калиостро во Франции, исполнен решимости запретить этому мошеннику пребывание на территории его государства»4. Так что не успел магистр обосноваться и, по обыкновению, начать прием страждущих, как ему вручили приказ, согласно которому ему предписывалось в 24 часа покинуть Турин и пределы Сардинского королевства.
Милан, Генуя, Парма, Верона… дорожная пыль, дешевые гостиницы, попытки заняться врачеванием, пресекаемые жандармом с приказом покинуть город… 24 сентября супруги Калиостро прибыли в принадлежавший тогда Австрии городок Роверето на берегу реки Адидже (современная По); там им удалось задержаться более чем на месяц. Вряд ли эта остановка стала бы примечательной, если бы не молодой клерк Клементино Ванетти. Узнав о прибытии знаменитого Калиостро, Ванетти, бросив все свои дела, стал ходить за ним буквально по пятам, день и ночь, и записывать все, что удавалось увидеть и услышать. Результат — хроника, написанная на латыни в стиле Евангелия, отчего ее традиционно именуют «Евангелием от Калиостро»: Liber memorialis de Caleostro cum esset Roboreti.
Автор «Евангелия…» называет себя беспристрастным наблюдателем: «Тот, кто написал эти строки, сам никогда не разговаривал с Калиостро, он лишь старательно заносил на бумагу рассказы других, не питая к герою сих рассказов ни любви, ни ненависти»5. Однако когда Ванетти предоставляет слово Калиостро, вряд ли можно говорить о беспристрастности, ибо он очевидно стоит на стороне своего героя. Ванетти, как никому иному, удалось передать атмосферу ожидания чуда, постоянно окружавшую Калиостро.
«1. На восьмом году правления императора Иосифа Калиостро с супругой прибыли в Роверето. И было это примерно семь часов вечера. И говорили одни, что прибыл Антихрист, а другие — что волшебник, и обе партии спорили друг с другом. Он же смеялся над обеими сторонами и говорил: “Не знаю, кто я есть, но я знаю, что я исцеляю страждущих, просветляю усомнившихся и даю деньги несчастным. Обо мне написано множество глупостей и лжи, но никто не знает истины. Однако когда я умру, все дела мои станут известны из записок, кои я оставлю после себя”[68].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});