лишенную здравого смысла. Опираюсь ладонями о прохладное стекло, мой влажный язык слизывает с губ невидимые сливки. Марк задирает мое платье и стягивает трусики к коленям. Он шлепает меня между ягодицами и тут же вонзает пальцы. Тело неподвластно контролю, оно изнывает от жажды и тонет в безграничном океане наслаждений. Когда Марк входит в меня одним грубым и резким толчком, я кончаю. Громко, сжимаясь до размеров самой крошечной ягодки. Я чувствую его член, его тяжелую пульсацию, каждую венку. Завожу дрожащую руку между ног и прикасаюсь к нему пальцами там, где его поглощает мое растекающееся в экстазе лоно. Без презерватива. Наши тела максимально близки и откровенны. Марк движется во мне очень медленно, будто давая время прийти в себя и собраться с новыми силами. Оргазм оставляет после себя расплавленный свинец, стекающий к конечностям.
– Ещё, – шепчу, глядя из-под полуопущенных ресниц на свет в чужих окнах. – Продолжай.
Марк ускоряется, а мои пальцы нежно массируют чувствительный после оргазма клитор. Даже нежные прикосновения доставляют боль, словно ударяя током. Две недели назад я смотрела на подругу, которую трахал её любовник и недоумевала. А теперь мой любовник трахает меня и я вспыхиваю, как спичка, от мысли, что кто-то может видеть нас сейчас. Избавляюсь от трусиков и расставляю ноги пошире. Толчки становятся тяжелее и прерывистее. Я шепчу его имя, а Марк ловит буквы влажными пальцами с моих губ. Запрокидываю голову, слизывая с них легкий соленый вкус. Другой рукой Марк сбрасывает с моего левого плеча бретель и больно сжимает руками грудь, продолжая трахать неистово, жадно, всецело отдаваясь только мне. Он продолжает делать это, ведя меня к постели. Ноги едва слушаются, я, точно, кукла, которую он перетаскивает из одного угла комнаты в другой. Мои колени опускаются на мягкое и прохладное покрывало, а мой любовник продолжает иметь меня с такой силой, что ещё чуть-чуть и все эти стены сложатся от мощного землятресения. И вновь я погибаю от сладкого блаженства нашего обезумевшего соития. Эмоции настолько сильны, что я не в силах разжать пальцы, впившиеся в собственный живот. Мышцы в нем леденеют, судорога сводит руку, причиняя обжигающую боль коже. Марк изливается на мою поясницу кипящей лавой, дыша так тяжело и громко, что в перемешку с моим собственным дыханием, этот звук превращается в отдаленное гудение. Я словно оглохла! Будто нахожусь в самом низу подводной лодки, где громко гудит не только её двигатель, но и глубокое море за её пределами.
Судорога постепенно проходит, рука пугающе вздрагивает, и пальцы, наконец, медленно разжимаются. Внезапно моя конечность безжизненно повисает, а затуманенный взгляд улавливает алое пятнышко, которое точно не имеет ничего общего с моим черным платьем или трусиками, которые остались валяться у окна. Проморгав глазами, таращусь на четыре полукруга чуть выше гладкого треугольника, из которых медленно сочится кровь. Даже не видя собственные пальцы, я уже знаю, что под ногтями она тоже есть. Липкая, пахнущая ледяным железом. Кожа травмирована, из полукруга от указательного пальца, который, очевидно, оказался сильнее всех, стекает тонкая алая струйка. Маленькая и она уже остановилась. Царапинка…
Чертовски паршивый конец самого эротичного свидания в моей жизни.
Глава 28
«Ты была на высоте»
Вздрагиваю, когда во сне спотыкаюсь о какой-то бордюр. Тяжелые веки поднимаются, нос улавливает свежесть воздуха дождливой улицы. Резко поднимаюсь на локтях, но головокружение вынуждает немедленно опустить голову на подушку. В сознание врываются обрывки большой эротической картины со звуковым сопровождением.
Мои стоны. Тяжелое мужское дыхание над моим ухом. Громкие поцелуи. Голова кружится, но улыбка светится счастьем. С каждой секундой возвращения в эту восхитительную реальность с запахом его кожи, мое тело становится всё тяжелее. Мышцы постанывают, шея требует немедленного массажа, а мой живот…что-то очень неприятное стягивает кожу.
– Ты проснулась!
Вздрагиваю, с перепугу хватаю темную простынь и прижимаю её к себе. Марк свеж и бодр, будто начал свое утро с посещения бассейна. На нем черная рубашка-поло и облегающие задницу темные джинсы. Наверное, в его гардеробе таких сотни штук не меньше.
– …Да, я тут что-то задержалась… – От нелепости случившегося и неопрятности собственного вида, мне не по себе. – Мне неловко, – говорю, как есть. – Тебе нужно было потрясти меня и привести в чувства.
Марк улыбается и подходит к длинной тумбе с узкими ящиками. Выдвигает верхний и прежде, чем достать часы на широком черном ремешке, пару секунд пробегает перед многочисленными вариантами (скорее всего их там не меньше десятка!) глазами человека, уверенного на все сто, что сегодняшний день пройдет без сучка и задоринки.
– Сначала я растерялся, – отвечает он, повернувшись ко мне. Надевает часы и фиксирует крепко, чтобы плотно облегало запястье. – Повезло, что ты упала на кровать, а не стукнулась лбом о стекло.
– Действительно.
Он весело улыбается мне и садится рядом на постель. Я же наверное лохматая и пахнет от меня не малиной в сливках, как обещает мой новенький гель для душа. Про дыхание я вообще молчу. Марк тянется к прикроватной тумбе и поднимает стеклянную кружку со светло-коричневым напитком. На дне лежат листья мяты и кольцо апельсина. Марк перемешивает содержимое палочкой корицы и предлагает мне.
– Выпей. Думаю, тебе понравится. – Соглашаюсь молча. Поднимаюсь на постели, придерживая простынь на груди.
– Неужели стесняешься?
– Оставаться у тебя на ночь в мои планы не входило. Особенно настолько позорным образом.
– А я думал, что ты пошутила, говоря о непереносимости вида крови.
– Я так и думала.
– И часто такое случается? – спрашивает с несвойственной для него эмоцией… Он что, беспокоится обо мне?
Делаю несколько глотков прохладного напитка с приятным цитрусовым вкусом. Мята смягчает горечь, а душок корицы придает пикантности.
– Ничего так, – оцениваю. – Я стараюсь обходить стороной темные подворотни, где закалывают ножами людей, а так же не попадать в больницы, где их кромсают на законных основаниях.
Марк смеется, а потом пронзительно смотрит в мои глаза.
– Я о том, что во время экстаза ты можешь ранить себя.
Травмированная кожа внизу живота как назло начинает пульсировать. Хочу взглянуть на деяния собственной руки, но опасаюсь, что снова лишусь сознания.
– Я обработал рану и наклеил пластырь. Там ничего страшного, просто маленькие глубокие царапины. Уверен, они уже затянулись.
Сдвигаю простынь и смотрю на квадратный бежевый пластырь с зеленой сеточкой в центре. Прикасаюсь к нему, намереваясь отклеить нижний край, но, в конечном итоге, опасение в очередной раз опозориться побеждает.
– Нет. Это впервые.
– Даже не знаю, что думать, – говорит Марк, глядя в мои глаза. Его проникающий взгляд, играет на моих струнах. – Я слишком перестарался?