нашёл в письмах отца упоминания о них и их помощи армии.
— Несколько лет мы занимались тем, что проносили в бараки различные мелочи. Так как там жили семейные озары, у многих были дети. Такие же одарённые. Мы тащили сладости, игрушки, — с улыбкой вспомнил сорр Илайс.
— Немного конечно, денег у нас были копейки. В основном, это было то, что мне удавалось сохранить из тех денег, что давала мне мать на покупку какого-то угощения и сладкой воды во время прогулок в парке, — продолжил граф. — Там мы случайно познакомились с Бредли. Нашим ровесником. Он нас застал, когда мы подсовывали свои подарки под двери бараков. Дружили мы недолго. Его, и группу других подростков-озаров отправили в составе экспедиционного корпуса на завоевание новых территорий. А через год я сам сбежал на войну. Ориентируясь по записям отца, я смог добраться и всё-таки остаться служить. Я защищал интресы империи и, в моём понимании, следовал долгу аристократа. Были победы, были проигрыши и позорные отступления. Но… Через два года случилось событие, которое и стало наверное знаковым для меня. Третья армия корпуса несколько месяцев сидела в глухой обороне, озары обеспечивали им превосходство над дикарями. Командование даже приняло решение вынести расположение за линию укреплённой обороны с целью продвижения на вражеские территории. Но под массированным наступлением воинов нескольких объединившихся племён, вынуждены были не только отступить с огромными потерями, но и утратить свои прежние позиции. Герцог Вестаран тогда контратаковал, с тяжёлыми боями были возвращены не только утраченные позиции, но и захвачены новые территории, передовые позиции корпуса были перенесены далеко в глубь непознанных земель. Во время инженерных работ по возведению новой линии оборонительных укреплений, мой отряд, который должен был расставлять репера разметки, мы наткнулись на небольшую яму, просто низину между двумя холмами, в которой были трупы. По оперению дротиков я опознал наши имперские арбалеты. Это были армейские озары. Те, кого бросили в бой, хотя они вообще не воины, озаров вообще запрещено обучать владению оружием, видимо дела третьей армии были совсем плохи.
— Озары участвуют во всех войнах империи, но если тяжёлое ранение, или идёт отступление и есть раненые озары… Их добивают свои, чтобы одарённые не попали в плен, и их даром не смог воспользоваться враг. — Глухо пояснил сорр Илайс.
— Среди тел убитых, я увидел Бредли. У него было ранение ноги, судя по бинтам. И кто-то… Какая-то мразь цинично выстрелила ему в глаз. — Окаменело от тяжёлых воспоминаний лицо лорда Карла. — Офицер, возглавлявший отряд, велел перекидать, как он сказал, часть падали, чтобы проложить линию окопов. На мои слова о том, что озаров нужно хотя бы достойно похоронить, он расхохотался и сказал, что могу заняться этим в личное время. После отбоя я и ещё несколько моим сослуживцев, всего семь человек из полусотенного отряда, копали большие общие могилы и хоронили одарённых. Почти до утра. Я и до этого общался с озарами на равных, хотя никогда не забывал, что я аристократ и офицер в незнамо каком поколении. А после… Я видел дикую несправедливость в том, какое место занимают озары.
— Они тот самый механизм, что позволяет империи жить. Они залог нашей силы. Иначе нас разорвут наши же соседи, — вздохнул сорр Илайс.
— Вот именно! А их используют не как механизм, а как смазку для заржавевших колёс аристократии! — возмутился лорд Карл. — То, что ты говоришь, известно всем. Но наша империя словно печь, ради поддержания тепла в которой просто сжигают озаров. Наше общество, наша жизнь, словно разжиревшая пиявка высасывает одарённых, лишая их права на жизнь и оставляя только оболочку!
— И что ты предлагаешь, Карл? Что? Я молчу, что твои слова, более чем достаточны для того, чтобы гкрб твоего рода разрубили на главной площади. Но какой выход? — этот горячий спор явно вёлся уже не первый год.
— Вы беседуете так, словно здесь есть император, и от озвученного что-то изменится, — озвучила свои мысли я.
— Император нелюдим, появляется на публике по редким официальным датам, и то, чтобы показать, что он ещё не помер. Предпочитая проводить время в уединённом поместье. Он видите ли увлечён выведением редких сортов винограда и изготовлением вина. Во дворце живёт его жена, моложе его в два раза. И единственная дочь, Кронпринцесса Амалия. Её муж и станет новым императором, но пока даже о помолвке речи не идёт. Хотя девице на днях исполнится восемнадцать. — Зло ответил лорд Карл. — Он даже приемника не может себе выбрать! А пока империя обрубает себе ноги, этот старый трус и пьяница обеспечивает себе погреб с винишком!
— Да уж, почтение и уважение к своему императору в каждом слове! — засмеялся сорр Илайс.
— И за что я должен его уважать? — опасно сузил глаза граф.
— О! Начинается, — поднял руки вверх сорр Илайс, подтверждая мои догадки о том, что этот спор возникает далеко не впервые. — А вот допустим, леди Диана, что здесь император. И чтобы ему сказали лично вы? А то вот Карл только орёт, что всё плохо и так нельзя, но как надо сделать, не предлагает.
— Исходя из возраста, предположу, что императором здесь скорее всего были бы, — задумалась я.
— Леди, вы же знаете о возможности смены облика? — кивнул сорр на Генку.
— Но всё равно, вы явно старший из нас, познакомились вы с лордом Карлом во дворце, у вас больше шансов оказаться в конечном итоге императором, чем в нас всех. — Развела я руками.
— Нуууу, звучит логично. — Засмеялся сорр Илайс. — Так что бы вы сказали, особенно сейчас, в свете последних событий?
— Ваше императорское величество, — представила я, что действительно нахожусь перед императором. — Возможно, если окинуть жизнь империи одним взглядом, то покажется, что всё спокойно и и все процессы в обществе давно стали рутиной, и к тому же находятся под контролем. Но это спокойствие болота, когда под ярко-зелёной сочной травой прячется смертельно опасная трясина. Наше общество в своём спокойствии начинает гнить изнутри. Посмотрите на аристократов. Чем они заняты, как они живут? Всё чаще за громким именем лишь пустая оболочка. А ведь это опора трона и власти императора. Расслоение общества всё заметнее, чувство несправедливости у одних, и вседозволенности у других все сильнее. И рано или поздно, но эти две силы столкнутся. И