- Евгений Аристархович, ну вы хотя бы им объясните! - взмолился Сашка.
- Конечно, Саша, сейчас объясню. Вот только сам пойму… - Лукин требовательно повернулся к Серову.
Исполняющий обязанности начальника охраны Объекта взял под козырек и выпалил быстрой скороговоркой:
- При выполнении профилактически-разыскных работ, связанных с поимкой сбежавшего образца из лаборатории Y-012, нами были обнаружены сотрудники Объекта в количестве трех штук, находящихся в непосредственном контакте с неустановленным лицом невыясненной личности. - При воспоминании, как он чуть не догнал спешно отступающую в степь «личность», подходящую под описание сбежавшего из клиники безумца, Серов автоматически попробовал, не шатается ли зуб. - Они на нас чуть кота не спустили! - с детской обидой закричал Серов.
- Какого кота? - устало спросил Лукин.
- Вот этого! -ответил откровенно подслушивающий разговор начальства Бульфатов. Охранник гордо поднял за шкирку Черно-Белого Кота - пленник был обмотан цепью и, для верности, закутан в кусок брезента. В усатой пасти торчал кляп из лебеды и полыни. - Можно, я его прикончу? Можно, а?
- Бульфатов… - начал было нотацию Лукин. Посмотрел на набычившегося Ноздрянина, плотно сжавшего зубы Догонюзайца, сгруженных в автомобили Волчановского и других жертв хитрой иномирской твари, покачал головой. Предстоит столько дел! рук решительно не хватало. - Значит, как мы действуем… Бульфатов, Хвостов, уберите с глаз моих это животное! Нечего антисанитарию разводить, здесь все-таки клиника, а не зоосад.
- Можно, я ему шею сверну? - кровожадно попросил охранник, не реагируя на протестующие вопли Глюнова.
- Делайте, что хотите, только не мешайте работать. Почему они в наручниках? - Лукин кивнул на Ноздрянина и Догонюзайца. - Что-то случилось?
- Оказали вооруженное сопротивление при задержании лабораторного образца! Если честно, они пантеру эту чуть на куски не разрезали.
- Ай-яй-яй, - покачал головой Лукин. - Отведите их на второй этаж, пусть посидят, успокоятся. Тыквин, - окликнул доктор санитара, покуривающего в сторонке. - Проводите. А это животное, - Лукин осторожно приподнял веко у спящей сфинкс, - надо запереть в подвале. Как можно надежнее. Я потом приду, сделаю еще один успокоительный укол. Белокуров, проводите!
- Евгений Аристархович! - возмущенно выкрикнул Саша.
- Саша, вы мешаете мне работать!
- Вы не понимаете!… Нельзя оставлять ее здесь! Она опасна!
- Саша, успокойтесь… Да успокойтесь же! - закричал Лукин, увидев, что неугомонный аспирант весьма целенаправленно вырывается из рук державшего его «волчонка». - Я сказал - остановись!
Последнее, что увидел Сашка - ослепительную ярко-голубую молнию, вырвавшуюся из сжатой ладони Лукина, и прыгнувшую ему прямиком в голову.
Ссохшаяся садовая земля под розовыми кустами была усеяна увядшими лепестками. Розовых кустов было пять - изначально двенадцать, но что-то не прижилось, что-то вымерзло в первую же зиму, и дяде Брану удалось спасти меньше половины. Да и то - цвели растения неохотно, если забывать о поливе, тут же сбрасывали набранные бутоны.
Июньские розы… Что может быть прекраснее ваших плотных зеленых листьев, благородной формы лепестков, нежного аромата? Евгений Аристархович предпочитал орхидеи - изысканные и капризные, экзотические цветы требовали внимания и поклонения, которые и получали полной мерой - Лукин тратил каждый свободный час, чтобы ухаживать, опрыскивать, подкармливать и просто шептать своим красавицам что-то ласковое в яркие венчики. А Марина Николаевна любила розы. Простые и понятные. Полудикие, вьющиеся, с острыми шипами и маленькими, будто фарфоровыми духмяными бутончиками; и аристократические садовые сорта, пышные и важные; она любила розы - но живые. Никогда - в срезанных букетах. И уж тем более - не засохшие цветочные трупики.
Марина задумчиво обрывала пожухшие лепестки, один за другим. Обидно, что она не курит - хорошая затяжка пришлась бы как раз кстати.
И вы столько раз останавливали Брана напитками с «сердечными стимуляторами» что, увы, его сердце и в самом деле сделалось больным, - звучал у нее в голове голос того странного парня, Лота. Нет, в самом деле, странный парень. Мутант? Или, как убеждал Женя пару дней назад, оригинал на грани шизофрении, не побрезгавший пластической хирургией, чтобы приблизить свой облик к фантастической реальности?
Его слова - бред сумасшедшего? Ложь? Правда? Как разобраться в многочисленных «да», «но» и «если», которые опутывают сердце, намертво привязывая его к холодным каменным глыбам? Как объяснить, что происходит - если сама до конца не понимаешь, что реальность, а что - вымысел, вывернутая наизнанку явь безумия? Кому верить? Кто все те люди (и не-люди), которых ты видишь рядом с собой?
Кто из них - настоящий?
Марина Николаевна застывшими глазами смотрела в одну точку, куда-то внутрь безмятежного, устоявшегося мира, который до недавних пор был прочным и незыблемым. И, один за другим, обрывала нежные розовые лепестки.
Простите, милые. Все равно, в этом году обещают убийственную засуху.
Сашка очнулся и несколько секунд не мог понять, где он находится. Почему выключен свет, почему так затекло тело… Потом, увидев себя в весьма тесном помещении, на узкой больничной койке, Глюнов от души поздравил себя с успешным окончанием научных приключений: он в палате психиатрической клиники. Что и требовалось доказать. С чего начинали, к тому и вернулись, и что-то подсказывало Глюнову, что на этот раз выпрыгнуть из цепких объятий приветливо помахивающей рукавами смирительной рубашки будет непросто.
В замке повернулся ключ.
Сашка по возможности выпрямился, принял независимый вид.
- Эй, слышь, - окликнул с порога незнакомый голос. Глюнов удивленно поправил очки: в дверях стоял парень явно азиатской наружности, в больничной пижаме, которая смотрелась на нем, как кимоно заслуженного мастера кун-фу по версии «Пьяный кулак в полете ласточки сворачивает клюв тигровой цапле», с тугой косичкой, прикрученной к макушке. Парень был бос, небрит и явно страдал с похмелья: - Слышь, у тебя выпить есть?
- Нет, - с сожалением ответил Сашка.
Парень забурчал под нос какие-то цветистые проклятия, невежливо закрыл за собой дверь и забренчал ключами, подбирая нужный.
- Эй, послушай! - вдруг осенило Сашку. - Я знаю, у кого точно есть!
- Ннну? - дверь открылась, и в нее вернулся любопытный азиатский нос.
- Тут в одной ка… палате, - сбивчиво объяснил Глюнов, - сидит парень, с такими, знаешь ли, длинными ушками…
- Ёльф, чё ли? - скривился выпивоха.
- Ага, - уверенно согласился Сашка. Почему бы не использовать официальное пребывание в клинике для людей с фантазиями во благо этих самых фантазий? Да, есть вероятность, что Лот и Громдевур сейчас находятся в каком-то другом, удаленном от экспериментального Оздоровительного Центра, месте. Но возможно также, что Лот до сих пор где-то здесь!
А еще есть вероятность, что сегодня пройдет дождь. Из лягушек. Которых потом тетя Люда запечет под сырным соусом. И подаст с квашеной капустой. И трюфелями. А потом на Объект прилетит дракон и утащит Петренко в неведомые дали ради неизвестных, но глубоко аморальных целей. И Монфиев, вооружившись канцелярским ножом, отправится ее спасать.
Вероятность, конечно, маленькая, но, учитывая специфику места, в котором сейчас пребывает Александр Глюнов, давайте рассуждать объективно, логически и трезво: почему бы и нет?
Поэтому Сашка очень уверенно повторил своему неожиданному «гостю» описание Лотринаэна, предположил, что тот прячется в одной из палат клиники и закончил соблазнительной гипотезой, что:
- У него точно есть.
- Ёльфы - это да, - подумав, согласился незнакомец. - У ёльфов выпить всегда имеется, они на этот счет очень даже не дураки, хотя и притворяются. А даже если нет - они наколдовать могут.
- Во-во, - поддержал Сашка. - Найди его. Скажи, что нам есть о чем поговорить.
- Ага, - буркнул выпивоха и удалился.
Сашка заметался по палате, составляя список дел, нуждающихся в объяснении и обсуждении. Обязательно задать Лотринаэну вопрос о посохе Ноадина. Хотя… кое-что ясно и без объяснений. Лукин явно не знал всех свойств артефакта, иначе бы он предупредил, что у посоха есть несколько вариантов применения. Или - знал, но не счел нужным предупреждать помощника?