931. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[Март — апрель 1789]
Ежели, матушка, позволите, я бы послал весьма проворного курьера за Денисовым, чтоб он сам сюда приехал. Крайне нужно расспросить, как они держат свои передовые посты: обвещательные ли они или твердые? об образе их защиты и как сражаются? Из сего можно много предположить для переду.
932. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[Апрель 1789]
Матушка моя родная, Князь Давыдов, Генерал-Майор1, бывший в Тамбове губернатором, отставлен по ссоре с Романом Ларионовичем2, может быть, первый у нас, да из лучших и везде пиротехников. Был он командир в Преображенском полку бомбардирской роты и его ученики делали фейерверк прекрасный, что изволили видеть в Карасу-Базаре3. Он выдумал пули для обыкновенных ружей зажигательные, коих и бабушке сего француза придумать не удастся. Я их пробовал при себе; у меня уже готова записка4, чтоб по его желанию дать мне его на употребление. Я уверен, что и брандскугели сильнее он зделает.
933. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Апрель 1789]
Принесли ко мне присланное от тебя, мой друг, — так называнную безделку, которая красоты редкой или луче сказать безподобна, каков ты сам. Ей и тебе дивлюсь. Vous etes Vous meme le sel attique personnifie.[366]
934. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[Апрель 1789]
У Вас достоинства не по платью принимаются; потому я Вас, матушка родная, прошу Денисову позволить быть в Эрмитаже1.
Р_у_к_о_й _Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Никак не могу разобрать подчеркнутое слово, о ком просишь под сим. Напиши и явственнее, а естьли пишешь о Денисове, то с радостию соглашаюсь его призвать в Эрмитаж, ибо он повсюду храбростию и умом себе проложил дорогу.
935. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[До 14 апреля 1789]
Долг справедливости требует всеподданнейшего засвидетельствования пред Вашим Императорским Величеством о ревностной и отличной службе состоящих во флоте Черноморском:
бригадира и флота капитана Ушакова, офицера весьма искусного и храброго, которого и приемлю смелость удостоить в Контр-Адмиралы1.
Полковника и мастера корабельного Афанасьева, весьма много мне способствовавшего во всех производимых по флоту строениях, которого и прошу пожаловать в обер-интенданты с чином бригадирским2.
Подполковника и мастера корабельного Катасанова достойного за труды свои награждения чином полковничьим.
936. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[До 14 апреля 1789]
Генерал-Порутчик и Кавалер Нащокин ревностною своею службою и неусыпными трудами заслуживает Монаршую милость. Он по склонности и особливой охоте к военным действиям почти по усильной моей прозьбе остался в Херсоне, где нужен был попечительный командир, ради множества препоручений обо всем доставлении в армию оттуда было. То же и формирование полков, тамо остававшихся, рекрутами — от него же зависело. Я бы просил ему Александровского ордена, но он почти пропитания не имеет.
Генерал-Майору Голенищеву-Кутузову пожаловать Третий класс Георгия2.
Графу Войновичу Аннинскую ленту.
937. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[До 17 апреля 1789]
Польской службы Генерал-Маиор Иван Горич, употребленный мною в стороне Кизляра к удержанию спокойства на границах, по особливой в том краю доверенности предуспел не только сохранить тамо тишину и отвлечь лезгин от нападения на Грузию, но, собрав доброжелательные народы, наказал неспокойных, которые в начатии войны с турками набеги на пределы Российские делать приуготовились.
Я осмеливаюсь всеподданнейше представить о принятии его в службу Вашего Императорского Величества, как в награждение собственное, так и во уважение заслуг брата, жизнию пожертвовавшего. По короткому его знакомству в Литве может он ныне и там с пользою употреблен быть.
938. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[До 17 апреля 1789]
Ежели бы, матушка, Вы апробовали, то бы я думал теперь послать Денисова на шведскую границу, чтобы искусным образом схватить у шведов пост. Да чтоб это было весьма тайно. Сим бы им заплатили. Я уверен, что казаки все употребят возможное, понеже очень озлились на шведов.
Р_у_к_о_й Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Чрезвычайно хорошо вздумали; что скорее и тайнее, то и лутче.
939. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[До 17 апреля 1789]
Денисову на прогоны, матушка, пожалуйте. Подношу здесь от Спренгпортена Хванису. Что он предлагает зделать, исполнится Денисовым1. Позвольте о сем сказать Пушкину2 за секрет? Время близко к открытию Бельта, прикажите Козляинову скорей ехать3. Опасно, чтобы при покушении, могущим быть от шведов, чтобы теперешний начальник не запутался.
Р_у_к_о_й_ Е_к_а_т_е_р_и_н_ы_II. На прогоны Гр[аф] Пушкин дать может из экстраординарной суммы. Скажите ему за секрет. Козляинов уже поехал.
940. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[После 17 апреля 1789]
Тут, где ударил Денисов, страх, конечно, уже вселился. Надобно к сему поиску продолжать уже оказательства в протчем, не действительные, но чтобы их внимание более к сему месту навлечь. А между тем в другом произвести удар сильнее прежнего. Да, ежели можно, и в разных местах ради разделения забот. Хорошо бы, Матушка, было из пленных, хорошо обласкавши и наградя, несколько отправить назад, растолковавши им, что им ничего не учинили, естли б они своими нападениями не подали повод, и что Вы шведской нации никакого худа не желаете.
941. Г. А. Потемкин — Екатерине II
[22 апреля 1789]
Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня! Вчерашний день дети Ваши составляли собою главное украшение пиршества, увеселяющее сердца всех1. Первенец из птенцов орлих уже оперился, скоро, простря крылья, будет он плавать над поверхностию. Окажется ему Россия как карта пространнейшая, увидит он распространение границ, умножение армий, флотов и градов, степи заселенные, народы оставившие дикость, судами покрытые реки, но не узрит источников, текущих кровию винных.
Представится ему семья безчисленная собратий, ибо ты мать твоих подданных, а мне — наипаче, ибо благодеяния твои ко мне больше, нежели часов, век составляющих. Вот какое прекрасное Ему будет зрелище. А нам всем окажется утешительное удовольствие видеть князя с ангельскими свойствами, кротость, приятность вида, величественная осанка. Он возбудит к себе любовь во всех и благодарность к тебе за воспитание, принесшее толикий дар России.
942. Г. А. Потемкин — Екатерине II
Апреля 22 дня, 1789
Подношу здесь Булгакова письмо. Тут изволишь увидеть, в каких руках наши интересы. Они были наши враги и навсегда будут1.
Р_у_к_о_й_ Е_к_а_т_е_р_и_н_ы_II: Равномерно и пруссаки, как то доказал Фокшанский конгресс и нынешняя война.
Добивался цесарский посол иметь число наших войск. Не прикажите ему давать, а сказать, что я сообщу, будучи сам на месте. Здесь Сегюр узнает, а они все туркам рады показать, лишь бы снискать их милость.
Р_у_к_о_й_ Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Да и агличане и пруссаки не менее же нам вражествуют, да сии сверх того ныне; наипаче же пруссаки, враги особы Екатерины II и где могут умалять ея славу и честь и отвратить от нее умы и сердца, тут не оставят приложить труда, а естьли сыскать могут, кто бы ее убил, то и сие не оставят.
943. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Конец апреля 1789]
Дурака заставь Богу молиться, он лоб расшибет. Господин Круз думает не кораблями, но сам собою бить шведов1. На пакет-боте едет, а корабли оставил позади. Он же поста Паркелаутского обезсиливает. Что из этой конфузии выйдет, Бог весть, естьли он сменен не будет.
944. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Конец апреля 1789]
Когда мне скажешь, какие недостатки во флоте, тогда поправить приказания дать можно будет.
Касательно Артиллерии скажу, что теперь весьма трудно в ней зделать перемену, ибо, не знав куда чего повезешь, в нужде здесь не сыщу, в чем иногда крайность быть может. Я в прошедшее лето видела таковые обстоятельства, что когда об них вздумаю, так волосы дыбом станут. Тогда писать к тебе некогда и ждать от тебя, что нужно, за собою потянуть может великие не удобности, а мимо тебя никто не осмелится за чего взять[ся]. Бога для, на теперешний случай и когда так близко возле столицы феатр войны, оставь вещи как есть. Теперь ли время завода и перемен частей.
Награждение я тебе с радостию уделю. Но от сего, любя меня, теперь откажись. Естьли б в мирное время ты б разделил Военную Коллегию, как мой проект был, на столько департаментов, как служба требовала, то бы и артиллерия тут же давно входила. Ты знаешь мое к тебе разположение. Мне об ней говорить нечего. Доверенность равно велика, но необходимость переменить не могу.