Читать интересную книгу Тридцать лет среди индейцев - Джон Теннер

Меня покинули последние силы, и я сел на землю в ожидании неминуемой смерти, так как ночь была очень холодной. Но тут вернулся какой-то индеец, чтобы проверить свои капканы; он разжег костер и помог мне добраться до своей палатки. Ему удалось поймать бобра, которого предстояло разделить на 20 человек, причем ни у одного из них два дня не было ни крошки во рту. Всем нам грозила голодная смерть.

Вскоре после этого я собрался с силами и двинулся дальше; тут мне посчастливилось натолкнуться на палатку своего друга Ото-пун-не-бе, некогда отомстившего за меня Вау-бе-бе-наис-се. Его жена расплакалась, увидев меня, ибо голод и усталость совсем изменили мой облик. В это время к нам присоединились восемь еле живых от голода французов, которых м-р Кот послал за мной, предположив, что я нашел бизонов и у меня должно быть много мяса. Когда одна из моих собак издохла, мы ее тут же съели. Шли мы по старой индейской тропе, уже занесенной глубоким снегом, после того как по ней прошли люди. Под снегом мы нашли несколько погибших собак и брошенные индейцами вещи — изношенные мокасины, обрывки кожи, кости. Это помогло нам не умереть с голоду. Пришлось убить и съесть мою последнюю собаку. Но до местности, где паслись бизоны, было еще далеко. Слабея с каждым днем, мы, посовещавшись, решили убить одну из собак пушной компании. Это помогло нам добраться до бизонов, где наши мучения на время прекратились.

После того как я убил большое количество бизонов и мяса в лагере стало много, французы совсем разленились и обнаглели: они отказывались перетаскивать добычу или тюки и не хотели оказывать мне никакой помощи. На обратном пути к фактории французы заявили, что не будут ничего нести, кроме своих одеял и запаса продовольствия для себя. Помогал только Вейаж, и мы разделили между собой все меха, весившие 600 фунтов . Разумеется, ушло много времени, чтобы перенести тяжелый груз в форт.

По прибытии я отчитался за все. Все доверенные мне товары были обменены на соответствующее количество пушнины; на себя мы истратили только немного пороха и пуль для охоты, их стоимость с меня удержали при окончательных расчетах с компанией. За собаку, которую мы вынуждены были убить, у меня вычли еще 10 долларов, хотя она спасла жизнь не только мне, но и девяти французам, ездившим со мной. К тому же м-р Кот остался недоволен полученным барышом и упрекал меня в том, что я отказался взять с собой виски, за которое мог бы наменять больше мехов.

Я возразил, что на виски можно было действительно выменять больше пушнины, но мне не по душе торговля с опьяневшими индейцами и я не хочу быть повинным в их спаивании. Тем не менее м-р Кот решил снова послать меня в торговую поездку, настаивая, чтобы я захватил виски. Наконец я уступил ему, сказав, что решил один-единственный раз полностью следовать его указаниям: «применить все возможные способы, чтобы по самой низкой цене получить как можно больше мехов».

Я направился к Лесному озеру с запасом товаров на 200 долларов и, пустив в ход виски, наменял в два раза больше мехов, чем в прошлый раз. М-р Кот остался доволен моими успехами, но я заявил ему, чтобы для такой торговли он нанял кого-нибудь другого, так как сам никогда больше не пойду на обман и несправедливость. Я так долго прожил среди индейцев, что многие из них стали моими близкими друзьями. Мне было хорошо известно, к каким последствиям приводят спиртные напитки, и я решил сделать все, что было в моей власти, чтобы препятствовать их употреблению. Я не хотел способствовать распространению среди индейцев этого яда, кроме всего прочего, и потому, что опасался пользоваться тем преимуществом, которое давала мне их ненасытная жадность к спиртному. Хотя обмануть индейцев вначале было легко, никакое мошенничество не оставалось потом неразгаданным. Отсюда возникали обида и ненависть, такие же глубокие, как их страдания. Какую же ненависть должно было вызывать у них мое поведение, ведь меня-то они считали своим.

Я пробыл на службе «Американской пушной компании» 15 месяцев и в течение всего этого времени только 13 раз провел ночь в фактории — так тяжелы были возложенные на меня обязанности. В договоре с м-ром Стьюартом было оговорено, что я смогу поехать к реке Ред-Ривер, чтобы повидаться с оставшимися там детьми и попытаться взять их с собой. Меня отпустили туда, когда подошло время ежегодного посещения торговцами Маккинака. Но м-р Кот обманул меня, не дав обещанных мокасин и другого снаряжения, и мне пришлось испытать много мучений, когда я плыл один в маленьком каноэ.

Дети, которых я хотел навестить, — две дочери и сын — долго жили в разлуке со мной еще до того, как я в первый раз покинул страну индейцев. У меня было рекомендательное письмо к м-ру Кларку из «Компании Гудзонова залива», обосновавшемуся на реке Ред-Ривер, но он отказался помочь мне в розысках детей. Утром в день приезда я оставил свое одеяло в его доме в надежде, что мне по крайней мере разрешат там переночевать. Но когда с наступлением ночи я хотел войти в дом, Кларк выслал мне одеяло. Этот поступок не оставил сомнения в том, что меня вышвырнут за дверь, если я еще раз попытаюсь переступить порог, и я решил искать место для ночлега в лесу. Но м-р Брус, переводчик, о котором я уже говорил, увидев это. пригласил меня в свою палатку и отнесся ко мне с большим радушием и благожелательностью.

Не рассчитывая на помощь Кларка, который к тому же собирался покинуть эту страну, я обратился к военному начальнику, капитану Балджеру. Он отнесся ко мне по-дружески и внимательно выслушал. С первых же слов капитан спросил, где я провел ночь, так как ему уже было известно о моем приезде накануне. Узнав, что в фактории мне отказали в приюте, он тотчас пригласил меня пообедать и предложил жить в своем доме, пока я буду здесь находиться. Капитану было известно, по какому делу я прибыл, и он спросил, знаю ли я, где мои дети.

Я был уверен, что они живут недалеко от волока Прерии. Индейцы из окрестностей форта сказали мне, что люди из той группы, в которой находились мои дети, узнав о моем прибытии, решили убить меня, если я буду настаивать на возвращении ребят. И все же я отправился к ним, как только мне удалось туда проехать, и зашел в палатку их предводителя, принявшего меня по-дружески. Там я провел некоторое время в палатке своих детей, которые, видимо, обрадовались встрече со мной. Но нетрудно было догадаться, что индейцы твердо решили не отпускать детей со мной. Ги-ах-ге-ва-го-мо, укравший некогда моего сына и избитый мною за это, тот самый Ги-ах-ге-ва-го-мо, чью лошадь я тогда зарезал, вел себя со мною нагло и угрожал лишить меня жизни. Я сказал ему: «Будь ты мужчина, ты уже давно убил бы меня, вместо того чтобы угрожать мне теперь. Не боюсь я тебя!» Но я был совсем один, и мне ничего другого не оставалось, как уговорить группу переселиться поближе к форту на реке Ред-Ривер. Путешествие было довольно длительным, и все время и меня и моих детей заставляли переносить тяжелый груз и относились к нам, как к рабам. При этом мне лично никакой ноши не давали, но детей нагружали так, что, когда я забирал у них все, что был в состоянии перенести, им тоже оставалось немало. Когда мы разбили лагерь недалеко от форта, я потребовал отдать мне детей, но индейцы наотрез отказались это сделать. Особенно яростное сопротивление я встретил со стороны Ги-ах-ге-ва-го-мо, и наш спор грозил перейти в драку. Но, поразмыслив, я решил, что не имею права проливать кровь, не посоветовавшись сначала с капитаном Балджером, который так благожелательно отнесся ко мне.