А Дмитрия вдруг озаботило другое:
– Коли одолеем завтра Мамая, то ведь большими потерями. А ну как тот же Ягайло вдруг в спину ударит или Олег передумает?
Владимир уверенно замотал головой:
– Нет, княже, они хоть и не с нами, но не тати. У Ягайлы мать русская, неужто княгиня Ульяния простит сыну такой позор, чтоб своих в спину бить?! И Олегу рязанцы за свой город все прощают, но такого предательства не простили бы.
Дмитрий раздраженно бросил в ответ:
– А чего ж пришли тогда?
– А чтоб Мамай не обиделся!
Когда уже совсем стемнело, князь вдруг подошел к Боброку:
– Дмитрий Михайлович, ты, сказывали, приметы всякие знаешь, землю слушать умеешь. Может, послушаешь?
Воевода на миг замер, а потом вдруг кивнул:
– Хорошо, княже, поедем, послушаем поле. Только тайно надо, больше никого не бери.
Он понимал, что сейчас сотни внимательных ушей ловят каждое слово князя и воеводы, а потому просто показал, чтоб ехал следом. Они отъехали так, что стан стало едва слышно, остановили коней, сошли на землю.
Дмитрий смотрел внимательно, он знал, что Боброк ведает травы, что кровь останавливают, знает много примет погодных и вот таких – умеет перед боем слушать землю. А потому с любопытством ждал, что станет делать кряжистый Волынец.
Но тот делать не стал ничего, только шагнул ближе, чтоб никто, даже незаметно подкравшийся следом ничего не услышал, и вдруг сказал:
– Я, князь Дмитрий Иванович, не серчай на меня, ничего слушать не стану и примет выглядывать тоже. Потому как и без примет могу тебе сказать, что завтра все от нас зависит. Выдюжим, не дрогнем, так и одолеем ворога. А побежим, так никакие приметы не спасут! И Богородица только тогда помогать станет, если видеть будет, что сами крепки и духом, и телом!
Дмитрий опустил голову – верно, к чему и приметы, ведь сам все знает.
– А еще без примет могу сказать, что после завтрашней битвы много будет слез материнских да женских пролито. Если и победим, то далеко не все отсюда домой вернутся.
Тоской сжало сердце Дмитрия, он хорошо понимал, сколько семей осиротит завтрашняя битва. Но иначе уже было нельзя. Мамай отверг обещания выхода и большие подарки, ему нужна только вся Русь без остатка.
Когда вернулись в стан, там уже все знали, что князь с Боброком поехали землю слушать и приметы смотреть. Сотни голов повернулись в их сторону, множество глаз впились в лица, мол, что услышали?! Боброк замер: а ну как сейчас князь скажет, что воевода вовсе не слушал? Не все поймут, решат, что побоялся плохие приметы высказать, а сомнение – плохой советчик в тяжелой битве.
Но князь поднялся в стременах, громким голосом произнес:
– Добрые приметы увидели! Только все к одному сходится: от нас те приметы зависеть будут, и помощь Господня будет только тем, кто сам не отступит, не побежит от ворога лютого!
Воевода едва сдержал улыбку: ай да князь! Молодец! Скоро весь стан будет знать, что приметы добрые и Господь поможет. Верно, людям на смерть идти легче с мыслью, что Господь не оставит своей милостью.
У шатра их встретил Владимир Андреевич, кивнул:
– Поговорить надо…
– Говори тут, – устало вздохнул Дмитрий.
– Нет, пойдем с воеводой в шатер.
У князя неприятно похолодело в сердце, неужто вести плохие от разведчиков получил?! Ягайло или Олег с места двинулись? Так и спросил, но Владимир отрицательно помотал головой:
– Нет, стоят, как стояли. Я о другом. Был такой великий воин Александр, что Македонским прозвали, помнишь ли?
Князь кивнул, воевода слушал просто молча, его исторической премудрости не учили, некому, да и некогда было. Он все в бою постигал. Но слушал внимательно, Владимир и сам воевода опытный, не одну битву прошел, мальчишкой полки водил, и, говорят, с толком.
– Так вот у него хитрость такая была…
Владимир что-то рисовал углем прямо на стене шатра, объяснял…
– Вот ты тот полк и поведешь! – решил князь.
– Я?! Не-ет!.. Стоять, пока другие биться будут?! У меня воли не хватит, Дмитрий.
Глаза князя лукаво блеснули:
– А я тебе воеводу Боброка в помощь поставлю. Вдвоем пойдете!
Теперь возмутился уже Боброк:
– Да что ж это, княже! Меня лучше в первые ряды поставь, я одним кулаком с десяток татей в землю вгоню!
– Впереди я сам пойду! А Владимир дело говорит, ордынец, он только в первый час атаки силен, если его измотать, то потом не просто не пустить, а погнать можно! Наша задача не отбить, а разбить наголову, так ведь? Вот вам двоим эта роль и выпадет. Только об одном прошу: не гоните до самой Орды, не то возвращаться далеко придется!
Невеселая шутка не обманула воевод, Владимир фыркнул:
– Он сам впереди пойдет! И сразу погибнешь!
– Я воин! – взъярился князь.
– А кто сомневается? Да только, Дмитрий, твоя погибель хоть и красна на миру, а всем навредит. О том подумал?
И все же некоторое время спустя один из полков (большой, добрая четверть войска и все конные) вдруг исчез в надвигающемся тумане. Увели его двое воевод – Владимир Андреевич Храбрый и Дмитрий Михайлович Волынский по прозвищу Боброк. Куда? То им лучше знать. Полк исчез в темной пелене, точно и не было его.
В леске, куда пришли тайно, вдруг наткнулись на двух мальцов, что пасли своих коней на небольшой полянке.
– Эй, вы откель здесь?!
– А мы завсегда тут коней пасем.
– Уходили б, ребятушки, тут завтра жарко будет.
Старший, рассудительный, спокойный, согласился:
– Завтра и пойдем.
– Ныне идите. Завтра отсюда звука доноситься не должно.
Мальчишка рассмеялся:
– Не, отсюда нескоро что услышат!
– Ты потише, ордынцы рядом, не проведали бы! – осадил мальчишку бывалый дружинник. – По вечерам вокруг хорошо слышно.
– Не! – отмахнулся тот. – Ветер от них дует.
Прислушались, ветер действительно дул со стороны Мамаева войска, у кого слух хороший, мог в дальнем шуме даже разобрать конское ржание. Правда, большинство все равно ничего не услышало, кроме потрескивания сучьев в костре. А мальчишка вдруг продолжил:
– Тута ветер как заговоренный, всякий час в свою сторону дует, не ошибешься.
Слушатели заинтересовались:
– Это как?
– А вот так! – Рассказчик был явно доволен таким вниманием. – Поутру – отсюда вон туда, когда солнце верхушек тех деревьев коснется, то вот так, – он показал рукой, – а после, как на другую сторону леска перейдет и тех верхушек коснется, так сразу меняется и дует вон так!
Вокруг раздался смех:
– Ох и врать горазд! Чтоб ветер дважды на дню направление менял!
Мальчишка обиженно захлопал глазами, закрестился:
– Вот ей-ей не вру! Завтра сами увидите. До рассвета оттуда к нам дуть будет, а потом сменится, как я сказал!
Воевода Боброк невесело усмехнулся, подумав, что завтра, пожалуй, им будет не до смены ветра, живыми бы остаться, да ордынцев побольше положить!