17.4
Эндер Делагарди
В «Красной розе» мы пробыли почти до вечера. После осмотра комнаты, в которой Стенбок уединился со своей дамой сердца и в которой, собственно, и произошло нападение, приступили к допросу хозяйки борделя и её цветника. Каждая девица в этом заведении носила имя какого-нибудь цветка. Увы, Фрезии — любовнице Стенбока, тоже не повезло. Судя по отчёту патологоанатома и увиденному в спальне, искажённый отшвырнул её от ультора и отшвырнул весьма неудачно. Для самой дамы. И для нас. Она ударилась о каминную полку и, к нашей с Рейером досаде, ударилась весьма неудачно. Можно сказать, фатально.
Жаль. Девица могла бы описать нападавшего, потому что никто другой в этой богадельне понятия не имел, кто и почему проник в спальню Фрезии! Было ли это спонтанное нападение, а может, охотились на Стенбока? Или кому-то понадобилось свести счёты со шлюхой?
Искажённого можно сравнить с голодным, одичавшим зверем, жаждущим крови, мечущимся в поисках поживы. Именно поэтому отравленные магией не ограничиваются одной или двумя смертями. По идее, в «Красной розе» все этажи должны были быть залиты кровью, а на деле получается, что искажённый незаметно, не привлекая внимания, проник в комнату шлюхи, убил её и ультора и также без лишнего шума скрылся.
Удовлетворился парой жертв? Ещё недостаточно обезумел? Или мы имеем дело с каким-то другим видом искажённых?
Лувис Келлер напал на Женю, и поначалу я решил, что она просто подвернулась ему под руку. Могла стать первой из многочисленных жертв. А если нет? Что, если ему была нужна именно моя «жена»?
— Ничего не понимаю, — с явной досадой пробормотал Рейер, дожидаясь, когда в кабинет хозяйки борделя войдёт очередная Маргаритка или Хризантема. Ещё одна бесполезная для нас девица, которая ни харга не знает, ничего не видела и не слышала. — Я, видимо, отстал от жизни. Какие-то нынче пошли нетипичные убийцы. С каких это пор искажённые выбирают жертв, а не ломают шеи всем без разбору?
— Я тоже весь день об этом думаю. — Устало потерев лицо, я потянулся за полупустой чашкой кофе. — Жаль, нельзя с уверенностью сказать, стали ли Стенбок и эта девушка случайными или намеренными жертвами.
Мрачно хмыкнув, Таубе вскинул взгляд на очередную ночную бабочку, ну то есть цветочек, робко скользнувшую в нашу «допросную», и мы продолжили.
Всё те же бесконечные вопросы всё о том же.
Бордель покидали уже когда начало смеркаться. Уставшие, голодные, раздосадованные неудачами. Рейер отправился обходить окрестные дома в надежде, что кто-то мог заметить убегающее с места убийства чудовище, я же вернулся к другому своему расследованию — отправился в «Кармарское пламя»: закрытый клуб для драконов, с которым Лувиса Келлера связывал обнаруженный в его кабинете портсигар.
Завтрашний день тоже обещал быть долгим и муторным: придётся навестить всех завсегдатаев «Красной розы», именами которых с нами, пусть и без особого желания, поделилась хозяйка публичного дома.
Каково же было моё удивление, когда среди фамилий тех, кто вчера был в её неблагочестивом заведении, я обнаружил старого друга Раннвей, с которым недавно мы имели несчастье повстречаться. Не то чтобы меня удивило, что Лейф Флеминг изменяет своей красавице-жене. Его личная жизнь — это его личная жизнь. А вот то, что он уже дважды за короткое время мелькал на месте преступления, заставляло насторожиться. Возможно, просто совпадение, но...
Завтра с него и начнём.
Вскоре я уже входил в холл старинного особняка, в котором располагалось «Кармарское пламя». Клуб для избранных. Для единиц. Тем удивительнее было обнаружить портсигар в ящике стола обычного банковского служащего. Я состоял в этом клубе, хоть уже и забыл сюда дорогу. Вообще в какие-либо клубы.
И вот, пришлось вспомнить.
Членство в «Кармарском пламени» пожизненное, взносы — ежегодные и, должен сказать, далеко не маленькие. И тем не менее первым, кого увидел в гостиной клуба, — был Рангель Левенштерн. Муж Данны сидел в кресле возле камина и, явно перепутав «Пламя» с дешёвым кабаком, не отказывал себе в выпивке. Пока я осматривал просторную, отделанную тёмным деревом и зелёным бархатом залу, он дважды наполнил бокал и дважды осушил его залпом. У ног Левенштерна валялась раскрытая газета, а в пепельнице, источая тонкую струйку дыма, лежала незатушенная сигара.
Левенштерн тоже меня заметил и помахал так, словно мы были старыми друзьями. Я кивнул ему, даже заставил себя улыбнуться и хотел уже отвернуться, но потом передумал. Направился к Левенштерну, снова схватившемуся за изрядно опустевший графин. Напитки и еда в клубе были бесплатны. Точнее, ежегодный взнос покрывал эти растраты. Наверное, поэтому Рангель ни в чём себе не отказывал, и, может статься, он здесь часто бывает.
Лучше расспросить его сейчас, пока ещё в состоянии отвечать.