— Пожилой мужчина зашел в дом, а несколько минут спустя он и его светлость снова вышли из дома. Его светлость был в старой одежде, как какой-то простолюдин.
Отправив и этого лакея отдыхать, Мартин Брентли снова уселся в кресло.
— Значит, он все-таки отправился в Кале, — прошептал герцог. — А там еще идет война.
В последние несколько недель граф Эвертон ведет себя безрассудно, что ему несвойственно. И эта разительная перемена в его поведении совпала по времени с приездом в Лондон Кристин. Следовательно, он оказался прав, подумал герцог Ферт, — Эвертон и в самом деле питает к девушке нежные чувства. Несколько недовольный тем, как разворачиваются события, и в то же время немного успокоенный, он встал и пошел будить своего дворецкого. Пора начать собственные приготовления.
Кале оказался еще в худшем состоянии, чем два месяца назад, когда Кристин уезжала из Франции. Отлично зная город, она все же шла по улице с опаской: тяжелая дорожная сумка с двумя тысячами фунтов могла стать добычей всевозможных попрошаек, воров и дезертиров, которых в городе было много. Так что приходилось держаться настороже. Конечно, можно было и не брать у Алекса деньги, но сейчас они были для Кит дороже жизни, а для такого состоятельного человека, как Александр Кейл, практически ничего не значили. Так что не обеднеет.
Кроме того, Эвертон привел к ней герцога Ферта, прекрасно зная, как она ненавидит дядю. Вот пускай и расплачивается. Черт бы побрал Алекса за то, что решил опекать ее, как малое дитя! Она сама умеет о себе заботиться, и никакой Эвертон ей не нужен. И вовсе она по нему не скучает. И плевать ей на то, что Девлин желает его смерти, а Эвертон об этом представления не имеет!
В крошечной комнате, которую они с отцом занимали неподалеку от порта, Стюарта не было, однако следы его пребывания явно наблюдались, и Кит с облегчением вздохнула. По крайней мере в том, что отец в Кале, Фуше не солгал. Вытащив из сумки деньги, Кит запихнула ее под кровать. В Париже их уже однажды обокрали, и она чувствовала себя спокойнее, если деньги были при ней.
Радуясь тому, что наконец-то вернулась к отцу, Кит тем не менее не спешила его разыскивать, понимая, что он наверняка придет в ярость оттого, что она не дождалась его в Лондоне и, без сомнения, вызвала своим отъездом переполох. Открыв дверцу маленького буфета, стоявшего у единственной двери убогой комнатки, Кит недовольно поморщилась. Как всегда, пусто. Только сейчас она с удивлением вспомнила, что с того времени, когда она последний раз ужинала у Даунингов, прошли уже почти сутки. Еще раз вздохнув, она вышла из дома и под покровом сгущавшихся сумерек направилась к ближайшей таверне перекусить.
Первый, с кем она столкнулась в дверях, был пьяный кузнец Ланж Дешу, огромный детина. Оттолкнув его, Кит вошла в таверну, подумав с мимолетной улыбкой, что Фрэнсис Хен-нинг пришел бы в ужас, узнай он, с кем она водится.
— Кит! — окликнул ее Бертран, стоявший на своем обычном месте за прилавком, и поднял в знак приветствия кружку. — Добро пожаловать домой, мальчик!
Шутливо отдав ему честь, Кит уселась на стул у огня.
— Спасибо, Бертран, — поблагодарила она его по-французски и заказала порцию соуса с бисквитами.
После того как она больше месяца разговаривала и думала по-английски, за исключением нескольких оскорблений, высказанных в адрес Алекса, странно было переходить на французский язык. Однако сейчас, когда шла война, ошибиться было нельзя. Нужно соблюдать осторожность.
— Кит! — послышался с порога голос Стюарта Брентли, и, бросив взгляд в сторону двери, Кит увидела, что в таверну входит отец. — Добро пожаловать в Кале, сынок.
Кит улыбнулась и встала и, пока отец целовал ее сначала в одну щеку, потом в другую, изучающе смотрела на него, однако никаких признаков ни того, что он на нее сердится, ни того, что Алекс сказал ей правду, не заметила. В глазах отца светилась лишь радость, однако, будучи и сама отличной артисткой, Кит прекрасно знала, что Стюарт не выдает своих истинных мыслей. Отступив от отца, она указала ему на стул и попросила Бертрана принести бутылку эля.
— Итак, моя милая, — прошептал Стюарт, усаживаясь напротив, — почему ты уехала из Лондона, бросив своего кузена?
— Я беспокоилась за тебя, — тоже шепотом ответила Кит, не желая говорить отцу всей правды. — Думала, ты меня заберешь, а ты исчез.
— Пора бы уже понять, детка, что я умею заботиться о себе и что, если бы пришла пора тебе возвращаться, я бы приехал за тобой. — Стюарт наклонился вперед, и на лице его впервые отразилось недовольство.
Кит кивнула, злясь больше, чем сама ожидала, на то, что отец счел ее способной безропотно выполнять его приказы, даже не задумываясь над тем, к чему приведет их исполнение.
— В таком случае прости за то, что проявила заботу о тебе.
Стюарт удивленно вскинул брови.
— Злишься, детка? Я думал, тебе будет приятно побыть рядом с кузеном несколько лишних дней.
Хотя Стюарт и мог все это время знать, что Александр Кейл является тем самым английским шпионом, которого они искали, наверняка Кит не могла этого сказать. А если вдруг не знает, она вовсе не горела желанием ему говорить. Он бы стал задавать слишком много вопросов, на которые ей нелегко было бы ответить.
— А почему это мне должно быть приятно проводить время с этим самодовольным подонком?
Жестом попросив Бертрана принести ему тарелку тушеного мяса, Стюарт Брентли ответил:
— Да просто так.
— Между прочим, — заметила Кит, — Фуше выстрелил в лорда Хэншоу еще до того, как я назвала ему имя предателя. — Она наклонилась к отцу. — Встает вопрос: если у графа был собственный осведомитель, за каким чертом ты отправил в Лондон меня?
Несколько секунд Стюарт молча смотрел на нее, потом поднес кружку ко рту и, сделав глоток, проговорил:
— Мне бы не хотелось вверять свои денежные дела и свою жизнь графу Фуше. — Стюарт Брентли поджал губы, и его всегда суровое лицо осветила улыбка. — Но и не хотелось бы, как говорится, держать все яйца в одной корзине.
Значит, отец просто использовал ее в качестве пешки. Ничего удивительного в этом не было, хотя раньше он по крайней мере посвящал ее в свои планы. И то, что сейчас он этого не сделал, Кит не понравилось.
— Фуше знает… что я не тот, за кого себя выдаю, — сказала она, следя за его реакцией.
Стюарт кивнул и, не сводя с нее холодного, оценивающего взгляда, заметил:
— Это не имеет значения. Через несколько дней мы уедем из Франции. — Он сделал еще один глоток. — Здесь работать стало уже невыгодно.
Погрузив палец в соус, Кристин принялась мешать его. Мысль о том, что она уедет как можно дальше от Лондона, как можно дальше от Алекса, была одновременно и ужасной, и в то же время приносила невероятное облегчение. Быть там, где она никогда с ним не встретится, даже случайно… Кит и сама не знала, хорошо это или нет.