— Понятно. Каково второе условие?
— Отмена решения об отзыве посла Рафики. Пускай Рафики и дальше представляет на переговорах Соединенные Штаты Земли. Что-нибудь еще? Вы, Мицак?
— Вот список лиц, находившихся на станции в момент гибели Хелиота, а также их личные дела — в той степени, в какой их удалось собрать Хажжису Да.
— Вы ввели эти данные в центральный компьютер миссии?
— Да.
— А информацию о станции, которую я требовал?
— Тоже.
— Дайте мне коды доступа. Я займусь всем этим позже. Сообщите также коды Никол. У вас есть что добавить, Никол?
Она сжала виски кончиками пальцев.
— Кажется, да. По вашим словам, Мицак, анализ указал на присутствие в напитке Хелиота Ванта пронида.
— Да.
— Кто брал анализы?
— Лонду Пег, личный врач Хелиота.
— Тот же самый Лонду Пег произвел вскрытие и выявил причину смерти Хелиота?
— Да. Вы предлагаете пятого подозреваемого?
— Все наши рассуждения опираются на слова этого Лонду — и по поводу причины смерти, и по поводу улик, указывающих на способ отравления.
— Зачем Лонду искажать правду?
— Разве есть закон Вселенной, который помешал бы Лонду исказить правду, а то и вообще самому убить Хелиота? Если мы подвергаем сомнению слова Лонду о причине смерти, то круг подозреваемых перестает ограничиваться упомянутыми лицами. Приходится усомниться даже в самом факте убийства. — Она повернулась к Торе Соаму. — Где тело Хелиота?
— В настоящее время оно находится на Драко, в Синдиеву. Сразу после вскрытия его отправили домой. — Овьетах помолчал. — М-м-м... Понимаю. Немедленно распоряжусь, чтобы в чирн-ковахе Синдиеву произвели повторное вскрытие трупа. Теперь вы оба можете идти. А тебя, Кия, я попрошу остаться. Нам надо поговорить.
— О чем, родитель?
— О личном.
Джоанн встала.
— У меня есть еще одно соображение, Тора Соам.
— Прошу.
— Мы знаем, что у этой войны свои правила. По вашим собственным словам, моя задача состоит в том, чтобы выяснить, как работает эта заданность. Если я буду продолжать расследовать смерть вашего друга, то у меня не хватит времени на решение более важных задач.
— Разве есть закон Вселенной, который воспрепятствовал бы превращению знания об обстоятельствах смерти Хелиота в путь к достижению более обширной цели?
Джоанн вытянула руку.
— Прошу вас, Мицак, отведите меня в мою каюту. Я не была там с самого прилета и чувствую себя уставшей.
Тора Соам первым дотронулся до ее руки.
— Я смотрю на вещи не так узко, как вы подозреваете, Никол. Не отвергайте возможные пути только потому, что их хочет исследовать другой. Для этого у вас должны быть более веские причины.
— У вас тоже должны быть более веские причины, чем смерть друга, чтобы бросить все наши силы на прохождение одного-единственного пути.
— Желаю вам радостно встретить утро, Джоанн Никол.
Она кивнула. Тора Соам убрал руку, и Мицак вывел ее из каюты овьетаха.
Очутившись в своей охраняемой каюте, она поспешно ощупала стены, запоминая расположение каждого выключателя, каждого предмета обстановки, а потом опустилась на возвышение для сна, вытянула ноги и заложила руки за голову. Сделав два глубоких вдоха и расслабив мышцы, она попыталась прогнать из головы все мысли и уснуть.
Однако сну мешало смутное беспокойство: многие ее вопросы оставались без ответов, и ее преследовал страх. Мысли не подчинялись рассудку: стоило ей попытаться изгнать из головы какую-то особенно назойливую и тревожную мысль, как ее место занимала другая, еще более назойливая и тревожная.
Джетах Лита находил удовольствие в изобретении трудных ситуаций для своих учеников; каждая такая ситуация ставила цель — внушить им ко всему здоровое недоверие, позволяющее углядеть кончик истины. «Вечные ценности», в которых он заставлял их усомниться — благородство, право, честь, мораль, добро, любовь, долг, справедливость, свобода, — представляли собой гибкие понятия, зависящие от непостоянных правил...
Изобретатель...
«... И сказал ученик:
— Джетах, любовь не подчиняется правилам, ею руководят чувства.
— Разве ты не видишь, Фа Ней, — молвил Лита с улыбкой, — что и чувства подчиняются правилам?
— Не вижу, джетах.
— Ты любишь меня, Фа Ней?
— Конечно, джетах.
— Почему?
— Просто люблю.
— А если бы все, чему я тебя учил, оказалось ложью, если бы я нещадно бил тебя, поносил и унижал, ты бы все равно меня любил?
Ученик подумал и ответил:
— Нет.
— Итак, Фа Ней, твои чувства требуют неких условий: они оживают только тогда, когда я проявляю некие качества и совершаю некие поступки. Твоя любовь требует от меня соответствия определенным правилам, изобретателем которых выступаешь ты сам.
Фа Ней заплакал.
— Это значит, что я не люблю вас, джетах?
— Я соответствую твоим правилам, дитя мое, следовательно, ты меня любишь, а я люблю тебя. Но ты должен научиться понимать события и факты, управляющие чувствами, Фа Ней. Пойми свои чувства и правила, которым они подчиняются. Доверься такому пониманию, потому что оно позволит тебе понимать свои чувства.
Но никогда не верь словам».
Джоанн села, скрестила ноги, закрыла лицо ладонями. «Мир» — просто слово, за которым стоит понятие, определяемое гибким сводом правил. То же самое — «война». Когда бьются вооруженные силы Соединенных Штатов Земли и тзиен денведах — это именуется «войной», когда дерутся Фронт Амадина и Маведах — то это уже «терроризм», «гражданская война»...
Память подсказывала другие слова из прошлого: «полицейские акции», «беспорядки», «бунт»...
«Убийство» — тоже слово. Дети-драки, погибшие в ковахе в Ве-Бутаане, не были «жертвами убийства» — они числились среди «потерь». Их смерть подчинялась иным правилам, нежели смерть Хелиота Ванта.
Джоанн со вздохом свесила ноги, встала и подошла к терминалу. Как говорил Лита? «Все правила направлены на цели, а все цели — это правила, направленные на дальнейшие цели».
Круг, цепочка...
Как говорил Дитаар? «Дабы понять круг, разорви его и пропутешествуй в обоих направлениях вплоть до встречи с самим собой. Дабы понять цепочку, пойми ближайшее звено, а потом пропутешествуй в обоих направлениях, пока не кончатся звенья».
Она отошла от терминала. Какой цели послужила смерть Хелиота Ванта?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});