Другой опорой власти принцепсов были всадники, социальный состав которых также претерпел изменения. Новые всадники были выходцами из италийских муниципиев и даже из провинций, пополнялись ряды всадников и за счет чем-либо отличившихся войсковых командиров, попавших в милость к императору или к его фаворитам-вольноотпущенникам. Не раз бывало, что дорогу во всадническое сословие человеку открывали его заслуги на поприще литературы или науки. Верхушку всадничества образовывала, как и прежде, разбогатевшая финансовая аристократия, средний слой — чиновники, выдвинувшиеся на государственной службе. За всадниками были закреплены должности прокураторов, управлявших поместьями принцепса в провинциях, префекта преторианской гвардии, префекта стражей, несших полицейскую службу» префекта Египта и др., а при Адриане, как уже говорилось, всадников стали допускать и в личную канцелярию принцепса, где до этого всем заведовали императорские вольноотпущенники.
Хотя Август установил определенный имущественный ценз для всаднического сословия, воля императора могла сделать всадником даже того» кто не обладал необходимым достатком- Так, поэт Марк Валерий Марциал, автор знаменитых сатирических эпиграмм, получил от принцепса звание войскового трибуна и тем самым был включен во всадническое сословие. Однако это нисколько не улучшило материальное положение поэта: как и прежде, он вынужден был быть клиентом богатых господ, входить в их свиту, являться к ним домой, чтобы их приветствовать, — и за это получать небольшое денежное вознаграждение.
В отношении городского плебса императоры продолжали политику римской знати эпохи республики. Политику эту великий сатирик Децим Юний Ювенал выразил в прославленной лаконичной формуле «хлеба и зрелищ». Как и в былые времена, около 200 тысяч людей пользовались в Риме даровыми раздачами хлеба. Одна из таких раздач зерна запечатлена на мозаике середины II в. н. э. в Остии.
С тех пор как Тиберий упразднил избрание должностных лиц на комициях, римский пролетариат вообще не имел политических прав. Часть его жила производительным трудом, сталкиваясь с острой конкуренцией со стороны рабов и вольноотпущенников, большинство же получало даром хлеб от государства и исполняло обязанности клиентов в домах знатных и богатых господ; те же, уже не нуждаясь в поддержке клиентов для обеспечения своего избрания на высокую должность, как это было во времена республики, а держа клиентов только из тщеславия, обращались с ними, как им заблагорассудится, и платили им ничтожно мало. Лишь немногим из клиентов удавалось, как поэту Марциалу, получить за верную службу своему покровителю крохотный клочок земли («Меньше земли, чем в цветочном горшке на окне», — шутил Марциал), большинству же приходилось довольствоваться старой тогой.
Нелегкую жизнь неимущих горожан скрашивали пышные игры и празднества. Куда больше клиентов зарабатывали возницы квадриг — четвероконных колесниц, участвовавших в состязаниях в Большом цирке. Один из таких возниц, Скорп, за час получил, если верить эпиграмме Марциала, пятнадцать кошельков с золотом. Все слои римского общества страстно увлекались соревнованиями четырех команд, выступавших в гонках на колесницах как «красные», «зеленые», «белые» и «голубые»; со временем «белые» и «красные» потеряли популярность, и борьба велась отныне между «зелеными» и «голубыми». Пример в безудержном увлечении гонками и другими зрелищами показывали сами принцепсы. О Калигуле Светоний, биограф первых 12 римских цезарей, пишет: «В цирке он так был привержен и привязан к партии «зеленых», что много раз и обедал в конюшнях и ночевал, а вознице Евтиху после какой-то пирушки дал в подарок два миллиона сестерциев». Нерон сам выступал в цирке в зеленом одеянии, преследовал «голубых».
Кроме гонок на колесницах, любовью римлян по-прежнему пользовались бои гладиаторов, бои с дикими зверями и морские сражения — так называемые навмахии, устраивавшиеся со все большей пышностью и становившиеся все дороже. Императорские школы гладиаторов, где рабов обучали обращению с гладиаторским оружием — мечом или трезубцем, были организованы не только в Риме, но и в Капуе, Пренесте, Помпеях и многих других городах империи. О размахе, с каким устраивались зрелища, говорит хотя бы то, что при открытии амфитеатра Флавиев при императоре Тите было убито приблизительно 9 тыс. диких и прирученных зверей, а во время четырехмесячных торжеств, связанных с триумфальным въездом Траяна в Рим после победы над даками в 107 г., — 11 тыс. животных. В амфитеатрах, кроме боев со зверями и схваток гладиаторов, проходили также навмахии; первая, с участием кораблей египетских и финикийских, была устроена еще при Цезаре на искусственном озере, выкопанном на Марсовом поле. а самая впечатляющая — при Нероне, на заполненной водой арене амфитеатра, где было представлено сражение между афинянами и персами.
Что же касается семейных нравов в Риме при первых принцепсах, то законодательству Августа не удалось обуздать рост разводов и супружеских измен и восстановить традиционную римскую семейную мораль. Исторические факты подтверждают горькую шутку философа Сенеки, что в Риме есть женщины, которые считают свои годы не по количеству сменившихся консулов, а по количеству мужей, которые у них были. Марциал в своих эпиграммах частенько вспоминает о женщинах, имевших помногу мужей, и еще чаще — о неверных женах. О том же говорит и принятое при Веспасиане постановление сената, согласно которому свободнорожденные матроны, вступившие в связь с рабами, должны были быть признаны рабынями. Еще больше свидетельств сохранилось о сожительстве господ с рабынями, причем даже такой строгий моралист, как Плутарх, считал это едва ли не естественным и советовал законной жене не слишком волноваться из-за того, что муж изменяет ей с гетерой или рабыней. Но за стенами дворцов знати и богатых вилл можно было найти еще много примеров здоровой и достойной семейной жизни, о чем говорят надгробные надписи на могилах обоих супругов или одного из них: эпитафии эти трогают искренностью и простотой чувств, они исполнены любви и преданности.
Римская литература I–II вв. н. э. подробно рассказывает о жизни высших двух сословий — сенаторов и всадников, описывает нелегкую долю клиентов. Но о том, как протекала жизнь купцов и ремесленников, мы знаем немного, главным образом из тех же надгробных надписей. Характерной формой организации ремесла были коллегии, объединявшие мастеров, занятых в одной отрасли производства. В коллегии входили и торговцы — от крупных оптовиков и арматоров торговых кораблей, перевозивших зерно, вино, оливковое масло, до продавцов овощей, рыбы, дынь и т. п. На далеко продвинувшуюся специализацию ремесла указывает существование особых коллегий сандальщиков и мастеров, изготовлявших дамские туфли; одну коллегию составляли портные, шившие тоги, другую — шившие плащи. Разумеется, были также объединения кузнецов, кожевников, скорняков, шелкоткачей, прачек, оружейников, строителей осадных машин. К разным коллегиям принадлежали те, кто делал серпы, и те, кто изготовлял ножи и топоры. Подобная же специализация была характерна и для купцов: те, кто торговал жемчугом, создавали свою коллегию, а те, кто продавал кольца и браслеты, — свою. В особые коллегии были объединены носильщики, сгружавшие товары с кораблей, и носильщики, работавшие уже в самом порту, возницы и погонщики мулов, лодочники-перевозчики и лодочники-буксировщики.
Наряду с профессиональными объединениями продолжали существовать и коллегии религиозного характера, погребальные братства и т. п. Во все эти коллегии входили как свободные, так и рабы. Судя по надписи 133 г. н. э. из городка Ланувий под Римом, одна из таких коллегий взимала со своих членов вступительный взнос в размере 100 сестерциев и одной амфоры вина, а в течение года устраивала силами своих членов шесть пиров, причем каждому участнику полагались порция хлеба за два асса, четыре сардинки и амфора вина. Как далеки были эти скромные трапезы от пышных обедов богачей, известных нам по сатирам Горация, эпиграммам Марциала или, наконец, по поразительному описанию настоящей гастрономической оргии в доме тщеславного толстосума Трималхиона — героя романа Петрония «Сатирикон»! Как свидетельствует та же надпись, коллегия стремилась блюсти добрые нравы среди своих членов: известна, например, сумма штрафа, которую должен был уплатить участник застолья, чрезмерно злоупотребивший горячительными напитками.
Члены коллегии, внося ежемесячную плату в ее кассу, обеспечивали себе достойное погребение. В Риме близ Виа Аппиа был найден подземный колумбарий Помпония Гилата — коллективная гробница с нишами, предназначенными для погребальных урн. Колумбарий был сооружен в первой половине I в. н. э, и использовался до конца II в.