небе. Это упражнение сменило следующее, столь же медленное, но требующее огромной сосредоточенности. Пот струился по лицам людей, но они не прерывались. Последним в этот странный, волнообразный обряд, вступил адепт Готоба. Он взмахнул руками и быстро задвигался вокруг камня. Его ноги описывали дуги, а руки словно ловили что-то и отбрасывали к камню. Женщина заметила, что камень темнеет. Из бледного, почти белого он становился голубым, приближаясь цветом к топазу. Через несколько секунд это был уже сапфир. Темно-синий и яркий, как ее глаза.
Видно было, что старый адепт устал, но он продолжал совершать движения до тех пор, пока солнце не достигло зенита. Его лучи проникли сквозь отверстие в каменном куполе храма, отразились от камня, разделились на отдельные лучи и, словно звезда, рассыпались по полу. Готоба в изнеможении опустился, скорее, даже упал на каменный пол храма. Остальные последовали его примеру. В этот момент Комда встала во весь рост, вытянула вперед левую руку и тоже чуть прикрыла глаза. Камень стал светлеть прямо на глазах. Вот он приобрел голубой цвет. Еще чуть-чуть — и он стал бы белым, но в этот момент женщина опустила ладонь. На ее лице появилась довольная улыбка. Трансформация на этот раз протекала удивительно быстро и заняла всего лишь миг. В образе птицы она взлетела с крыши храма. Сделала круг над ним и спикировала вниз. Уже погружаясь в туман облаков, она услышала единый скорбный вздох, который издали люди на вершине горы.
Глава 39
Кёрай зря мучил себя вопросами, на которые у него не было ответов. Он ничего этим не добился, просто довел себя до сильной головной боли. Мужчина вместе с другими участниками церемонии вернулся с вершины горы только сегодня утром и еще не видел пришельцев. Зато хорошо помнил слова Комды о том, что они решили покинуть Хайбун на следующий день после равноденствия. Адепт Готоба лег отдохнуть, и Кёрай получил немного свободы. Он понимал, что старик устал не из-за привычного восхождения и спуска с горы.
Учителя поразил тот факт, что камень, который они наполнили энергией, внезапно опустошился. Второй раз повторить этот ритуал было уже невозможно. Время, когда солнце становилось в нужную точку на небосводе, было упущено. Получалось, что в этом году город лишился своего талисмана. Такое событие произошло впервые за время существования Хайбуна. Это известие взволновало всех жителей. Старый адепт всю дорогу сердито бормотал себе под нос, обвиняя кого-то в этом происшествии. Кёрай смог услышать имя Комды и других пришельцев. Но почему учитель винил в произошедшем тех, кого даже не было на церемонии равноденствия, осталось для молодого мужчины загадкой. Было видно, что неприязнь адепта к гостям увеличивается с каждым часом.
Кёрай добрался до своей комнаты, распахнул дверь и позвал Гидо. Никто не ответил ему. Помощник адепта, не веря своим глазам, еще раз внимательно посмотрел по сторонам, а затем стремительно покинул пещеру. Он почти бежал по коридорам Хайбуна. У него оставалось только одно предположение относительно того, где мог бы находиться ребенок. Он подбежал к комнате Комды и, не замедляя шага, ворвался внутрь. Мужчина даже забыл позвонить в колокольчик. Мелодичный женский голос, словно прозрачная стена, остановил его стремительное движение.
— Что случилось, Кёрай? Почему вы входите ко мне без предупреждения?
Все еще задыхаясь, он посмотрел на Комду. Облегченно выдохнул и вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Женщина сидела около окна. На ее руках с грустным выражением лица устроился маленький Гидо.
— Я испугался, что с мальчиком могло что-то случиться. Что он ушел с вами.
— Только беспокойство за ребенка может оправдать ваш поступок. Мы действительно собираемся уходить и уже собрали вещи, но ваш учитель хотел пойти вместе с нами. Мы ждем его.
Кёрай перевел дух и заговорил спокойно и вежливо, как этого требовали правила приличия:
— Учитель очень устал после вчерашней церемонии. Произошло непредвиденное и странное событие. Наш талисман, камень, о котором я вам рассказывал, не наполнился энергией. Точнее, наполнился, но потом внезапно и мгновенно опустошился!
— Успокойтесь, Кёрай. Я вижу, что вы сильно взволнованы. Давайте вместе пройдем в общую комнату, вы присядете и выпьете травяного напитка. Скоро придут мои друзья. За это время вы придете в себя и сможете все объяснить.
Женщина опустила ребенка на пол и встала сама. Кёрай с благодарностью взглянул на нее. Он чувствовал, что ему действительно нужно привести мысли в порядок. Но стоило им выйти в общую комнату, как зазвенел колокольчик. Комда крикнула: «Заходите!» — и на пороге появился Раст. Он поздоровался с женщиной, кивнул Кёраю и с улыбкой протянул руки к Гидо. Паренек по-поросячьи взвизгнул и прыгнул на грудь мужчине, прижался щекой к щеке Раста и что-то тихо зашептал ему на ухо. Комда поставила на стол перед Кёраем чашку и, качнув головой в сторону «заговорщиков», произнесла:
— Наверное, жалуется на меня. Я сказала, что сегодня мы покидаем Хайбун, вот он и решил поделиться обидой со своим другом.
Мужчина в ответ улыбнулся. Он прекрасно понимал Гидо. Когда сам Кёрай был ребенком, ему тоже хотелось иметь друга. Такого же большого и сильного, как Раст. Мужчина и мальчик все еще шептались, когда колокольчик зазвонил второй раз. В дверях появился Мстив. Он быстро оценил ситуацию и опустился на коврик около стола напротив Кёрая.
— Комда, если можно, налей мне тоже травяного напитка. У тебя он получается особенно хорошо!
Затем появился Йяццу. Он поздоровался со всеми сразу и тоже опустился на коврик около стола. «Все собираются и всем хорошо вместе. Как она сказала? Скоро ко мне придут друзья? Похоже, что это действительно так». Кёрай все еще обдумывал последнюю мысль, когда дверь распахнулась, и на пороге появился адепт Готоба. Его лицо было бледным, а брови нахмуренными.
— Я рад, что вы не покинули наш город без меня. Хотя повод для бегства у вас был. Вы, наверное, слышали, что наш камень опустел? Его энергия испарилась самым странным образом!
Мужчины переглянулись, ошеломленные столь странным обвинением. Один Мстив продолжал сидеть совершенно спокойно. Он медленно поднес чашку ко рту и сделал небольшой глоток. Комда ответила:
— Сожалею, адепт Готоба. Кёрай сказал мне, что на празднике весеннего равноденствия произошло что-то из ряда вон выходящее. Если вы думаете, что мы виновны в произошедшем, поищите свою потерю под столом или, скажем, в комнате. Все, что найдете, можете забрать с собой.
Готоба перевел свой раздраженный взгляд с женщины на Кёрая и спросил:
— И ты здесь?
Комда,