мир с ног на голову. Спотыкаясь, он устремился к выходу, распахнул дверь и выбежал прочь.
Склонив голову набок, Локон с интересом проводила его взглядом. Ей повезло остаться в блаженном неведении о том, что творилось на душе у Лаггарта. Она не прикажет, чтобы канонира посадили в карцер – разве что он настоит на этом.
Отбросив эти мысли, Локон убрала контейнер с полуночными спорами.
Сказать по правде, девушка испытывала душевный подъем. У нее наконец-то созрела идея, как разобраться с чудовищами Полуночного моря. Если Локон одолеет их, то других препятствий на пути к Колдунье не останется.
«Я уже близко, – думала Локон, мысленно празднуя успех. – Очень близко!»
Правда, ощущение праздника продлилось ровно столько, сколько ей потребовалось, чтобы выяснить, чем последние пару дней занимался я.
56. Предатель
Когда Локон выходила из капитанской каюты, она ожидала увидеть довольные лица своих офицеров. Девушка испытывала невероятную легкость, ее переполняли энтузиазм и радость. Они с друзьями нашли решение для каждой проблемы, с которой предстоит столкнуться на пути к Колдунье! И разумеется, все офицеры должны были излучать те же флюиды счастья, что и она сама, подпевая в унисон ее триумфальной песне.
Однако вместо этого она увидела взволнованную Салэй, бежавшую к ней со всех ног. Локон пришла в замешательство. Очевидно, лечение у доктора Улаама пошло рулевой на пользу. Оставалось только надеяться, что у Салэй не наросло лишних пальцев.
– Что случилось? – Локон почувствовала, как в ней зашевелились прежние страхи.
Салэй отвела ее в трюм. Там, закованный в цепи, сидел я. Как всегда безмятежный, я был увлечен поиском свежих, необычных тем: политика, религия, откровенно расистские взгляды вашего дядюшки. Этой пошлой мишуре рассуждений я предавался в гордом одиночестве посреди запасов провизии. А если точнее, посреди ее мизерных остатков – ведь остальное я не задумываясь выбросил за борт.
– Мы схватили его на средней палубе с тремя бурдюками воды, – сообщила Салэй. – Собирался выкинуть их в иллюминатор. Похоже, он уничтожал наши запасы несколько дней кряду.
Локон испустила мученический стон.
– Сколько осталось?
– Воды достаточно, – ответила Салэй. – Но провианта меньше половины. Если развернемся прямо сейчас, должно хватить, чтобы добраться до Изумрудного моря. И еще, капитан… в Багряном море птиц мы видели только дважды. А над Полуночным они и вовсе не летают. Добыть пропитание мы не сможем.
Локон, Салэй и вся команда уставились на меня.
– Воду я начал выбрасывать, потому что нашей провизии на морском дне было очень одиноко, – объяснил я. – Кстати, Локон, а как твой дядюшка относится к чайкам? Они ведь крадут его работу! И сэндвичи!
Девушка взглянула на офицеров, а затем все повернулись к Улааму, ожидая его авторитетного мнения. Они напрасно полагали, что доктор сможет расшифровать ту сложную сеть мотивов, убеждений и последствий исторических провалов, из которых была соткана изменчивая паутина моей психики.
– Хойд сейчас слишком глуп, чтобы додуматься до такого самостоятельно, – высказался Улаам. – Посмотрите-ка! Припасы, которые он собирался выбросить, помечены мелом!
Хм… Ну что ж, очко в пользу доктора.
– Крыса сказала мне: «Хойд, я поручаю тебе чрезвычайно важную миссию. Это совершенно секретно, поэтому, прошу, ничего не говори Локон!»
Не прошло и минуты, как Локон вломилась в каюту Хака. Да-да, вы не ослышались, в его собственную каюту! Локон отдала ему свою прежнюю. Конечно, эта не была защищена серебром, но давайте будем справедливы. Какая еще крыса может похвастаться личной каютой?
Хак составлял список шляп Локон. Пока что в списке значился лишь один пункт, но крысиный камердинер был настроен оптимистично. Кроме того, ему это занятие помогало отвлечься от мучивших его тревог.
Хак поднял мордочку и взглянул на Локон.
– Ну как, эксперимент с полуночными спорами удачен? – Он оставил карандаш и засеменил к девушке. – Мне тоже следовало прийти, проследить… Не пришел, каюсь. Хотя… разве это входит в круг обязанностей камердинера? Эти полуночные споры… Брр! Я от одной мысли о них мурашками покрываюсь.
Локон не знала, что сказать. Мне, например, всегда есть что сказать. Порази меня такой недуг, как немота, долго бы я не протянул, ибо подобное состояние, надо думать, подобно смерти.
– Локон? – окликнул ее Хак. – Мне казалось, ты должна радоваться! Или излучать энтузиазм… Или испытывать невероятную легкость… Почему ты мрачнее тучи?
– Я обнаружила, что от наших запасов почти ничего не осталось, – сказала Локон. – Не знаю, как так получилось, но никто не вел учет провизии. И теперь у нас еды ровно столько, сколько нужно, чтобы добраться до Изумрудного моря. При условии, что мы развернемся прямо сейчас.
– О!.. – воскликнул Хак. – Конечно, новости неприятные… Однако, учитывая все, что тут творилось, я нисколько не удивлен. Наверное, часть провианта вывалилась в пробоину? Что ж, делать нечего! Вернемся в Изумрудное море, пополним запасы, ну а потом…
Встретившись взглядом с Локон, Хак умолк, а затем сник.
– Хойд все рассказал, да?
– Для крысы ты на удивление хорошо разбираешься в человеческих эмоциях.
– Ну, эмоции есть эмоции, – ответил Хак. – Все живые организмы так или иначе испытывают страх, беспокойство, тревогу…
– А печаль из-за предательства? – спросила Локон. – Способны крысы распознать эту эмоцию?
– Насколько я знаю, да… – тихо произнес Хак. – Прости меня, Локон. Я не могу допустить, чтобы ты встретилась с Колдуньей. Просто не могу. Пойми, это ради твоего же блага.
Ах эти слова!
Мне уже доводилось слышать эти слова. Да я и сам говорил их не раз. Слова, в которых сквозит откровенное высокомерие: «Я не доверяю твоим решениям. Будет лучше, если я все решу за тебя». Снисходительные слова, призванные смягчить удар. Однако легче от этой снисходительности ничуть не становится. Все равно что присыпать рану солью. Или облить помоями мертвеца.
О да… я произносил эти слова. И не единожды. Могу вспомнить по меньшей мере шестнадцатерых, кому я их говорил.
– Хак, мне больно оттого, что ты мне не доверяешь, – сказала Локон. – Но еще больнее оттого, что теперь и я не могу доверять тебе.
– Понимаю, – отозвался Хак. – Ты этого не заслужила.
Локон сочла, что правильнее всего будет снова его запереть. В капитанской каюте нашлась пара клеток нужных размеров, в которых Ворона держала почтовых птиц.
Хак забился в угол и опустил голову, страшась встретиться с Локон взглядом. С тяжелым сердцем она оставила Хака взаперти. Но кто еще позаботится о команде? Рисковать больше нельзя. А что, если Хак не уймется и попытается остановить ее любой ценой?
Разочарованию не было предела. Ведь Локон почти добралась до цели! А что теперь? Придется возвращаться через Багряное море, чтобы пополнить