тут надо?..
Д о ч ь. Просить будет, чтоб выручили Жана. Она ведь такая красивая! Отказать ей никто не может.
С т а р у х а. Нашего отца этим не возьмешь. Еще злее будет.
С т а р и к. Ну, я чего сказал. Нечего там шептаться! Марш!
Д о ч ь. Это мы от страху перед тобой. Это Женевские переговоры. Все, все, все! Я сейчас… Приведу! (Выпорхнула.)
Пауза. Ждут. Наконец появляются Д о ч ь и С ы н. Опустив повинную голову, сын молчит.
С т а р и к. Смотрит, будто вол из-под ярма.
Д о ч ь. Не из-под ярма, а из-под акта ревизии.
С т а р и к. Ну? Что молчишь? Ощетинился.
С т а р у х а. Как ты на него, так и он.
С т а р и к. Признавайся, чистую правду выкладывай: почему растрата, почему недостача? Как на суде.
С т а р у х а. Не на суде, а перед отцом. (Ублажает Старика.) Ты не смотри, что отец такой сердитый с виду. Он добрый. Добрый он. И справедливый. Он тебя поймет, как никто другой.
С ы н. Не поймет.
С т а р и к. Все ясно.
Д о ч ь. Вот видишь? Ты еще ничего не сказал, а он уже все понял.
С т а р и к. Прокутил? Где? С кем? Когда?
С т а р у х а. Что ты городишь, старик? Опомнись!
С т а р и к. Отстань, старуха, не мешай. (Мягко.) Где же ты, сынок, потратил?
Д о ч ь. Ваня! Милый Жан! Что же ты молчишь?
С ы н. В городе… И на подводных крыльях. До Киева.
С т а р и к. С кем? С городскими… с этими самыми?.. В ресторанах?
С ы н. И в ресторанах, и в…
Д о ч ь. И в… Ну?
С ы н. И в кафе. Только не с городскими.
С т а р у х а. Сынок! Что ты говоришь? Опомнись! Прикуси язык!
Д о ч ь. Мама! Ты сама говорила, чтоб как на духу! Ваня! Ну?
С т а р и к. С кем же ты, сынок?
Д о ч ь. С Нэллой? Верно, Ваня?
С ы н. С Нэллой.
Д о ч ь. И на такси?
С ы н. И на такси.
Д о ч ь. Куда?
С ы н. В Бобруйск.
Д о ч ь. И до Киева. На крыльях?
С ы н (уточняет). На подводных.
Д о ч ь. Какой же ты молодец! Вот это — романтика! Знаешь, кто ты? Ты — «Милый друг»! (Впервые осознала всю красоту души брата и восхитилась.) Ваня! Я думала, что только в девятнадцатом веке люди могли…
С т а р у х а (прерывает Дочь, Сыну). Что ты наклепал? Ты ж погубил себя!
С ы н. Не погубил.
Д о ч ь. Ах, какой кинофильм! Если бы меня кто на крыльях…
С т а р и к. Вот! Слыхала? Старуха! Слыхала, говорю? Вот!.. Ну, сынок, а еще где ты был? В Париж не летал? Вокруг Европы восьмерок не делал?
С т а р у х а. Ты уж за двести сорок два рубля всю вселенную объездил бы. Ты ведь, сынок, больше нигде не был? Верно?
С ы н. Нигде.
С т а р и к. Скажи, сын, это — честно?
С ы н (бьет себя кулаком в грудь). Честно!
С т а р и к (жене). Слыхала, мать? Че-естно-о!
С т а р у х а. Не будет же он отца обманывать.
С т а р и к (кричит). Об чем я его спрашиваю? Я его спрашиваю: это честно — тратить чужие деньги, народные денежки пускать по ветру?! Это честно? На распутство!
С ы н. Никакого распутства, батя…
С т а р и к. Молчать! Злодей. Залез в народную кассу. Мозолями заработать лень. Конечно, краденая кобыла дешевле купленной.
С ы н. Я верну, что взял.
Д о ч ь. А где ты возьмешь?
С ы н. У отца. Не в тюрьму же…
С т а р у х а. У отца? Дуралей. Теперь отец сам поведет тебя в тюрьму. За руку.
С т а р и к. За руку. Не-ет! Сворку на шею и потащу.
Д о ч ь. Папа, ты — крепостник. Жан, ты возьми взаймы деньги. Потом отдашь. Займи у него.
С ы н (отцу). Я отдам… потом…
С т а р и к. Не дам. Не верю. Жуликам, ворам, злодеям не ве-рю.
Д о ч ь. Он не жулик, он — романтик.
С т а р у х а. Зачем ты пускаешь о нем такую славу?
С т а р и к. Так кто же он такой? А?
Пауза. Все как бы впервые рассматривают парня.
Д о ч ь. Папа, а ты маму на крыльях до Киева… Мама? Было?..
С т а р у х а. Нет, доченька, не было.
Д о ч ь. Ну хоть в Бобруйск, в ресторан водил? Когда молодыми были, когда еще неженатыми, а, папа?!
С т а р у х а. Было один раз… На ярмарку в местечко… и то (посмеиваясь и над собой, и над той — молодой), не то что теперь, а босыми…
С т а р и к. Потому что летом!
С т а р у х а. Босые, а будто на крыльях… И там он меня морсом — водичкой такой подкрашенной — угощал…
С т а р и к. За свои, не за краденые.
Д о ч ь. И ты его полюбила за подкрашенную водичку?
С т а р у х а. Серьезный он был, самостоятельный и добрый. Он и теперь добрый.
С т а р и к. На добрых воду возят. Хватит! Кончилась доброта! Они и рассчитывают на доброту. Не-ет! Любишь кататься — вози саночки! Во-от та-ак! Повози! В тюрьме.
С т а р у х а (аж заголосила). А мо-ой ты сыночек! А беззащитный ты мой! А какого же отца тебе бог послал?..
Дочь подзывает кого-то.
С т а р и к. Цыц, старуха! Не потворствуй!
Подходит Н э л л а — этакою павою.
Д о ч ь. Нэллочка! Проси и ты!
С т а р и к. А-а-а, принцесса!
С т а р у х а. Милая моя! Сынок! Повинитесь, просите его…
С т а р и к. Что, писаная, и ты тут? Ну, как? Хорошо небось было? Приятно?
Н э л л а. Где?
С т а р и к. На подводных крыльях, на такси…
Н э л л а. Ах, как хорошо, еще как приятно!.. (Вздохнула.)
С т а р и к. С ветерком, со свистом? А?
Н э л л а. Со свистом, с ветерком, с брызгами…
С т а р и к. И с брызгами?
Н э л л а (не свои слова произносит, а чужие, сочиненные, но вдохновенно). «Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и всё летит… только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны…»
С т а р и к. Это уже после ресторана, если месяц над головою? Любишь быструю езду?
Д о ч ь. «И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «Черт побери всё!» — его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно чудное?..»
С т а р у х а. Господи! Да ты-то откуда знаешь?
С т а р и к. Неужто и ты туда?
С т а р у х а. Боже! А тебя кто возил? А ты с кем?
Д о ч ь. Я? С Николаем… (Ждет реакции.) Васильевичем… (Еще ждет.) Гоголем.
С т а р у х а. Я тебе дам, я тебе дам Гоголя!
С т а р и к. Ну, с Гоголем пущай, с Гоголем можно. (Нэлле.) А после ресторана, значит…
Н э л л а. Сюда, под стожок. Ваня? Который тут наш?
С ы н. Это не тут. Это там, под обрывом.
Н э л л а. Да, это там, над обрывом. (Неопределенный жест.)
Д о ч ь. И целовались… (Восхищенно.) Ну, Нэлла!
С т а р и к. Значит, сладко было?
Н э л л а. Так сладко, так сладко, что… Ах, старик, старик! Тебе уже никогда не испытать такого. Если до сих пор не было, то теперь прозевал! А мы не прозевали. Вот так, подкрашенная водичка. (Заметив, что все ошеломлены, Старику.) Ну, что рот разинул? Закрой, а то воробьи гнездо совьют.
С т а р у х а. Нэллочка… Бог с тобой! А как же ты с ним… Он же теперь…
Д о ч ь (восхищенно). Вот это да-а…