Гигантский букет — настоящий розовый лес — стоял в огромной белой вазе, напоминавшей размерами ведро. Том подумал было, что неплохо бы съездить в парк, покататься на лошадях, но быстро оставил эту мысль. Нет уж. Папа сегодня повезёт его в город. И он, наконец, узнает, что значит Хорошо Проводить Время. Он сладко зажмурился, представляя, как это будет.
Мама уже села завтракать, и, состроив свою обычную утреннюю гримаску, вертела в руке серебряную ложечку, размышляя, стоит ли побаловать себя яичком, или это всё-таки лишний белок. Том решил было избавить её от этих мучительных размышлений, даже привстал, но мама, улыбнувшись, мягко покачала головой.
— Сейчас не надо, Томми. У тебя напряжённый день, не так ли? Ты ведь захочешь поехать в город, поросёночек? И, наверное… ну, ты понимаешь?..
Томми украдкой запустил руку в трусы. Не очень-то. Ладно, обойдёмся без маминого минета, побережём добро для девочек. Он подумал о том, что сегодня у него, наверное, будут настоящие девочки. Придётся папе раскошелиться.
Да уж, сегодня-то придётся. Не отвертится. Всё-таки, как-никак, у него День Рождения. Лучший день в году.
Папа появился, как обычно, в тот самый момент, когда все уже собирались из-за стола. Выглядел он тоже как всегда. Сегодняшний гемоглобин явно не дотягивал даже до пятидесяти. Папа поболтал ложечкой в чашке, отпил три глотка, брезгливо поморщился. Томми его хорошо понимал: однажды он украдкой отпил папиного чая, и его чуть не стошнило: в чашке была заварена какая-то противная вонючая трава. Но сегодня, кажется, папа решил побаловать себя настоящим чаем. Ох, рискует предок: с желудком лучше быть поосторожнее. Да, точно, лезет за таблеткой…
За воротами весело загудела машина. Том тут же выбросил из головы всю ерунду и бросился наверх одеваться.
Наверху его ждал сюрприз. Когда он открыл свой шкафчик, чтобы выковырять оттуда комок слежавшегося тряпья, именуемого его одеждой, и поискать себе что-нибудь поприличнее, то увидел пустую вешалку, а на самом дне — большой блестящий пакет. Не веря своим глазам, он разорвал твёрдую, почти звенящую бумагу, и вытащил на свет божий Самый Потрясающий Прикид, который он только мог себе вообразить: шикарный комплект от «R.i.Q», явно заказной, и жутко модный: узкие черные обтяжки с гульфиком, четыре упаковки мужских колготок, тельник, чёрная сетка, отдельно лежали дорогущие манжеты и тяжёлые золотые запонки в бархатной коробочке. Мамин подарок. Восторженные вопли Тома, кажется, потрясли дом до самого фундамента. Во всяком случае, они разбудили спящий комп, который тут же высунул свою телекамеру. Том показал ему язык, а потом, не удержавшись, и кое-что ещё. Комп, как всегда, ответил ему тем же, выведя на экран неприличную картинку.
Том рассмеялся: картинка была знакомая с детства. Когда-то, когда Том был ещё маленький, машина помогала ему в его занятиях рукоблудием, разыскивая на порносерверах что-нибудь новенькое, и составляя для мальчика целые коллекции. Потом Томми узнал от мамы, что она просматривала все эти серии. Впрочем, он догадался об этом сам, когда мама изменила стрижку у себя внизу, оставив там тоненькую стрелочку — как на его любимых фотках.
Нет, лениво размышлял про себя Томми, у других детей жизнь невесёлая. Да, у мамы были другие дети, но Томми ни разу их не видел. Линда-младшая, родившаяся совсем недавно (мама была очень смешной, когда ходила с раздутым животом), быстро отправилась в какое-то закрытое детское заведение для самых маленьких. Был ещё какой-то Сид, старше Тома, но он учился в медицинском колледже, и дома тоже никогда не появлялся. Мама не очень любила других детей. И уж тем более она с ним не стала спать с каким-то там Сидом. Том однажды спросил её об этом, и она сначала долго смеялась, а потом стала серьёзной и сказала, что никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах, не стала бы с ним это делать.
— А как же я? — спросил Том (кончив, он сначала засыпал на три-четыре минуты, а потом его неудержимо тянуло поболтать).
— Ты другое дело, — улыбнулась мама, — Ты у нас Любимый Сыночек. И потом объяснила, что решила сама Научить Его Всему, как только он подрастёт.
— И, знаешь, милый, я так ждала этого момента, — мурлыкала мама, теребя наманикюренными пальцами его мужское достоинство.
Нет, с мамой было классно. Никакие девочки не нужны, когда есть мама. Ну конечно, потом у него будут девочки. Много девочек. Маме он, разумеется, об этом не говорил, ей, наверное, будет неприятно. Но когда он будет чемпионом, тут уж он ни одну не пропустит.
Но больше всего Тому нравилось, что ему не нужно ходить в школу, где детей мучают, как в аду. Мама сама научила его всему, что нужно: читать, общаться с компом, и деликатно приохотила его к музыкальным занятиям. «Музыка — это то, что у тебя в руках, на кончиках пальцев», — говорила мама, «если ты не будешь заниматься, твои руки не будут гибкими». Потом Том понял, как музыка помогла ему в фехтовании.
Вот интересно, а разрешит ли папа сегодня пропустить тренировки? Впрочем, какие там тренировки!
Том спустился в новом костюме, надев на себя вместе с обтяжками и тельником прекрасное настроение.
Отец уже был собран и готов к походу. И к походу серьёзному, раз он взял с собой кардиостимулятор: пиджак оттопыривался, на рукаве пульсировала рубиновая бусинка индикатора сердечной деятельности. Том научился разбирать эти сигналы ещё в детстве: точно такой же индикатор он втыкал куда-нибудь перед началом тренировок. Он умел читать рисунок сердца, и с удивлением понял, что отец не просто дурно себя чувствует: он взволнован. Сильно взволнован. Мама, впрочем, тоже была напряжена, хотя её тревога была тщательно запрятана внутрь. Наверное, думает, как я буду вести себя в городе, подумал Том. Ничего, переживёт. Всё будет чики-пуки.
Мама, однако, держалась молодцом.
— Ну, счастливо, маленький чемпион, — сказала она ему на прощание. — Я тебя люблю, крокодильчик.
Томми поцеловал маму в шею, и побежал к машине, чтобы первым занять переднее сиденье. И тут его прекрасное настроение была изрядно подмочено: впереди уже сидел доктор Ходивала.
Том не любил доктора, хотя знал его чуть ли не с рождения. Говорят, доктор даже принимал роды у мамы. Во всяком случае, делал маленькому Томми уколы и заставлял глотать горькие таблетки точно он. А потом, когда начались занятия в спортивном зале, доктор сам устанавливал нагрузки, следил за ходом занятий, вмешивался во всё… и именно он засёк Тома в раздевалке с инструктором по борьбе, когда тот объяснял Томми кое-какие интересные вещи. Ох, что было… Том знал, что именно благодаря доктору он такой сильный и здоровый, но благодарности почему-то не испытывал. К тому же папа платил доктору сумасшедшие деньги, он сам это слышал от папы — «сумасшедшие деньги», когда подслушал один папин разговор. И ещё — ему очень не нравились глаза доктора. Не то чтобы злые, нет, но какие-то неживые. Такие глаза, поёжился Том, бывают у профессиональных убийц. Хотя доктор, наверное, закопал немало пациентов. Наверное, это профессиональное. Но глаза доктора Ходивалы Тому всё равно не нравились. Очень не нравились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});