Читать интересную книгу Крысиный Вор - Антон Орлов

Хантре не помнил свои прошлые жизни, а он помнил, благодаря Лилейному омуту. Он ведь рассказывал о Марнейе и о событиях, которые произошли после ее разгрома, но видящий до сих пор не догадывался, что у Золотоглазого с тех времен, через все последующие жизни, осталась душевная травма. Не ожидал от него…

Разглагольствующий Поводырь врезал со всей дури по скрытой, но так и не зажившей до конца болячке – и сам не понял, что сделал. До сего момента он был для Тейзурга всего лишь противником в игре с высокими ставками, сидящим по ту сторону доски сандалу, а теперь перешел в разряд личных врагов. Если бы он понимал, как обстоят дела – скорее всего не заступил бы за эту черту: в отличие от рядовых ужасателей Ктармы с их идейной одержимостью Поводырь был опытным и расчетливым игроком.

Тут густой полумрак, и без разницы, закрыты глаза или открыты, но Хантре все равно прикрыл их, отгородившись от внешнего мира. Чужая душа – потемки и непролазные заросли, и нет ничего хорошего в том, чтобы блуждать в этих чужих зарослях целые тысячелетия напролет, потому что тебя никак не хотят отпустить.

Тейзурга ужаснула перспектива снова увидеть, как Хантре будут пытать. Такое уже было – по его рассказам – после гибели Марнейи, когда он вынужден был на это смотреть и ничего не мог сделать, и вот теперь ему посулили повтор того же самого. В первые несколько мгновений он был близок к безумию, но сумел взять себя в руки. Он еще доберется до глотки Поводыря, живой или мертвый: Хантре подозревал, что такого, как он, даже смерть не остановит.

Шнырь смотрел на результат своих трудов с восторгом и гордостью. Он сам! Вызвал! Демона Хиалы! Одного из князей Хиалы! Пусть он сделал это с помощью княжеского волоса и заклинания, написанного кровью господина, все равно же сам!

Демон явился в образе рослого мужчины с мускулистым торсом, лисьими ушами и пушистым хвостом. Из одежды на нем были кожаные штаны и высокие сапоги со всякими цацками-подвесками, среди которых вызывальщик разглядел и драгоценные камни, и чьи-то клыки, и даже стеклянный шарик с глазным яблоком внутри. Длинные серебристо-белые волосы гостя из Хиалы мерцали в лунном свете. Большинство людей сказали бы, что он красив, но для гнупи это слово было пустым звуком.

На всякий случай Шнырь затаился в кустах и выглядывал оттуда с опаской, а то вдруг князю Серебряному Лису не понравится, что его осмелился призвать какой-то мелкий гнупи.

– Эдмар, ты где? Хотя ясно, что тебя здесь нет… А ты, кто там прячется, выходи по-хорошему!

Демон указал когтистым пальцем прямо на Шныря, и на когте, как будто отлитом из серебра, сверкнул звездный блик.

Гнупи почувствовал, что его обволакивает какая-то невидимая жуть, которая запросто удушит и раздавит, оставив мокрое место.

– Беда у нас, господин князь! – возопил он, на четвереньках выползая из кустов. – Уж такая беда, такое горе, выручать надо господина Тейзурга, только на вас вся надежда, не дайте ему пропасть!

– Не ори, – оборвал Лис. – Рассказывай, что случилось. По существу и без причитаний.

Когда собеседник горестной скороговоркой изложил обстоятельства, он принялся задавать вопросы, а потом презрительно фыркнул:

– Да уж, так я и думал, что этот Крысиный Вор не настолько хорош, как все возомнили.

– Истинную правду говорите, господин князь! – Шнырь обрадованно всплеснул короткими ручками, сразу проникшись расположением к единомышленнику. – Он мою крыску отнял и на крышу закинул, а знали бы вы, сколько он господских сливок задарма вылакал! Слыхано ли дело, господин самолично перед ним сливки ставил на серебряном блюдечке, а он когда позволял себя за ухом почесать, а когда за руку цап! А давайте, мы с вами господина Тейзурга и Кема-амулетчика от злыдней вызволим, а Крысиного Вора в тюрьме забудем? Вот уж поделом ворюге будет, как чужое-то хватать и не отдавать!

– Полагаю, что нам придется вызволить всех троих, – возразил демон, но гнупи показалось, что на самом-то деле предложение пришлось ему по нраву. – Жди меня здесь, никуда не уходи.

Обернувшись огромной лисой, он исчез в ночной тьме, пронизанной трелями цикад и лучами далеких звезд.

Вернулся он не скоро. Луна, похожая на обкусанную мышами сырную голову, уже пожелтела, вдвое разбухла и сползла к холмам, когда гнупи углядел бесшумно плывущее темное пятно. Вначале-то струхнул: вроде бы силуэт чужой, а ну как это злыдни-экзорцисты к сиротинушке подбираются? Но потом признал демона: тот где-то разжился черным балахоном, под которым спрятал лисий хвост, а волосы и лицо наглухо замотал черной тряпкой, да в придачу тащил на плечах два больших мешка. Трава перед ним раздвигалась с чуть слышным шорохом, и больше никаких звуков. Когда он скинул мешки на землю, те начали мычать и шевелиться.

– Люди Поводыря, – сдернув с лица повязку, ухмыльнулся Лис. – Не повезло им нынче.

– Вы их убьете? – осклабился в ответ гнупи, в то же время прикидывая, что, ежели демон будет отлавливать противников по двое-трое за ночь, оно, конечно, само по себе хорошо, но господина-то за это время злыдни окаянные вконец изведут!

– Нет, Шнырь, это ты их убьешь. Для меня. С соблюдением всех формальностей. Держи. – Лис вынул из сапога и протянул ему острый, как бритва, серповидный нож.

– Вы хотите… – Маленький гнупи аж задохнулся от восторга. – Хотите, чтобы я вам жертву принес?! Я – вам?.. Ой, правда?..

– Кроме тебя, некому. Навостри уши и запоминай, что надо сказать.

Лис мог бы и сам прикончить свою добычу, но если выполнить ритуал жертвоприношения, его силы возрастут, тогда он сможет дольше задержаться в мире людей, а при необходимости побывать в Хиале и вновь покинуть ее без посторонней помощи.

– Прими мою жертву, Серебряный Лис! – выпалил раздувшийся от гордости Шнырь, резанув тускло сверкнувшим серпом по шее первого пленника.

Все обзавидуются, когда он будет рассказывать, как брызнула кровь из сонной артерии, и как задергался связанный человек с мутными от ужаса глазами, и как демон сперва жадно припал к ране, а потом, вновь обернувшись матерой серебристой лисицей, начал рвать смертного на куски и пожирать. Шнырю будут завидовать и Словоплет, и Чун Клешня, и Хумдо Попрыгун, и даже сам Вабро Жмур Золотая Серьга! А Крысиный Вор, если б это увидел, стал бы ругаться, ему жертвоприношения не нравятся – они с господином как-то раз об этом поспорили. Только ворюга ничего не увидит, потому что в тюрьме сидит, и там ему, хе-хе, самое место.

– А можно мне тоже капельку? – умоляюще прохныкал Шнырь, перед тем как распороть сонную артерию второму пленнику. – Я совсем чуть-чуть слизну, самую-самую маленькую капельку…

Демон благосклонно кивнул. Как известно, то, что принесено в жертву, нельзя трогать без спросу, но уж если тебя угостили – лучшего лакомства не найдешь.

Закончив жертвенную трапезу, Лис опять куда-то умчался, наказав ждать. Гнупи с помощью огнива развел костерок и сварил вкусную похлебку из мясных ошметков. Небольшой мятый котелок и ложку он еще раньше стянул в замке.

– Много ты не унесешь, – заметил вернувшийся Лис. – Так что передай Золотоглазому вот это. Для побега хватит.

Спрятав за пазуху замшевый мешочек, посланец отправился в обратный путь. Из-за горизонта уже выползло солнце, и мир вокруг стал розово-золотым, от его ослепительного сияния слезились и болели глаза. Не сильно. Пока не сильно, дальше будет хуже, если не возобновить защитные чары, а для этого господин должен освободиться и достать из своей волшебной кладовки приготовленное для гнупи зелье.

Шнырь путался в высоченной густой траве – она в этих краях такая, что человек запутается, не то что представитель мелкого народца. Наконец он добрался до норы, которая сообщалась с замковым подземельем, и оказался в темноте, уютной, как разношенные башмаки или старая любимая курточка.

Тейзурга он в камере не застал. Весь извелся, гадая, ждать или отправляться на новые поиски, но вот послышались шаги и звяканье, лязгнула дверь, и господина втолкнули внутрь. От него разило нездоровым потом, кровью и паленым мясом.

– Это опять я! – подал голос гнупи. – Принес, чего Лис вам передал, вот оно, в мешочке…

– Развяжи, – велел Тейзург.

Шнырь не сразу заметил, что вместо ногтей у него на пальцах кровавые ранки. А в мешочке оказались флакон и заклятый напильник – руны на нем так и вспыхивали, словно искры, как будто не могли дождаться, когда их пустят в ход.

Первым делом господин выпил целебное снадобье. Должно быть, после этого он перестал чувствовать боль, потому что сам взял инструмент и начал возиться с оковами. Казалось, что заклятья сшибаются и беззвучно взрываются, и Шнырь всякий раз ежился, но толку не было: на кандалах ни царапины.