Читать интересную книгу СЛВ 2 (СИ) - Сергеев Артем

— Я сейчас! — пулей метнулся к двери Кирюха и принялся выискивать там исчезнувшую щель, но не нашёл, — пожрать принесу!

Пришлось снова вставать и на четвереньках писать внизу «Тайный проход» и рисовать калиточку, чтобы он смог выскочить. Трюмный умудрился притащить по частям мне весь мой ранец, с вожделенными плитками шоколада вместе. Рыча и охая, я жрал лётный рацион и не мог остановиться, а шоколад хрустел и рассыпался на моих клыках, и осколки летели по всей камере. Сразу стало легче, но до полного выздоровления ещё было очень далеко. Мяса бы…

Но до мяса следовало ещё добраться, хоть организм требовал его прямо сейчас, да озаботиться своим положением. А ещё лучше — прикинуть, что я могу сделать. Время у меня есть, а вот у Николая его нет.

— Придётся тебе, заместитель, подвиг совершить, — всё ещё жуя, посмотрел я на насторожившегося Кирюху, приложив для верности к глазам руку в нашем тайном приветствии. — Во имя прекрасной дамы. Надо добежать до наших, и рассказать им всё, что здесь творится, успокоить их. А потом, наверное, обратно. Сможешь?

— Теперь да! — шустро собрался Кирюха. — Я мигом! Гонец — золотые пятки!

— Расскажи, что видел, про меня обязательно объясни, и передай, что пусть не спешат и горячку не порят. — Я ещё не знал, что буду делать, но уже предвкушал это. — Потом, наверное, придётся ещё сбегать. И не раз, если всё пойдёт так, как надо. Беги давай, время дорого. Не дай бог, полезут сейчас.

— Хорошо, старший! — поклонился он мне и рванул в тайный проход. Это было уже что-то новенькое, так он меня ещё не называл. Ну да и правильно, наверное, ведь я теперь себя чувствовал намного ближе к нему, чем к остальным магам или, тем более, к церковникам. А раз так, то и будем плясать от этой печки.

Я вновь посмотрел вверх, на холодные, равнодушные и унылые стены и помещения этого монастыря, уже уставшие от своего холода и равнодушия. Посмотрел и понял, что с ними сейчас каши не сваришь, уж слишком они закостенели в своей неправоте, а ещё больше разочарованы в этих злобных и мелких людях, что построили их и поселились между ними, да в тех делах, что творились здесь именем Его.

Разбуженные древними амулетами, они уж и не знали, кому верить, а потому сплотились в тесный кружок, откинули магию и этого мира и магию Единого, потому что она лишь усиливала злобу, копящуюся внутри, да нарушала гармонию. А эти идиоты, с раздражением подумал я, радуются, мол как удачно получилось с амулетами и стенами, никто подлететь не может!

Потом я посмотрел на живущий своей сонной жизнью древний подвал и катакомбы под скалами, и на несчастных домовых, несмело вылезающих сейчас из своих нор и к чему-то с робкой надеждой прислушивающихся. Меня почуяли, дошло наконец до дурака.

— Все сюда! — как можно более уверенно и требовательно приказал им я. — Общий сбор!

— Старший? — донесся до меня вначале неуверенный, а потом всё более усиливающийся гомон множества тоненьких голосков. — Старший пришёл? Старший зовёт? Где-где-где? Где он? Бежим, братия, дождалися!!! Старший зовёт!!!

— Только осторожно! — не в шутку прикрикнул я на них, чтобы сбить опасное сейчас воодушевление. — Сбор тайный! Никто чужой ждать не должен!

— Понятно-понятно-понятно! — услышал я в ответ хор множества голосков. — Тайно-тихо-осторожно! Чужих обманем-закрутим-заворожим! Включай стелс-режим, братия, на дело идём!

Я невольно хрюкнул от этих слов, и тут же охнул от своего неосторожного смеха, вызвавшего боль в правом боку. Она меня чуть отрезвила и заставила задуматься об отце Николае, да где же он сейчас, почему не вижу?

Ещё раз я, закрыв глаза, со всей своей силой потянулся в стороны и вверх, чтобы почувствовать и найти его. Я давил и давил, я свободно зачёрпывал силу у этого древнего подземелья, как из собственного кармана, чёрт, да я вообще не ощущал никаких ограничений, весь мир был со мной заодно! Вернее, одно ограничение было, но только во мне самом. Далин назвал бы это пропускной способностью и правильно бы сделал.

Потихоньку туман отчаяния и неверия, скрывавший магию, вызванный к жизни древними амулетами и который эти чернорясные идиоты принимали за результат собственного хитроумия и ещё как свидетельство собственной правоты, рассеивался. Стены неприветливо смотрели на меня, но лезть выше и в стороны не мешали. Смотри, если хочешь, мы поможем тебе увидеть, как бы говорили они, да только приятного здесь мало, да и было бы на что смотреть. Вон, видишь, человека мучают. И говорят, что так и надо. А мы уж и не знаем, кому верить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Снова охнув, я узнал в пытуемом Владыку Николая, и дела его были откровенно плохи. Висел он на дыбе, вытянувшись в струну, уже с вывернутыми руками над головой, с тяжёлой дубовой колодкой на ногах, хрипло крича на одной ноте и пытаясь подтянуть эти самые ноги к себе, чтобы хоть чуть-чуть повыше, чтобы хоть чуть-чуть подальше от этих дышащих злым жаром углей, что деловито подсыпал ему под самые пятки тот самый монах. Подсыпал и хозяйственно ровнял совком и кочергой, без злобы и ненависти, а лишь из желания выполнить поручение его самозваного святейшества, который отчаянно нуждался в информации из большого мира.

Я дёрнулся в лютой злобе, я попросил стены чуть пошевелиться, чтобы балки перекрытия в этой камере пыток треснули и упали бы на головы этих деловитых и уверенных в своей правоте сволочей. Чтобы завалили бы их, и чтобы Владыка Николай остался бы цел, это можно было сделать, я видел, но мне равнодушно отказали.

Убивать не будем, холодно сказали мне. Надоели вы со своими убийствами. Идите вы к чёрту со своими убийствами. Еле-еле удалось договориться с крюком в потолке, на котором и висела дыба. Искра в нём почти погасла от непонимания и отвращения, но у меня получилось разбудить его, соблазнить мгновенно пришедшей на ум перспективой отдать этот крюк самому настоящему гному да выковать из него самую настоящую подкову, и подковать ею самого настоящего коня. Нехорошо обманывать, но если будет такая возможность, обязательно подберу его да и отдам Далину.

Почти не веря мне, со вздохом усталости крюк выскользнул из своего гнезда в потолке, и Владыка Николай рухнул на каменный пол, прямо ногами в угли, но при этом удачно ударился головой и вырубился, прекратив наконец кричать. В камере засуетились, раздались несколько звонких оплеух да разнеслась на всё помещение громкая матерная ругань, не приличествующая сану.

Николая развязали, сняли колодки и вправили вывихнутые в плечах руки, да положили на лавку, где тот самый монах, так профессионально пробивший мне печень, принялся его лечить. Был у него небольшой дар, не смешавшийся с церковным, но принявший странные, извращённые очертания. Вот он им и пользовался и думал при этом, что это свидетельство правильности выбранного им пути.

Дар был небольшим, а потому тут же вылечить Владыку Николая у них не получилось, уж очень сильно он ударился. Но вот в порядок привели, выправив вмятину на лбу, а приводить в чувство не стали — без толку, это было понятно даже мне, сидевшему скрючившись на три этажа ниже. Черепно-мозговая травма, сильнейшее сотрясение — экспресс-методы тут не помогут, и пытуемого с раздражением оставили в покое.

Но был у них план Б, то есть я, и мне следовало приготовиться. Примерно пятнадцать минут у меня было, но что я мог? Я мог тихо сидеть на стуле и даже, может быть, вставать с него, и больше ничего. Кряхтя, я ещё раз подтащился к двери вместе со стулом, чтобы написать на ней ещё что-нибудь, но только в этот раз по уму.

Прислушавшись к потаённым, но простым и незамысловатым желаниям этой двери, я снова облизал палец и рунами вывел на ней «Монолит!» и «Броневая Сталь!», и она с удовольствием изменилась. Слюнявые следы впечатались в поверхность, как выгравированные и засветились. Исчез замок вместе с замочной скважиной, исчез глазок и засов с петлями, исчезла щель по периметру. Подумав, я встал и полукругом вывел над дверным проёмом: «Церковной магии не боимся!», на всякий пожарный случай. Разошёлся и добавил на другой стене: «Домовые тут хозяева!», ведь следовало приготовиться к тайном сбору.