— Вот. — Показал на меня пальцем хозяин. — Три тысячи.
— Мы же договаривались на две! Да и он какой-то мелкий.
— Не хочешь, не бери, а парень просто молодой ещё. Вырастет. Но если возьмёшь и девку, то вместе отдам за пять.
— Как, она тоже одарённая?
— Да. — Расплылся в самодовольный улыбке тот. — И поторопись, у меня уже наметился покупатель, мадам Пеноло, если ты её знаешь.
— Что?! — Потряс своими кривыми руками старик. — Эта корова хочет перекупить мой заказ? Всё, я беру за пять. Стой тут, я принесу деньги, а то до ярмарки мне идти далеко, а лавка вон, совсем рядом.
— Только ради вас, я могу подождать немного. — Поклонился хозяин. Бывший, как я понял.
Вот нас и продали. В который там раз? В шестой? Хорошее число, думаю, этот раз будет последним.
* * *
От тихого ржания лошади я проснулся. Да, Дима, кажется, паренёк, в теле которого ты сейчас обитаешь, был совсем не паинькой. Хотя, каков мир, таковы и правила жизни в нём. Парень, ради призрачной свободы, в которую не верил сам, (раз ошейник с него снять было нельзя), поубивал жутким способом несколько десятков человек. И отнёсся к этому, как к рабочему моменту, только досадуя, что надо начинать сначала.
А хозяйка борделя-то ничего выглядит в личине, наверное, зря продал амулеты на неё. Я-то видел только сетку, как будто трёхмерную модель, а другие, оказывается, этого не видят, даже одарённые. Думал, против них такая штука бесполезна. Да и ладно. Парню, получается, чуть-чуть не повезло, мог бы, вместо смерти, в борделе работать. Знаю таких людей, для которых это предел мечтаний. Но, думаю, он бы не оценил, ему-то нужна свобода, потому уверен, что он бы и вместо публичного дома кладбище утроил.
Но вот его жажду мести, я понимаю. И не только понимаю, а поддерживаю и собираюсь довести её до конца. Если бы мою мать забил до смерти кто-то, я не знаю, чего бы удумал в качестве мести, даже если бы дело на Земле происходило. Такое прощать нельзя, а ведь эта женщина теперь мне тоже мать, пусть и наполовину. И мне почему-то кажется, в том, что мать перед свадьбой захватили, отчим тоже виноват. Надо будет задать ему пару вопросов перед тем, как буду убивать. Пусть исповедается, это ему в аду зачтётся, я же добрый.
До города Аден-Хор мы не дошли буквально десяток километров. Посовещавшись, всё же решили не идти ночью, когда дороги не видно (о своей возможности видеть в темноте я не распространялся), а переночевать в поле. Нормально, спал хорошо, лошадь меня уже почти перед рассветом разбудила. Опять мне хватило выспаться часа четыре всего. Странный у меня организм, всё-таки.
Вчера мы вышли уже после полудня. Сначала сжигали трупы напавших, потом сложили большой погребальный костёр для нашего погибшего товарища.
— Друг Арден, ты был хорошим человеком и отличным товарищем. — Заговорил Троудин, когда огонь только начал разгораться. — Я помню тебя ещё молодым пареньком, который пришёл ко мне в часть. Что у тебя случилось такого в жизни, что ты вдруг покинул свой край и решил стать воином, мы так и не узнали. Если бы не твоя молчаливость, быть тебе десятником, но я всё же направил просьбу о переводе тебя в наказующие, хотя терять такого воина и не хотелось. И в этот раз ты сразу же согласился, когда возникла нужда в тебе, хотя и мог просто сидеть дома, после того, как тебя списали из подразделения по ранению. Мы будем помнить тебя, и ждать, а ты скорее уже перерождайся, такие, как ты, нужны на этой земле. Твоё оружие мы передаём той, которая защищала тебя до последней минуты, не её вина, что у неё не получилось это сделать. Мы верим, что эта девочка заслужила такой подарок, и что ты бы сам его одобрил. Прощай и до встречи.
— Прощай и до встречи. — Повторили мы все по очереди.
Лук Ардена действительно Троудин оставил Сениле, что очень меня удивило. Сквозь тетиву шла тонкая синяя нитка, а в том месте, где была рукоятка, было такое сплетение белых и синих нитей, что я не сомневался — это артефакт. И вот его просто так отдают рабыне, отдают только за то, что она охраняла и тащила лучника. Странный поступок, но я решил, что им виднее. Его лечебный артефакт, и подвеску против стрел они забрали, кстати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Только вот натянуть лук Сенила всё ещё не может. Для этого нужна вторая часть артефакта — кольцо. Надевается на большой палец и имеет небольшой выступ, который и цепляет тетиву. Имелись к этому луку и стрелы, два десятка. Один десяток был с магией земли, а наконечники второго тускло поблёскивали красными жилками. Кажется, там магия огня, что-то вроде бронебойных или зажигательных. Опасная вещь в умелых руках. В неумелых, думаю, тоже опасная, но уже для себя.
Кольцо Ардена ей отдали, но оно было привязанным, так что, надо к водному или воздушному магу, сделать перепривязку.
— Троудин, а зачем вообще привязывать кольцо к конкретному человеку? Какой в этом смысл, если можно перепривязать у мага. — Раньше я думал, что это делают от кражи, но теперь стал сомневаться.
— Дар, ты очень далёк от армии, потому я скажу то, что знает каждый воин: в бою, подобрав чужое оружие или сняв с трупа врага целительский амулет, разыскивать мага, чтобы он тебе перепривязал чужое, ты всяко не будешь.
Это было логично, но, как-то односторонне. Если про оружие я ещё как-то согласен, но вот, если убили, допустим, твоего соседа, а твой амулет разрядился, то ты тоже не сможешь воспользоваться чужим. Как и произошло с тем же лучником, заряда амулета которому не хватило, а ведь у каждого в отряде был свой, могли бы поделиться. Или тут делиться таким не принято?
Но переспрашивать или уточнять не стал. Это есть и это надо принять. Военные консервативны, если судить по нашим, вряд ли тут по другому. Но вот мне интересно, а можно привязать вещь сразу к двоим? Например, сразу к двум из отряда, тогда воспользоваться враг не сможет, а взаимозаменяемость есть.
Вошли в город, и мы с Сенилой отправились в первую очередь к магу, привязать кольцо. Заодно перепривязал и целительский амулет, который мёртвым грузом валяется у меня в сумке уже сколько дней. Не к себе, а к Сениле. С её привычкой прыгать под стрелы, он ей скорее понадобится, а меня артефакт и граф защитит. Ну и «одноразовые» у меня есть, заряжу я их постепенно.
А мечники в это время пошли продавать железо и амуницию, снятые с нападавших. Оспорить решение мага, что это всё принадлежит мне, они не пытались, но мы договорились, что с проданного им идёт десять процентов, их это устроило полностью. Из трофеев себе костюм я так и не выбрал, уж очень все рослые были, не мой размер.
После мага встретились с командиром авантюристов, и пошли на встречу с Белиандом вдвоём. Рабы и Энри остались нас ждать в таверне, которая опять мне показалась совсем не похожей на стиль «Дикий Запад». Прямо, разочарование.
Бели ждал нас в другой таверне. Вот эта была больше похожа на классику кино, стойка тут была, хоть и маленькая, размером со стол. Но полок с «пойлом» не было и тут.
— Добрались? — Спросил он деловым голосом, когда мы вдвоём с Троудином уселись к нему за стол. — Рассказывайте.
— Шли, шли и пришли. — Ответил быстро я, опередив командира авантюристов. А то я вижу, как он собрался описывать наш каждый шаг.
— Это хорошо. — Кивнул маг, как будто такого ответа и ждал. — Скажи мне, баронет де Летоно, чего бы ты желал за спасение девочки.
Да неужели! Как говорится, награда нашла своего героя. Только вот я сейчас в растерянности, что и попросить-то, не знаю, потому только пожал плечами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Лита сказала, что ты собираешься поступать в Маг-Академию на алхимика. — Добавил он. — Это правда? — Я прав, женщины не умеют хранить тайны, тем более, дети.
— Ну, я действительно собирался туда поступать. — Врать не хотелось, но и правды говорить тоже. Я не забыл слова графа, что маги друг друга не любят. — Но на алхимика или нет, ещё не решил. Ещё полгода до поступления, да и денег нужно подсобрать.
— С деньгами на учёбу отец Литы тебе поможет. — Кивнул Белианд, заставив меня напрячься. Значит, отец девочки всё же богат. Надо принять к сведенью. — А до учёбы чем планируешь заниматься?