Кора знала, чем закончится сейчас эта история. Об этом она читала.
Что-то творилось с крыльями Икара – они начали изгибаться, оплывать, терять свою изысканную и совершенную форму.
Дедал начал было набирать высоту, но потом спохватился, что рискует погибнуть сам, не спасши сына, и продолжал полет, лишь глядя, как мимо него, набирая скорость, с отчаянным криком: «Отец, спаси!» – летел, кружась, как подбитая стрелой птица, его сын Икар.
Он ударился о воду, подняв высокий фонтан, и сразу исчез с поверхности моря!
Феак, не дожидаясь приказа, налег на кормовое весло, разворачивая корабль в ту сторону, гребцы, не ожидая команды, кинулись к веслам и принялись часто грести.
Дедал кружил над тем местом, где упал в море Икар.
Корабль достиг этого места через несколько минут, но на поверхности гладкой воды лишь медленно плавали белые с черным орлиные перья.
Дедал молча и упорно кружил над кораблем, будто не видя его.
И вдруг кто-то из гребцов крикнул:
– Смотрите!
Из глубины синей воды медленно поднималось тело Икара – море отдавало его.
Несколько гребцов сразу же прыгнули за борт и, поддерживая тело Икара, передали его своим товарищам, которые склонились с борта.
– Дедал! – крикнул Феак. – Ты видишь островок, вон тот, с каменной скалой, стоящей отдельно. Мы причалим к нему и поможем тебе похоронить сына.
Дедал не ответил, он полетел к острову, и когда гребцы через час вынесли на берег тело Икара, Дедал ждал их. Рядом лежали аккуратно сложенные крылья. Он не сказал ни слова во время похорон.
Потом корабль взял курс дальше, к острову Наксос, чтобы набрать воды и фруктов. Впереди предстоял целый день пути. Дедал же вновь поднялся в воздух и вскоре растворился в облаках.
* * *
Кора с интересом наблюдала за жизнью неожиданно создавшейся семьи Тесея, впрочем, странность ее не ускользнула от внимания и прочих афинян. Вокруг перешептывались, словно на балу, где ждали, пригласит ли Дантес прекрасную жену Пушкина на вальс или не посмеет.
Конечно, сравнение было не очень удачным, просто иного Коре в голову не пришло. Вскоре после того, как афиняне предали земле погибшего Икара и окрепший ветер, срывая с вершин волн белые барашки, еще быстрее понес корабль к дому, Ариадна перешла к Тесею, и они вместе с ним поели, так же как и остальные гребцы. На корабле, правда, оказалось несколько амфор вина, и, смешивая его с водой, молодые люди утоляли им жажду и успокаивали нервы.
Кора, которая сидела неподалеку от Тесея и Ариадны, слышала каждое слово, сказанное ими, и находилась в таком же недоумении, как и прочие путешественники.
– Не знаю, – сказал Тесей, откусывая от большого ломтя сыра, – как я представлю тебя жителям Афин и моему отцу. Ты знаешь, что у нас не любят критян. Слишком много несчастий из-за вас…
– Не говори глупостей, – ответила Ариадна. – Афиняне поступали с моими соотечественниками вдесятеро хуже. Еще недавно у меня было два славных брата – одного из них подло убил твой отец…
– Ариадна!
– Я имею право говорить правду! Вся Эллада знает, что моего брата убили из-за зависти. А второго моего брата убил ты, и твои руки до сих пор по локоть в крови.
– Но, Ариадна! – Тесей пытался оставаться по крайней мере вежливым. – Кто дал мне клубок? Кто предложил себя в жены, если я убью твоего брата?
– Вот это и ужасно! – крикнула Ариадна. – Вот это и ужасно, если ты довел несчастную, совершенно невинную девушку до того, что она предала свою семью и кинулась в объятия чужестранца… Впрочем, и объятий еще не было…
– Не спеши, Ариадна, – ответил Тесей. – Мы приедем с тобой в Афины, я представлю тебя как следует моим родителям, мы сыграем свадьбу. В лучших античных традициях.
– Я не верю тебе, потому что я полюбила тебя с первого взгляда, а ты меня так и не полюбил.
– Ариадна, уважаемая мною, Ариадна. Я тебе по гроб жизни буду благодарен за то, что ты сделала для моих родных Афин. И мои спутники также вечные твои должники.
Неожиданно нестройный гул голосов донесся со всех концов корабля – оказывается, все без исключения его пассажиры были слушателями этой беседы и выражали согласие с Тесеем.
– Не подменяй важные понятия! – возмутилась Ариадна, поднимая тонкую ручку, чтобы остановить афинян от участия в беседе. – Любовь и уважение – это не только различные чувства, это чувства взаимоисключающие. В течение тысячелетий люди говорили и будут спрашивать одно и то же: «Ты меня любишь?» – и отвечать: «Нет, я тебя уважаю».
– Это близкие чувства, – попытался возразить Тесей.
– Помолчи! – Глаза Ариадны горели светлым, небесным пламенем. Лицо густо покраснело. Такая женщина может приказать казнить, хотя не сумеет сама вонзить кинжал. – Я хочу тебя предупредить при всех твоих спутниках – у меня на борту полсотни свидетелей. Ты станешь моим мужем, ты полюбишь меня, и когда ты унаследуешь трон Афин, я стану афинской царицей. И если ты посмеешь каким-то образом попытаться избежать своей судьбы, то берегись – месть моя достанет тебя в любой точке земли.
– И все же, – Тесей проявил упрямство, что вообще-то свойственно мягким по натуре людям, – при всех твоих замечательных качествах я не могу сказать, что успел полюбить тебя за те несколько часов, которые мы знакомы. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ответить тебе взаимностью, но и тебе придется быть терпеливой – я не могу полюбить по приказу и за полчаса.
Восторженные, приветственные крики и даже аплодисменты донеслись со всех концов корабля, что вызвало недовольную гримасу на лице Ариадны.
История с гибелью Икара отняла у корабля чуть ли не полдня, так что по дороге к Наксосу пришлось сделать еще одну остановку, чтобы переночевать на островке без названия, на котором, к счастью, выбивался из-под скалы родничок пресной воды, а в бухточке, куда он впадал, кружились в хороводе несколько сирен.
Вечер выдался теплым, некоторые из гребцов нырнули в бухточку, чтобы порезвиться с сиренами, но Тесея это не волновало, потому что бухта была неглубока и вход в нее так узок, что достаточно было посадить двух гребцов покрепче, лишенных музыкального слуха, на случай, если кто-то из молодежи решит уплыть в открытое море с сиреной и погибнуть в его пучине. Но у сирен в тот вечер не было агрессивных намерений, а у молодых людей – стремления к роковой любви, так что они только резвились с сиренами в бухточке, а кому было невтерпеж, вылезали с ними в прибрежные кустики и предавались там ласкам.
Тесей отправился помогать гребцам – во время отплытия с Крита треснула мачта, и ее надо было починить. К тому же в двух местах была повреждена обшивка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});