Розали теперь была робкой, когда медленно приближалась с румянцем на щеках, когда заметила, что привлекла к себе больше внимания, чем только сестры. Заправляя волосы за ухо, она смотрела в землю, пока говорила, и я чуть не рявкнул на нее, чтобы она подняла свою чертову голову. Брэкстон кастрировала бы меня, даже если бы была согласна с этим, потому что это было не мое дело и никогда им не будет.
Прислонившись спиной к арендованной машине, я держал рот на замке, выдувая пузыри из жвачки, в то время как Хьюстон и Рик стояли рядом со мной.
— Я знаю, ты злишься на меня, Брэкс, но я действительно хочу, чтобы ты этого не делала, — взмолилась Розали. — Я в порядке. Обещаю.
— И в этом проблема, Розали. С тобой не должно быть все в порядке. Это не то, что ты говорила мне, что хочешь.
Розали наконец подняла глаза от земли только для того, чтобы разразиться истерическими слезами, когда ее взгляд встретился со взглядом сестры. Они безжалостно стекали по ее лицу, когда она всхлипывала и пыталась говорить сквозь них. Мое сердце болело за нее, я знал, что ее тянут в двух направлениях и что она слишком хрупка, чтобы выдержать это напряжение.
— Знаю, но я была напугана, — причитала она. — Они бы навечно меня возненавидели, но я знала, что ты никогда так не поступишь, поэтому я просто сделала то, что они хотели, но я была неправа, потому что теперь ты действительно ненавидишь меня, и я хотела бы вернуть все обратно, но я не могу.
Мне потребовалось на несколько секунд больше, чем Брэкстон, чтобы расшифровать болтовню Розали. К тому времени, как я это сделал, Брэкстон обхватила руками тело своей сестры, прижимая ее к себе и пытаясь успокоить.
— Ты была абсолютно права, — сказала Брэкстон своей сестре. — Я никогда не могла и не буду ненавидеть тебя. Я разочарована и чувствую себя ответственной, но это мое бремя, а не твое. Сними его со своих плеч, потому что там ему не место. Я сказала тебе принять решение, которое было бы лучшим для тебя, и это то, что ты сделала. Ты приняла не то решение, которое хотела, но ты выбрала то, с которым, как тебе казалось, ты смогла бы жить. Я понимаю, — Брэкстон взяла мокрое лицо Розали в ладони и приподняла ее голову со своей груди, чтобы их глаза встретились. — И знаю это… но что бы ни случилось, когда бы ни случилось, каждый раз, когда ты будешь в тупике, я буду рядом, детка. Держись.
Розали захихикала, ее глаза стали еще больше, чем у Брэкстон, когда ее старшая сестра покрыла поцелуями ее милое личико. Наша девочка, казалось, неохотно отпускала свою сестренку, когда та наконец отстранилась. Каждый шаг назад казался отягощенным, поскольку их руки держались до самого последнего.
Их родители стояли в нескольких футах от них, внимательно наблюдая за своими дочерями, но не вмешиваясь. Я правда не знал, что с ними делать. Очевидно, они были набожны, но это не обязательно делало их жестокими. Думаю, у меня не было другого выбора, кроме как дождаться, чтобы услышать всю историю целиком, прежде чем составить свое мнение, и мне не нужно было повествование обеих сторон, поскольку мне было не наплевать только на Брэкстон. От нее все еще не хватало кусочков, и мне не терпелось сложить эту головоломку.
— Брэкстон! — Розали снова позвала, как только мы вчетвером оказались в нашей арендованной машине.
Рик сидел за рулем, готовый отвезти нас в аэропорт, поскольку наши сумки уже были в машине. Это тоже было хорошо, так как Хьюстон решил сломать нос клерку перед тем, как мы ушли сегодня утром. Никто не потрудился спросить его почему, и он не просветил нас.
— Да?
— Разве ты не хочешь знать, кто у тебя будет — племянница или племянник?
Брэкстон лишь улыбнулась, когда у нее не нашлось слов. В этом было какое-то напряжение, которое она изо всех сил старалась скрыть от своей сестры. Она не хотела причинять ей еще больше страданий, и это только заставило меня полюбить ее еще больше.
Блядь.
Я даже не слышал, какой сестренка выкрикнула пол ребенка.
Я был слишком занят, сходя с ума от страха.
Я молчал всю дорогу до аэропорта, но все тоже были погружены в свои собственные мысли, так что никто ничего не заметил. Я был совершенно спокоен, наблюдая за пейзажем, проплывающим за окном, и позволил своему разуму сосредоточиться на самом себе.
Любил ли я Брэкстон?
Я почувствовал, как мое сердце дрогнуло в ответ.
Мы вернулись в аэропорт и сели в самолет до Сиэтла, прежде чем я успел опомниться. Завтра у нас было шоу, но наш концерт был последним, о чем я думал. Я запутался в своих чувствах и чувствах Брэкстон.
Какие бы они ни были.
Я хотел усадить ее, черт возьми, взять ее руки в свои и спросить, любит ли она меня тоже. Однако, даже с моим нулевым опытом, я был достаточно умен, чтобы понимать, что буду выглядеть просто как сумасшедший, поэтому воздержался.
К счастью, Хьюстон был рядом, чтобы отвлечь меня, как обычно, ведя себя как мудак. Когда он заговорил, я откинулся на спинку кресла, пока мы ждали взлета самолета, и притворился, что не хочу выдвигать своих собственных требований.
— Начинай говорить, Фаун.
ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ
Брэкстон закатила глаза, когда Хьюстон приказал ей говорить, но затем ее взгляд остановился на мне, когда я наклонился вперед, чтобы послушать, и каким-то образом я заставил ее смягчиться. Возможно, это были оргазмы, которые я доставил ей этим утром, когда Морроу оставил ее в подвешенном состоянии, или это могла быть моя отчаянная потребность узнать все, которую я не потрудился скрыть. В любом случае, она дала нам то, что мы хотели.
— Я когда-нибудь рассказывала вам, как научилась играть?
— Нет, — сказали мы оба одновременно.
Глубоко задумавшись, она рассеянно кивнула, теребя кончики своих рыжих волос.
— Фейтфул — это не то место, где можно расти, понимаете? Он сжимается до тех пор, пока вы не почувствуете, что заперты в коробке, из которой нет выхода и нет воздуха, которым можно дышать. Единственные люди, которые остаются там достаточно долго, чтобы быть похороненными — кто родился и вырос там, если только они не уйдут не оглянувшись назад.
— Как ты, — вставил Лорен.
Брэкстон кивнула:
— Семь лет назад я встретила незнакомца по имени Джейкоб Фрид. Он был в дороге со своей группой, и они проезжали через наш город, когда их барабанщик заснул за рулем. Фургон был разбит вдребезги, и все погибли, кроме Джейкоба. Его травмы были настолько серьезными, что он впал в кому, пока врачи боролись за его спасение. Когда он очнулся шесть месяцев спустя, отец Мур заявил, что Бог отдал его верующим, и в этом заключалась причина того, что он был спасен. Джейкоб поверил ему.
Брэкстон замолчала, но я мог сказать, что ее разум все еще перебирал воспоминания:
— Оглядываясь назад, теперь я понимаю, что он был сломленным, скорбящим человеком, отчаянно пытавшимся понять, почему он потерял всех своих друзей за одну ночь и остался нести этот груз в одиночку. Ему нужно было верить, что есть высшая цель, чтобы продолжать идти вперед. Он остался в Фейтфуле, но вовсе не для того, чтобы найти свое призвание, как он думал. Он не мог заставить себя покинуть место, где в последний раз видел своих друзей живыми.
Брэкстон изучала каждого из нас, и я знал, что она задавалась вопросом, поступили бы мы так же.
Да.
— Он нашел свое призвание? — спросил Хьюстон. Его глаза сузились, когда он попытался собрать воедино воспоминания Брэкстон. Ему не терпелось понять ее. Всем нам.
— В конце концов, — сказала она, пожимая плечами. — Несмотря на то, что они выдают себя за благочестивых христиан, Верующие не приветствуют незнакомцев или незнакомых людей — даже если все мы Его дети, — она закатила глаза. — Джейкоб был оставлен совершенно один в чужом городе на несколько недель, пока шестнадцатилетняя девушка не решила подружиться с ним.