Последний заказ Ненашева в Бресте не задержали и выполнили быстро. Денег не взяли, приняв в оплату слегка укоротившиеся ложки, попутно узнав, как сложится судьба советских купюр. Назревал неплохой гешефт.
Максим еще раз попытался объяснить, что ждет мастера и его общину, но он тот отмахнулся: не может быть, жили при Сталине – проживем и при Гитлере. Конечно, можно ожидать погрома, но, по меньшей мере, большинству повезет, они выживут[481]. Заплатим выкуп и сделаем все, что сможем. Может быть, евреям-коммунистам и будет плохо, но должен же кто-то, во время любой власти, работать в городе?
«А кто присылал тебе машину, лодку и самолет», — Панов зло закончил анекдот о человеке, молившем бога о спасении, но представшим в раю перед всевышним. Утонул в наводнение.
Может быть хоть так, иносказательно, до мозгов дойдет?
А если нет, то хромающий после тяжелого ранения человек, в форме железнодорожника, с медалями «За отвагу» и «За оборону Сталинграда», как и в прошлый раз, в сорок четвертом году вернулся в Брест, узнавая знакомых котов, собак, камни. Нет прошлых евреев на улице, сгинули в землю у Бронной горы.
****
Когда-то Панов лежал в госпитале рядом с командиром разведбатальона, штурмовавшим город Грозный. Так о чем удовлетворенно и спокойно говорил тот капитан: хватило времени наклепать перед первым боем смертных медальонов. И те и эти, молодые с обезображенными лицами, а иногда и без них лежали рядом в камуфляже. Лишь по ним и опознавали потом.
А когда бирка, звякнув, упала на дно мешка, Ненашев с грустью подумал, даже в царской императорской армии простой солдат шел в бой, имея на себе круглый или шестиугольный металлический опознавательный значок[482]. Фонды бумаг с Первой мировой сохранились чуть ли не идеально. Сколько, где и кто лежит.
— Неужели, завтра?
— В ночь на воскресенье.
— Уверен?
— Жарко сегодня очень, как бы под солнечный удар не попасть, — капитан облокотился на перила.
— Ладно, пошли. Сам же хотел, — толкнул Михаил комбата.
Причиной встречи являлся шкурный интерес комбата.
Максим просил подобрать ему пистолет калибром миллиметров в девять. Еще лучше – пару. Все равно лежат без дела на складе рядом с вокзалом. А капитан покорнейше просит все выдать ему во временное пользование, на весь угрожаемый период. Потом вернет.
Про «ТТ» капитан однажды отозвался так: машинка хорошая, но ему надо не делать во враге сквозные дырки, а сбивать с ног первым выстрелом.
Во «временное пользование», ухмыльнулся Елизаров. И патроны тоже? Ну и жук.
Однако про склад капитан разузнал верно.
Небольшой арсенал находился прямо в комнате первого этажа милицейского общежития рядом с железной дорогой на Граевской стороне.
Трофеев из колющих, режущих и стреляющих предметов в НКВД навалом. Сказать, что население прятало оружие, значит, ничего не сказать. Находили пулеметы и минометы, а в лесах поначалу стояли тщательно спрятанные пушки. А сколько еще изымалось погранохраной!
Что-то из трофеев не пропадало, а сразу шло в расход. Из образовавшегося запаса снаряжали закордонных агентов, не давать же разведчику в руки «ТТ» или советский наган. Также делали подарки руководству, когда появлялся особо ценный экземпляр.
Остальное оптом сдавалось в Наркомат обороны, для чего военкомат установил специальный ежемесячный день, заказывая для мероприятия небольшой и скромный на вид грузовик-трехтонку.
Елизаров посмотрел, как загорелись глаза капитана при виде оружия. Но интересовался Максим лишь типовыми немецкими экземплярами. Всей той сборной солянки, что стоит на вооружении вермахта, не осилить. И как их интенданты умудрялись справляться с таким кошмаром?
Он умело пощелкал затвором знакомого карабина 98k, покрутил в руках пистолеты-пулеметы MP-38 и MP-40. Увидев в единственном экземпляре пулемет MG-34, Ненашев начал выяснять, как разбирать эту штуку, и как менять ствол.
Панову такая штука ни разу в руки не попадалась.
«Ну, как ребенок» — улыбнулся Михаил, но вмешиваться не стал. Он не удивился, что оружие капитану хорошо знакомо, а подождал, пока Ненашев не наиграется с немецкой машинкой. Максим игрался до тех пор, пока из боевой личинки в его карман не упал ударник.
В русском языке есть прелестное слово из трех букв. По смыслу означает «нет», но произносится чуть-чуть иначе. Так что «нет» вам, поручик, а не пулемет.
Затем пограничник отвел его к пистолетам. Тут все быстро, альтернативы нет. Есть у каждой страны собственная гордость.
— Эта пара, пожалуй, мне подойдет.
Комбат держал в руках два пистолета «VIS-35», еще довоенного выпуска из легированной стали. Елизаров присвистнул. Губа не дура. Такое оружие, под девятимиллиметровый патрон, хорошо шло в подарок.
— Хорошо, забираем. Оформляйте, по моей линии – разведчик кивнул кладовщику.
Минут через пятнадцать командиры шли обратно по знакомому пешеходному переходу. Ненашев убедился, склад на месте и не охраняется. Дверь закрыта на внутренний замок и не опечатана. Тем лучше, меньше станет неизбежных жертв, но подстраховаться стоит[483]. Капитан задержал разведчика.
— Вот и хорошо. Как тебе вид?
Пограничник поморщился, пахло паровозным дымом. Вид, как вид. Пути, вагоны, цистерны. Советские паровозы и кургузые польские. Пути на север и юг так и остались на европейской колее.
— Ты что опять задумал?
— Эвакуация из Бреста семей командиров и совработников запрещена. Так?
— Да, — насупился Елизаров.
— Суета сует и ловля ветров. Подумай, куда побегут женщины и дети, когда начнется. И как пригодится немцам наш подвижной состав. Стоп! Быстро не отвечать, смотри, будто сверху.
Рука Ненашева, как взлетающий самолет, поднялась плавно вверх, а растопыренная ладонь, словно зонтиком накрыла вокзал и город.
Разведчик вновь позавидовал капитану. Где так готовят, но главное, где учат все так понятно объяснять?
В школе, обычной советской школе, где воспитанные при сталинизме кадры, даже в эпоху застоя, еще боролись за каждого ученика. И, почему-то, особенно тщательно, если видели в нем инженера.
— Да, сюда.
— Ты бы изъял отсюда взрывчатку и детонаторы. И с винтовками надо что-то делать. Подумай, вдруг вновь дружины рабочие появятся, как в тридцать девятом.
— Я поговорю с милицией.
— Вот именно. Раздолбаи! Знал бы, сам за пистолетами зашел. А хочешь, загляну к тебе утром с тем самым пулеметом?
— Уверен?
— Легко, — усмехнулся капитан, бросил вещмешок и, пугая прохожих, сделал стойку на руках, используя перила, как импровизированные брусья.
После двух недель собачей жизни его Ненашев находился в неплохой форме. Худею я от вас, дорогая редакция, и вся моя семья худеет вместе со мной.
*****
Под конец дня Максим пришел к знакомому домику, но неожиданно получил холодный прием.
— Опять ваши наших постреляли.
— Ну, и у нас есть идиоты, — капитан попытался поймать ее за руку.
— Что-то слишком много! — гневно выкрикнула Майя и ушла.
Вечер перестает быть добрым.
Тот случай раздули. Изданный по гарнизону приказ предписывал командирам находиться в городе без личного оружия. Во избежание «несчастных» случаев и выработки выдержки при общении с недовольным местным населением. Вовремя, блин!
Как знакомо по его старой армии. Перестраховка.
Накануне событий в Баку у них изъяли стрелковое оружие. Дабы не провоцировать. В общем, ради торжества демократизации и приобретенных либеральных ценностей, оружие погрузили на пароход и вывели подальше на рейд, наказав команде строго соблюдать нейтралитет.
А потом город взорвался. Люди, спасаясь от погромов, бежали к ним за помощью, а они все «ждали команды» и готовились биться врукопашную. Повезло, никто с той стороны не поверил, что разоружило их свое же начальство. После оружие раздали, но было поздно.
Следующим гвоздем программы стал лозунг: «Русские, не уезжайте, нам нужны рабы и проститутки!» Местные недавно покончили с армянами и искали еще кого-то, для укрепления национального самознания. Ибо без пятен чужой крови быстро новое независимое государство быстро не построишь. Так было не только там. Через год рухнул Советский Союз. Еще через один Панов уехал служить во Владивосток. Его артиллерийский катер достался новому суверенному государству. На металлолом.
Какая у него печальная история. Может, стоит расплакаться? Ну, что же, попробуем посидеть во дворе дома, ожидая, когда остынет девушка.
Максим аккуратно расстелил на земле плащ-палатку и начал неторопливо перебирать один из пистолетов. Хорошая машинка, но, как дисциплинированный командир, он поедет в город без личного оружия. Работа предстоит… душевная, себя показать и других посмотреть. Нож, естественно, не в счет.