— Будут еще теории заговора?
Патч покачал головой.
— Не теория. Прикрытие. Сначала я не придал этому значения, но впоследствии понял, что произошло. Я знал, что архангелы поиграли со смертью. Вы позволили Чонси умереть вместо Хэнка. Почему, учитывая доставленные им вам неприятности?
— Ты, правда, думаешь, я стану обсуждать это с тобой?
— Что ж, в конце концов, тебе придется выслушать мою версию. И вот что я думаю. Около пяти месяцев назад архангелы прознали, что Чонси и Хэнк заигрались с дьявольской силой, и захотели их остановить. Наивно полагая, что Хэнк — меньшее из двух зол, архангелы связались сначала с ним. Они непременно предвидели самопожертвование Норы и решили предложить Хэнку сделку. Они позволят Чонси умереть вместо него, если он больше не прикоснется к дьявольской силе.
— Поразительное воображение, — заключила архангел, но голос выдавал ее измождение, а я поняла, что Патч что-то задумал.
— Ты не дослушала до конца, — сказал он. — Готов поспорить, Хэнк предал Чонси. А затем он предал архангелов. Начиная с гибели Чонси и по сей день, он пользуется дьявольской силой. И архангелы хотят вывести его из игры прежде, чем он сообщит кому-то подробности. И они хотят вернуть дьявольскую силу туда, где ей место — в ад. Здесь мой выход. Я прошу архангелов вмешаться в планы смерти еще один раз. Позвольте мне убить Хэнка. Он унесет все знания о дьявольской силе с собой в могилу. И если моя версия верна, а я полагаю, я попал в самую точку, то и ты, и другие архангелы хотите именно этого. Хотя, конечно, у тебя есть и свои причины желать Хэнку смерти, — добавил Патч многозначительно.
— Ладно, давай представим на минуту, что архангелы могут манипулировать смертью. Я бы не могла принять такое решение в одиночку, — заявила она. — Оно должно быть принято единогласно.
— Так давай вынесем это на обсуждение.
Архангел развела руками.
— Если ты вдруг не заметил, я сейчас не в совете. Я не могу попасть отсюда туда. Я не могу летать. Я не могу позвонить домой, Джев. И пока я проклята дьявольской силой, я — невидимая точка на их радарах.
— Мощь ожерелья сильнее дьявольской силы.
— У меня нет ожерелья, — ответила она устало.
— Ты воспользуешься моим. Поговоришь с архангелами. Передашь им мое предложение, а затем вы проголосуете. — Он достал свое ожерелье из кармана и расстегнул его для нее.
— Откуда мне знать, что это не уловка? Откуда мне знать, что ты не заставишь меня отвечать на твои вопросы?
— Ты не можешь знать. Все, что у тебя есть в данный момент, — это доверие.
— Ты просишь меня довериться известному предателю. Изгнанному ангелу. — Она встретилась с ним взглядом, изучая его лицо, непроницаемое, словно полночное озеро.
— Это было в прошлой жизни, — ответил он тихо, вновь раскрыв для нее ожерелье. — Повернись, и я застегну его.
— Доверие, — повторила она тихо.
Судя по глазам, она взвешивала имеющиеся у нее альтернативы: довериться Патчу или решать свои проблемы самостоятельно.
Наконец она развернулась и приподняла волосы.
— Надевай.
Глава 32
От осознания, что руки Патча обнимают меня за талию, дыхание мое пришло в норму. Мы сидели на полу в его спальне, и я прислонилась спиной к его груди. Он бережно укачивал меня, шепча успокаивающие слова мне на ухо.
— Значит, это правда, — сказала я. — Я действительно убила Чонси. Я убила Нефилима. Бессмертного. Я убила кого-то. Косвенно, но все же. Я убила.
— Твое самопожертвование должно было убить Хэнка.
Я тупо кивнула. — Я видела, как ты говорил это архангелу. Я видела все. Ты использовал Гейба, Иеремию и Доминика, чтобы освободить склад и ее от нефилимов.
— Да.
— Гейб догнал Хэнка и заставил его присягнуть на верность?
— Нет. Он бы это сделал, но я добрался до Хэнка первым. Я был не совсем честен с Гейбом, позволив ему думать, что отдам ему Хэнка, а сам привел Дабрию, которая ждала снаружи. Когда Хэнк появился, она схватила его. Вернувшись сюда и обнаружив, что ты ушла, я решил, что он добрался и до тебя. Тогда я позвонил Дабрии и привез Хэнка сюда, чтобы допросить его. Прости меня за Дабрию, — извинился он, — Я взял ее с собой, потому что мне наплевать, что с ней может случиться. Она ничто для меня, а ты нет.
— Я не сержусь, — ответила я.
Дабрия беспокоила меня сейчас меньше всего. У меня была проблема и посерьезней, и она грызла меня изнутри.
— Архангелы проголосовали? Что теперь ожидает Хэнка?
— Прежде чем проголосовать, они хотели поговорить со мной. Учитывая все, что произошло, они мне не доверяют. Я сказал им, что если они позволят мне убить Хэнка, то им не придется больше беспокоиться о дьявольской силе. Также я напомнил, что если Хэнк умрет, ты станешь лидером его армии Нефилимов. И пообещал, что ты остановишь войну.
— Любой ценой, — подтвердила я, нетерпеливо кивнув. — Я хочу, чтобы Хэнк умер. Голосование было единогласным?
— Они хотят, чтобы этот бардак закончился. Они дали мне зеленый свет на все, что касается Хэнка. У нас есть время до восхода солнца. — Именно тогда я заметила на полу рядом с его ногой пистолет.
Он продолжил: — Я обещал, что не отниму у тебя право разделаться с ним, и если ты по-прежнему хочешь этого, то я не стану возражать. Но не могу позволить тебе пойти туда вслепую… Смерть Хэнка будет всегда преследовать тебя. Ты не сможешь отмотать все назад, и никогда об этом не забудешь. Я убью его, Нора. Я сделаю это, если ты разрешишь мне. Выбор за тобой, а я в любом случае буду стоять рядом, но хочу, чтобы ты была готова.
Я не отступила и подняла пистолет.
— Я хочу увидеться с ним. Хочу посмотреть ему в глаза и увидеть в них сожаление, когда он осознает, что ему не оставили выбора.
Меньше чем через мгновение Патч кивнул, соглашаясь с моим решением.
Он повел меня в потайной коридор. Свет исходил лишь от закрепленных на стене факелов, они то вспыхивали, то гасли. Их пламя освещало только первые несколько футов коридора, а за ними я ничего не могла разглядеть сквозь удушливую черноту.
Я шла за Патчем все дальше и дальше, коридор, плавно изгибаясь, вел нас по склону вниз. Наконец мы увидели дверь. Патч дернул железное кольцо, и она распахнулась перед нами.
Хэнк был наготове. Как только мы вошли, он бросился на Патча с кулаками. Но цепи, которыми он был прикован, ограничивали его движения.
Со сдавленным смешком, который, как мне показалось, прозвучал с излишней истеричностью, он сказал:
— Не обманывай себя, полагая, что это сойдет тебе с рук. — Его глаза блестели в равной степени и убеждением, и ненавистью.