Ветви, из которых состояло его тело, были узловатыми и казались жесткими, как кости. В некоторых местах между ними можно было просунуть палец. Насколько Табита могла видеть, он весь состоял из веток.
— С-с-система, — прошипел он. Он в изумлении уставился в ветровое стекло и неожиданно выбросил одну из своих рук перед собой. Его когтистая рука с громким стуком опустилась на пульт.
— С-с-солнечная система, — сказал он.
— Венера, — отозвалась Табита. — Это Венера.
Она старалась не смотреть на когтистую лапу, лежавшую на ее пульте. И спросила:
— Ты умеешь ремонтировать плексиглас? — Ей пришло в голову, что он, может быть, смог бы это сделать, если бы захотел. Она вспомнила, как они строили Изобилие, скручивая его костяную ткань из вакуума, из пены частиц.
У фраска на лице появилось какое-то выражение. Его физиономия сложилась по длине внутрь. Впечатление было таким, словно сушильный поднос неожиданно разбился на две части, хотя движение было направлено внутрь. Казалось, он хочет всосать в себя половину лица.
Табита содрогнулась.
— Слушай, я очень занята сейчас, — быстро сказала она. — Мы долго не протянем, твои друзья и я, если я не запущу корабль, так что, если ты не возражаешь, ступай лучше назад в трюм и подожди их там… — Табита сделала недвусмысленный жест в сторону трапа. — Я постараюсь их вызвать и сообщить им, что с тобой все в порядке, ладно?
Лицо тут же разгладилось и приняло правильную форму. Если ее вообще можно было считать правильной. Рот фраска все еще был открыт. Между его маленькими прутяными зубками свисали яркие струйки слюны.
Он не двинулся с места.
Табита осторожно протянула руку к пульту и включила свое аудио.
— Элис, тут фраск, а я не знаю, понимает ли он меня, что мне делать.
Ответа не было.
— Ну, давай же, Элис, ты же только что была здесь, я знаю.
По-прежнему ничего.
— Черт!
Табита вызвала Саскию. Она пробовала все местные частоты в надежде, что выйдет на нее через всю эту статику. И неожиданно для себя, отчаянно надеясь, что Саския жива:
— Алло, алло, Саския, ты меня слышишь?
Последовал ответ. Голос Саскии пел:
— …к солнцу, пока не сольемся воедино, почти начали, дыша… мы… бежали, к с…
Сигнал проходил безобразно, но она явно бредила на грани срыва. Табита закрыла глаза. Ее отчаянию не было предела. Эта планета забирала их, одного за другим…
— Алло… бита… слышишь?
Это была Саския. Пение продолжалось: это был Могул.
— Саския! Где ты?
Фраск рядом с ней резко пошевельнулся. Когда он двигался, что он делал очень внезапно и конвульсивно, все его ветви перестраивались, так, словно они были эластичными трубками, протянутыми между крошечными странными наростами. Затем, когда он останавливался, что он тоже проделывал очень неожиданно и при этом застывал намертво, ветки снова становились твердыми, как кость.
— …Убежал, — говорила Саския. Или Могул, Табита уже не различала.
Очень издалека доносился и голос Марко:
— …Иду к тебе, — сказал он. — Через пару минут.
Он все еще давал обещания.
— Ваш приятель здесь, — передала Табита, сама не зная, кто ее услышит, если услышит вообще. — Ваш приятель здесь. Он здесь.
Фраск снова коротко дернулся:
— С-с-служи мне, — сказал он. Звук «м» у него был больше похож на «н». «С-с-служи нне».
Табита начала злиться:
— Ты хочешь лететь на Титан? — спросила она и снова указала на трюм: — Тогда ступай туда, сядь и заткнись.
Он снова двинулся, отходя от Табиты, перебирая конечностями, пошел вдоль прохода, сминая мусор своими колосовидными ногами.
Но он просто мерял шагами помещение. Табите захотелось кричать. Ей надо не обращать на него внимания и посмотреть, не оставит ли он ее в покое. Табита повернулась к пульту, ее сердце билось при этом гораздо быстрее, чем ей того хотелось бы.
Незваный пассажир неожиданно хлопнул другой сухой когтистой лапой по пульту совсем рядом с ее левой рукой.
Табита подскочила. У нее перехватило дыхание. Она обернулась к нему лицом.
Фраск пристально смотрел на нее сверху вниз.
— Восссстанови меня, — сказал он. — Тст.
В наушниках Табита снова услышала голоса.
Наконец-то. Они вернулись.
— Марко, — передала Табита. Она уже чуть не падала. — Отзови эту штуку.
— Отозвать что? — спросил Марко. Его голос звучал сердито и устало. Она не поняла, то ли он ее расслышал, то ли не знал, что фраск объявился.
— Гектора, — сказала Табита. — Или как его там. Просто позови его по имени, Марко.
— Да я не знаю, как его зовут, так его и разэтак, — заявил Марко.
— Замечательно, — сказала Табита.
Усталыми пальцами Табита отстегнула ремни и встала.
Фраск не пошевелился. Он загораживал ей дорогу.
— Извини меня, — сказала Табита.
Это было все равно что говорить с деревом. Слишком измученная, чтобы бояться, Табита оттолкнула его и прошла.
Он ее не убил.
Ветки были жесткими, как кости.
Табита выглянула из одного иллюминатора, потом — из другого с противоположной стороны. Она уже видела их, они возвращались из леса с совершенно неожиданной стороны. На Могуле был скафандр цвета электрик, с рукавами и брюками, похожими на укрепленный рифленый шланг, и двумя короткими воздуховодами, совсем другой, чем у Саскии. Он брел неверной походкой, с болтающимися руками и ногами, и смотрел вверх на деревья и небо. Саскии и Марко приходилось изрядно трудиться, направляя его по правильному пути.
Могул увидел Элис, висевшую между деревьями. Табита услышала, как он громко и радостно рассмеялся.
Табита обернулась и подозвала фраска.
— Марко Метц, — сказала она. — Могул. Саския. Твои друзья. Вон там, — она указала рукой.
Фраск подошел к верхней ступеньке лестницы и там остановился.
Табита попыталась опять жестикулировать, но потом ей это надоело. Она подошла и взяла одну из его конечностей. Он выдернул руку, так что она взялась за другую.
— Твои друзья! — повторяла Табита. Каким-то образом ей удалось провести его вниз по трапу к внутренней двери и открыть обе двери одновременно: — Смотри!
Могул вскрикнул, крик прозвучал, как сигнал тревоги и вызова. Он вырвался от своих поводырей, разбрызгивая грязь, помчался между переломанными деревьями и выскочил на просеку.
Марко и Саския бросились за ним, окликая его по имени.
Могул, спотыкаясь, бежал к кораблю, Саския гналась за ним, Марко замыкал процессию. Могул бежал прямо к двери, где стояла Табита, а над ней нависал фраск, и одним прыжком вскочил на порог, ухватившись обеими руками за дверную раму.
Его визор полностью открывал лицо. На тыльной стороне стекла и на лице была кровь. Кожа Могула, обычно фарфоровой белизны, похожая на выбеленную кость, сейчас была вся в красных и пурпурных пятнах, в разрывах кровяных сосудов. Его скафандр, пригодный разве что для прогулки по Цересу, перегрелся. Венера испортила охлаждающее устройство и подкладку для давления. Глаза Могула были огромны, как зеркальные антенны, рот широко разинут, губы растянуты, обнажая зубы, длинные, как у лошади.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});