Манчини. Глупенькая…
Неловкое молчание.
Брике (выступая). Графиня! Как директор этого цирка… имевший счастье неоднократно… наблюдать… ваши успехи…
Консуэлла. Я не хочу так, папа Брике. Я — Консуэлла. Что вы со мною делаете? Я буду плакать. Не хочу «графиня», поцелуй меня, Брике!
Брике. Ах, тебя погубили книги, Консуэлла! (Со слезами целует Консуэллу.)
Смех, аплодисменты, клоуны кудахчут, лают и всеми другими способами выражают свое волнение и восторг. Пестрая толпа клоунов, костюмированных к пантомиме артистов, начинает оживляться. Барон неподвижен, вокруг него пространство, чокаются с ним быстро и почтительно и тотчас же отходят. С Консуэллой чокаются весело и охотно; с женщинами она целуется.
Джексон. Тише!.. Консуэлла! С сегодняшнего дня я гашу мое солнце: пусть темная ночь наступит с твоим уходом. Ты была славным товарищем и работником; мы все тебя любили и будем любить следы твоих ножек на песке. Больше у нас ничего не осталось!
Консуэлла. Ты такой добрый — такой добрый, Джим, что лучше тебя нет! И твое солнце лучше всех солнц, я столько на него смеялась! Альфред, мой милый, — что же ты не подходил, я тебя искала?
Безано. Поздравляю вас, графиня.
Консуэлла. Альфред! Я — Консуэлла!
Безано. Когда вы на коне, но здесь… я поздравляю вас, графиня. (Отходит, едва коснувшись бокала. Консуэлла еще держит свой.)
Манчини с улыбкой взглядывает на барона — тот неподвижен.
Брике. Глупости, Безано! Ты огорчаешь Консуэллу. Она хороший товарищ.
Консуэлла. Нет, я ничего.
Анжелика. Ты еще будешь танцевать с ней танго, какая же она графиня?
Тили. А мне можно чокнуться с тобою, Консуэлла? Ты знаешь, Поли уже издох от тоски, а скоро и я издохну. У меня такой слабый желудок!
Смех. Барон незаметно морщится. Движение.
Манчини. Довольно, довольно, друзья! Скоро кончится антракт.
Консуэлла. Уже! Мне так здесь хорошо.
Брике. Я велю продлить его, могут и так посидеть… Скажи, Томас!
Манчини. Огюст, там еще музыканты просят позволения поздравить тебя и Консуэллу… как ты?
Барон. Конечно, конечно.
Толпою входят музыканты. Дирижер, старый итальянец, торжественно поднимает бокал, не глядя на барона.
Дирижер. Консуэлла! Здесь тебя называют графиней, но для меня ты была и осталась Консуэллой…
Консуэлла. Ну, конечно!
Дирижер. Консуэлла! Мои скрипки и фаготы, мои трубы и литавры пьют твое здоровье. Будь счастлива, дитя, как ты была счастлива здесь. А мы навсегда сохраним в сердцах светлую память о легкокрылой фее, так долго водившей нашим смычком. Я кончил! Поклонись от меня нашей прекрасной Италии, Консуэлла.
Аплодисменты, приветствия. Музыканты, чокнувшись, один за другим выходят в коридор. Консуэлла почти плачет.
Манчини. Но не расстраивайся же, дитя мое, это неприлично. Если бы я знал, что ты так отнесешься к этой комедии, — Огюст, посмотри, как разволновалось это маленькое сердечко!
Барон. Успокойтесь, Консуэлла.
Консуэлла. Я ничего. Ах, папа, послушай!
В коридоре звуки танго. Восклицания.
Манчини. Вот видишь: это они для тебя.
Консуэлла. Какие они милые. Мой танго! Я хочу танцевать — ну, кто со мной? (Ищет глазами Безано.)
Безано отвернулся.
(Печально.) Ну, кто же?
Голоса. Барон!
— Пусть барон.
— Барон!
Барон. Хорошо. (Берет за руку Консуэллу и становится посередине очистившегося круга) Я не умею танцевать танго, но я буду держать вас крепко. Танцуйте, Консуэлла! (Стоит, раздвинув ноги, тяжело и грузно, как чугунный. Серьезен и крепко держит руку Консуэллы.)
Манчини (рукоплещет). Браво! Браво!
Консуэлла делает несколько движений — и вырывает руку.
Консуэлла. Нет, так я не могу, какие глупости! Пустите!
Она отходит к Зиниде и обнимает ее, словно прячется к ней. Музыка еще продолжается. Барон спокойно отходит в сторону; среди артистов неприязненное молчание. Пожимают плечами.
Манчини (одиноко). Браво! Браво! Это очаровательно, прелестно!
Джексон. Ну, не совсем, граф.
Тили и Поли, копируя барона и Консуэллу, танцуют, не сходя с места.
Тили (пищит). Пусти!
Поли. Нет, ты у меня не уйдешь! Танцуй!
Музыка обрывается. Общий, слишком громкий смех, клоуны лают и воют. Папа Брике жестами старается водворить спокойствие. Барон, по виду, все так же равнодушен.
Манчини. В конце концов, эти честные бродяги слишком развязны… (Пожимает плечами.) Аромат конюшни, что поделаешь, Огюст!
Барон. Не волнуйтесь, граф.
Тот с бокалом подходит к барону.
Тот. Барон! Вы разрешите предложить вам тост?
Барон. Предлагайте.
Тот. За ваш танец!
В толпе легкий смех.
Барон. Я не танцую!
Тот. Тогда другой. Барон! Выпьем за тех, кто дольше умеет ждать и получает!
Барон. Я не принимаю тостов, значение которых мне непонятно. Говорите… проще.
Чей-то женский голос: «Браво, Тот!» Легкий смех, Манчини суетливо говорит что-то папе Брике, тот разводит руками. Джексон берет Тота за руку.
Джексон. Оставь, Тот. Барон не любит шуток.
Тот. Но я хочу выпить с бароном! Что же проще?.. проще?.. Барон! — выпьемте за маленькое расстояние, которое всегда остается… между чашей и устами! (Выплескивает вино и смеется.)
Барон равнодушно поворачивает спину. На арене музыка и звонок, призывающий к началу.
Брике (облегченно). Ну, вот! На арену, господа, на арену! На арену!
Артистки убегают, толпа редеет. Смех и голоса. Манчини возбужденно что-то шепчет барону: «Огюст, Огюст!»
(Зиниде). Слава Богу, начало! Ах, мама, я просил тебя, тебе непременно хочется скандала, ты всегда…
Зинида. Оставь, Луи.
Тот подходит к Консуэлле, которая стоит одна.
Консуэлла. Тотик, милый, что же ты? Я думала, что ты не захочешь и подойти ко мне… (Тихо.) Ты видел, какой Безано?
Тот. Я ждал очереди, царица. К тебе так трудно протолпиться.
Консуэлла. Ко мне? (Печально улыбаясь.) Я стою одна… Ну, что тебе, папа?
Манчини. Дитя мое, Огюст…
Консуэлла (вырывая руку). Оставь меня! Я сейчас. Пойди сюда, Тот. Что ты сказал ему? Они все смеялись. Я не поняла. Что?
Тот. Я шутил, Консуэлла.
Консуэлла. Не надо, пожалуйста, Тот, не надо! Не серди его, он такой страшный. Ты видел, как он сжал мою руку! Я хотела закричать. (Со слезами на глазах.) Он сделал мне больно!
Тот. Откажись — еще не поздно.
Консуэлла. Поздно, Тот. Молчи!
Тот. Хочешь — я увезу тебя.
Консуэлла. Куда? (Смеется.) Ах, глупенький мой мальчик, куда же ты можешь увезти меня? Ну, молчи, молчи. Какой ты бледный, ты тоже любишь меня? Не надо, Тот, пожалуйста, не надо. За что они любят меня?
Тот. Ты так прекрасна!
Консуэлла. Нет, нет, это неправда. Меня не надо любить. Мне было еще весело немножко, а когда они стали говорить… такое ласковое… и про Италию… прощаться со мной, как будто я умираю… я думала, что зареву! Молчи, молчи. Лучше выпей за… мое счастье… (печально улыбается), за мое счастье, Тот. Что ты делаешь?
Тот. Бросаю твой бокал, из которого ты пила со всеми. Я дам тебе другой. Подожди меня. (Уходит, чтобы налить шампанского.)
Консуэлла идет задумавшись. Почти все разошлись, здесь только главные.
Манчини (подходя). Но это просто неприлично, Вероника! Огюст так мил и ждет тебя, а ты с этим клоуном… какие-то глупые секреты. На тебя смотрят, это становится смешно! Тебе пора отвыкать, Вероника…
Консуэлла (громко). Оставь меня, папа. Я так хочу и так буду. Они все мои друзья… слышишь: оставь!
Барон. Перестаньте, граф. Пожалуйста, говорите, Консуэлла, с кем и сколько хотите. Не угодно ли сигару, граф? Добрейший Брике… прикажите еще продлить антракт.
Брике. Слушаю, барон, партер может немного посердиться… (Выходит и вскоре возвращается.)