На сцене появляется отец, выслушивает приказ правителя, который ему читает посланник, и следует за ним, уверенный в том, что непослушание сына будет стоить жизни и ему. Многое обдумывает престарелый отец по дороге в далекую столицу, о чем повествует хор. Когда старик наконец прибывает во дворец, его просят ударить в барабан. Он медлит, но все же соглашается взять барабанные палочки, так как надеется, что, если барабан зазвучит, это сблизит его с погибшим сыном. Весь во власти воспоминаний, глубоко опечаленный смертью сына, отец оплакивает его судьбу, а заодно и свою. Так как у него не хватает сил самому рассказать о своем горе, ему помогает хор. Напряжение нарастает. Отец смотрит на барабан и наконец решается ударить в него. Раздается чудесный звук, который заполняет все вокруг, — словно это ответ сына на немой призыв отца.
Вслед за этим придворный объявляет, что правитель доволен и милостиво отпускает старика, притом с богатыми подарками, а по сыну велит отслужить панихиду.
Теперь представление достигает кульминации. На берегу реки, в которой юный барабанщик нашел свой преждевременный конец, должна состояться обещанная панихида по умершему, с тем чтобы его душа обрела покой.
На землю спустилась глубокая ночь. Появляется дух Тэнко. По просьбе придворного он, примирившись, ударяет в барабан, танцует и то любуется луной, то резвится в воде, пока далекий звук колокола не извещает о наступлении нового дня и не призывает духа возвратиться в мир иной.
Зритель глубоко переживает вместе с актерами. На сцене находятся лишь три действующих лица: придворный, отец и сын, к тому же роль отца и сына исполняет один и тот же актер. Никакой смены декораций, костюмов, хотя и то и другое великолепно; несмотря на чередование сцен, никакого реквизита, за исключением символического изображения барабана, движения скупы — все крайне иллюзорно, перенесено в далекий мир фантазии, проникнуто религиозной мистикой, верой в духов, но в то же время и безмолвным призывом к гуманности.
Трудно что-либо предсказывать, однако за дальнейшую судьбу ноо и кёгэн можно не опасаться. Напротив, создается впечатление, что именно теперь они испытывают прилив новых жизненных сил, об этом свидетельствует зрительный зал, почти весь заполненный молодыми людьми.
Очень своеобразен еще один театральный жанр — нингё дзёрури — народный кукольный театр, появившийся в XVI и развившийся в XVII веке, в период восхождения нового общественного класса — молодой буржуазии. Главная фигура театра — певец-сказитель (гидаю), рядом с ним сидит обычно аккомпаниатор с трехструнным музыкальным инструментом — самисэном, по которому ударяет плектроном, и все это сопровождается игрой кукол. Гидаю нараспев под музыку ведет повествование — говорит, поет, смеется, плачет за героев-кукол. Восхищает синхронность исполнения, гармония слова, музыки, движения, выразительность кукол (величиной в половину человеческого роста), виртуозность каждого участника в отдельности. Все, выступающие на подмостках кукольного театра, — настоящие мастера своего дела: музыкант из простого струнного инструмента, в зависимости от характера действия, извлекает звуки — то резкие, пронзительные, металлические, то нежные, лирические, щемящие; сказитель, исполняющий в одном лице все роли в пьесе, ведет диалоги так, что каждая фигура приобретает свойственные только ей черты; три актера-кукловода умело манипулируют каждой куклой, меняя даже черты лица для выражения тончайших эмоций. Так что в целом получается такое зрелище, которое и сегодня справедливо оценивается как высшая форма мирового кукольного искусства.
Свой расцвет кукольный театр пережил, когда гениальный Тикамацу Мондзаэмон (1653–1724), первый выдающийся раннебуржуазный драматург Японии, начал писать свои пьесы специально для этого жанра и тем самым открыл для него новый круг тем, посвященных жизни, думам и чувствам городской буржуазии. Во второй половине XVIII века кукольный театр потерял часть своей популярности, которая ему сопутствовала свыше полутора столетий. Лишь на исходе XVIII века благодаря усилиям некоего Бунракукэн Уэмуры кукольный театр ожил. Им был основан в Осаке театр Бунракудза, который с тех пор вплоть до наших дней является единственным стационарным театром японской кукольной драмы. Слово «бунраку» стало еще одним наименованием для этого жанра. Ансамбль певцов-сказителей, игроков на самисэне и актеров-кукловодов насчитывает сегодня едва ли больше 70 человек, среди которых молодых людей совсем немного.
Дзёрури — это ставшее традиционным искусство во времена Тикамацу Мондзаэмона было поистине актуальным. В его героях зритель видел самого себя, в его тематике — волнующие проблемы. На седьмой день четвертого месяца 1703 года у святилища Икутама, вблизи Осаки, было совершено двойное самоубийство влюбленных. Торговый служащий влюбился в девушку из чайного дома и хотел ее выкупить. После того как он стал жертвой обмана своего близкого друга, который выманил у него все накопленные для выкупа деньги и вдобавок оскорбил, он решил покончить с собой. Девушка выразила готовность уйти из жизни вместе с любимым, чтобы соединиться с ним хотя бы в потустороннем мире. Тикамацу Мондзаэмон сделал это событие темой своей многоактной пьесы «Сонэдзаки синдзю» — «Двойное самоубийство в Сонэдзаки», одного из наиболее удачных произведений. Спустя четыре недели после трагического события у святилища Икутама в кукольном театре Осаки состоялась премьера драмы.
Кукольный театр как бы играл в те времена роль телевидения, отражая жизненные события.
Спустя пятьдесят лет после смерти драматурга Тика-мацу ведущее место среди театральных жанров занял театр кабуки, возникший в XVII веке как искусство ранней буржуазии, стремившейся в то время к эмансипации в области культуры и заявлявшей свои новые требования на жизнь, свободную от феодальных уз и моральных норм. Этот театр отличался большой жизнерадостной силой, а поскольку со времени зарождения театра кабуки исполнителями его были исключительно (а позднее за редким исключением) женщины, строгим блюстителям нравов феодального режима, отмечавшим быстро растущую популярность этого жанра, показалось, что он даже слишком жизнерадостен. По этой причине в 1629 году был издан суровый указ об изгнании женщин из кабуки, что отнюдь не привело к его гибели: слишком уж он был популярен. Женские роли стали играть мужчины и со временем достигли в этом такого совершенства, что созданные ими женские образы сделались эталоном женственности, послужив для многих представительниц прекрасного пола примером, которому стремились подражать как в одежде и косметике, так и в жестах и походке.