Читать интересную книгу Пикассо - Анри Жидель

В июне 1951 года Пикассо приезжает в Сен-Тропе с Франсуазой, 14 июня они — свидетели на уже третьей свадьбе Поля Элюара и Доминик Лор. Но почему в Сен-Тропе? Да потому, что у Поля Элюара, обожающего этот уголок Лазурного Берега, есть в Сен-Тропе квартира, которую он снимает на лето, и он надеется провести там несколько недель с Доминик.

Вернувшись в Валлорис, Пабло вскоре уезжает один в Париж, там он встречается с Женевьевой. Давняя поклонница Элюара, она сама пишет стихи, в частности прекрасные строки, посвященные ее нынешнему счастливому состоянию — «После любви» (25 мая 1951 года). Но влюбленный Пикассо мечтает отдохнуть с ней в Сен-Тропе. Он обращается к Элюару с просьбой подыскать ему там небольшой домик. Жилье не найдено, но они с Женевьевой уже отправляются на юг. Недалеко от Эксан-Прованса Пабло надеется поселиться в небольшой гостинице, но ему отказывают. Одного взгляда на его небрежный внешний вид (если его не узнают) достаточно… подобная клиентура не для них. Только в нескольких километрах от Сен-Тропе, в Ла Гард-Френе, они находят комнату.

Первая встреча с Элюарами за ужином — настоящая катастрофа. Элюары сидят с каменными лицами, односложно отвечая на вопросы. Женевьева, не выдержав тягостной атмосферы, удаляется, вслед за ней — Доминик.

Позже ей объяснят подобный прием. Элюары, очень любящие Франсуазу, сурово осудили поведение Пабло — как он осмелился явиться в Сен-Тропе, афишируя новую любовницу? Это непристойное оскорбление Франсуазы. Хотя, откровенно говоря, Элюар плохо подходил на роль моралиста. Это он предоставлял свою жену лучшим друзьям… «Но это совершенно иное дело!» — говорит он тем, кто пытается его упрекать. Пабло, оставшись с Полем наедине, объяснил, что последнее время жил как в аду, что был на грани самоубийства. «Женевьева спасла мне жизнь, как сказал врач. Она научила меня снова смеяться, ты понимаешь… смеяться».

И это действительно так, к Пабло снова вернулись его веселость, радость жизни, остроумие, которые мгновенно покоряют окружающих.

На следующий день Пабло с Женевьевой встречают совершенно иной прием — теплый и дружелюбный. Элюары поняли драму Пабло, его тревогу и нежелание ранить Франсуазу и в то же время невозможность восстановить с ней согласие, взаимопонимание; они также осознали, какую роль сыграла Женевьева в том, чтобы вернуть Пабло вкус к жизни, сделать его снова счастливым.

С начала июля и до конца августа они будут наслаждаться отдыхом. Элюар подыскал им небольшой старый дом на улице Бушоньер. Каждый день они обедают в порту в ресторане «Эскаль», где зарезервировали столик. Женевьева отмечает воздержанность в пище и трезвость художника, он ест очень умеренно, никогда не берет аперитива, пьет совсем немного вина. Явно, он хочет любой ценой сохранить ясность ума и способность концентрироваться, иными словами, сберечь свои творческие способности. Дни мирно протекают на пляже в компании Поля и Доминик. А по вечерам они отправляются в «Пальмир», где знаменитое механическое пианино завораживает Элюара, а Пабло немного раздражает. А иногда Пабло и Женевьева отправляются бродить по окрестным холмам, утопающим в зелени. Порой они поднимаются до кладбища Сен-Тропе, оно возвышается на прибрежной скале над заливом… и Пабло с удовольствием слушает, как Женевьева читает ему знаменитые стихи «Морское кладбище». Пабло, в свою очередь, рассказывает забавные истории, анекдоты. Он как-то признался Элюару в присутствии Женевьевы:

— Как ты знаешь, каждая моя любовь до сих пор заставляла меня скрежетать зубами, страдать, это было подобно двум телам, обвитым колючей проволокой, трущимся друг о друга, раздирая на куски… С ней, напротив, все всегда наполнено нежностью, медом… Она — словно улей без пчел. С тобой, — добавил Пабло, — я могу быть откровенным, естественным, не разыгрывать комедии…

О своем отношении к деньгам он как-то сказал Элюару:

— Мне необходимо зарабатывать деньги, не для меня лично, ты знаешь, в какой нищете я живу, а для других. Ведь никто обо мне не заботится. Ты даже не можешь себе представить, насколько я одинок…

В последнем заявлении Пикассо, вероятно, был искренен — это не первый раз, когда он жаловался на одиночество. И если слово «нищета» не может быть применимо всерьез к его жизненным условиям (возможно, за исключением его одежды), то следует признать, что роскошь и даже обычный комфорт едва ли его привлекали. Об этом свидетельствуют дома, которые он выбирает, руководствуясь при этом только практическими или профессиональными соображениями. А если нанимает шофера, то только потому, что сам не умеет водить машину, а не для того, чтобы произвести впечатление на друзей. Впрочем, действительно содержание Ольги, Пауло, Марии-Терезы и Майи, а также Франсуазы с двумя детьми требовало немалых средств. Но, как это часто бывает в подобных случаях, жестокая нищета, которую он прежде испытал в Париже, и инстинктивный страх снова оказаться в таком положении наложили заметный отпечаток на его психологию, поэтому иногда его охватывает желание копить деньги. Франсуаза Жило описала его привычку открывать по вечерам старый красный чемодан фирмы «Гермес», который он всюду возил с собой, причем он был единственным обладателем ключа от него. Чемодан заполнен «пятью или шестью миллионами франков», чтобы у него всегда было «на что купить сигарет», шутил Пабло.

«Я хочу пересчитать эти деньги, — заявлял он, — а вы поможете мне». И он извлекал из чемодана все содержимое и раскладывал небольшими стопками пачки по десять банкнот каждая, тщательно подколотых. Он считал и пересчитывал, так как постоянно ошибался, обнаруживая то девять, то одиннадцать банкнот… Когда же ему надоедало это занятие, он снова складывал купюры в чемодан и запирал его. Такое количество денег действовало успокаивающе!

Совершенно иные воспоминания сохранила Женевьева. Он был настолько добр, говорила она, что было опасно гулять с ним по улицам. «Стоило мне бросить мимолетный взгляд на какую-нибудь вешь, как он тут же покупал это». Более того, он хотел приобрести для нее дом, в котором они жили в Сен-Тропе, но она отказалась.

К счастью, не деньги были темой бесед Пабло и Женевьевы. Он рассказывал ей массу забавных историй, например случай с женщиной, которая воскликнула перед одной из его картин:

— Я не понимаю, мэтр!..

— Этого только не хватало, мадам! — ответил он, изображая себя оскорбленным.

В Памплоне Пабло ради забавы нарисовал лица на каждом колене Женевьевы, и когда она шла, то эти лица начинали гримасничать или смеяться, и ей приходилось передвигаться, согнувшись вдвое, чтобы следить за рисунками в постоянном движении. Какое-то время она даже отказывалась купаться в море, чтобы сохранить их неповрежденными. Пабло делал такие рисунки не раз. Подобным образом он разрисовал колени Жаннет Вермерш, подруги Мориса Тореза, что доставило большое удовольствие генеральному секретарю партии, несмотря на то, что рисунки были аполитичны…

В конце августа Женевьева вернулась в Париж, а уже в сентябре они снова вместе на улице Гранд-Огюстен. Пабло напряженно работает, но иногда они совершают поездки в окрестности Парижа — Фонтенбло, Барбизон или отправляются в «Лягушатник», любимый импрессионистами ресторанчик на берегу Сены. В последующие месяцы они встречаются только периодически, так как Пабло часто находился в Валлорисе. Кроме того, Франсуаза с детьми на зиму вернулась в Париж, поселившись в квартире на улице Гей-Люссака, опасаясь, что могут отобрать и эту квартиру из-за того, что в ней не живут.

В конце лета произошел случай, еще более отдаливший Пабло и Франсуазу. Мадам Рамье вместо того, чтобы сосредоточить свое внимание только на керамике, решила, побуждаемая самыми добрыми намерениями, сообщить Франсуазе, что любовное увлечение Пабло блондинкой закончилось…

— Я говорю вам об этом только потому, что это закончилось… — добавила она с уверенностью.

Значит, это было и продолжалось? Франсуаза просит Пабло объясниться, но он, опасаясь ее очередного кризиса, все отрицает. Она не поверила, вспомнив ту молодую поклонницу, на которую обратила внимание несколько лет назад, прозвав ее «Канталь» (сорт сыра), потому что Женевьева, родом из Оверни, часто предлагала Пабло сыр, желая таким образом отблагодарить его за американский шоколад, которым тот ее угощал. Но Франсуаза даже и мысли не допускала, что девушка может стать ее соперницей, о чем потом написала в воспоминаниях.

И тогда, не доверяя ему, она предлагает сопровождать Пабло в каждой поездке в Париж. Он категорически возражает — это будет слишком утомительно для детей. В любом случае, в конце октября он должен обязательно присутствовать в Валлорисе, где 25 октября будут отмечать его семидесятилетие. В связи с юбилеем «Les Lettres françaises» посвящает ему практически весь номер журнала, а в Валлорисе празднества продлятся три дня, приедет масса приглашенных друзей. Так как Женевьева, естественно, не может при этом присутствовать, то Пабло отправляет ей огромный букет красных гвоздик с запиской: «Женевьеве, в память о каждом мгновении».