Он утвердительно хмыкнул, и мне этого хватило, чтобы понять. Мужчина, немолодой, по меркам обычных, и, скорее всего, обычный. Но не обязательно…
Я спрыгнул и побежал к деревне — мне почему-то очень захотелось его перехватить. Но ничего не получилось. Навстречу мне проехали двое на снегоходах, с хохотом и музыкой, и от рева моторов я чуть не оглох. Я добрался до крайних домов, крутил головой, но никого подозрительного не приметил. В избе дяди Сани не было света, и я не мог понять, на месте ли гости. А потом меня позвала мама, и пришлось ей помогать с водой, чтобы истопить баню. Короче, освободился я поздно, хотя напоминал себе, что не худо бы сбегать и понюхать там, на пригорке. Там еще должен был оставаться запах. Но не сбегал, не успел. А за ночь все запахи унесла пурга…
Я кутался в одеяло возле теплой печки, ворочался и искал ответ. Зачем кому-то понадобилось выйти на спутниковую связь, ждать минуту, а затем согласно хмыкнуть, не получив ответа? А может быть, ответа и не ожидалось? Может быть, человек включал телефон, чтобы показать кому-то свое место?
Но скоро я уснул, а назавтра все вылетело из головы, потому что мы ездили на озеро за рыбой…
Я в нее влюбляться не собирался. Я вообще ни за кем не собирался ухаживать лет до двадцати пяти или до тридцати. Про себя я давно решил, что сначала закончу заочно два университетских курса, как папа, а потом уж позволю себе семью.
Так что мне было не до глупостей.
Просто так вышло, что два дня ходил немножко грустный, может, потому что погода испортилась. Здесь климат отвратительный, лето короткое, а зима тянется целую вечность. А еще я вспомнил наш старый дом, ребят, с которыми играл. Теперь-то все давно выросли! Обычные наверняка обогнали меня в росте на целую голову, но это нормально. Мик и Джон Хариссоны, как пить дать, меня не узнают. И девчонки тоже…
Насчет девушек. Порой я начинал завидовать обычным, ведь их парням так просто найти себе подружку. Я читаю их журналы, смотрю через спутник их телевидение. На русских каналах программы даже иногда интереснее британских. И весь день показывают истории про любовь, даже специальные передачи, чтобы познакомиться. Это так легко знакомиться, когда можно выбирать из миллионов. Так много людей, но они ухитряются находить себе несчастливую любовь, или вдвоем влюбляются в одну девушку. Как бы они запели, если бы на всей земле имелось не более двух сотен невест!
Если честно, я старался завести друзей в Сети, но без особого успеха. Я отдельно общаюсь с Добрыми Соседями, а отдельно — с обычными, хотя мама и не одобряет. С обычными мне приходится притворяться таким же, но иначе где еще поболтать с девчонками! Притворяться не всегда приятно, тем более что большинство народа в Сети говорит о всякой ерунде. Я несколько недель переписывался с двумя девчонками — одна из Лондона, другая здешняя, из Москвы. Я посылал им фотографии, которые сделал здесь, в лесу…
Короче, ничего путного не вышло. Мы кажемся друг другу слишком скучными.
Мои родителям повезло, они любят друг друга. Поэтому мама говорит, что лучше потратит все деньги и провезет меня по всем известным ей семьям, лишь бы я построил семью по любви. Лишь бы я не втюрился в обычную. Хотя я и не собираюсь пока ни в кого влюбляться.
Просто мне иногда очень одиноко. Раньше было не так, я не скучал с родителями, а когда приезжали сестры, так и вообще начинался настоящий праздник. Скучать некогда, не успеешь отложить книги, как наваливается работа по дому, а еще надо помогать папе в лесу… Но здесь, в России, у меня больше времени. Иногда мне становится так худо, что я не выдерживаю и ухожу в лес. Или шатаюсь по деревне, захожу в гости. Но себя не обманешь. Я не убиваю время, а стараюсь побыстрее устать…
Я и не говорю, что скучаю.
Может быть, если бы мне нравился кто-то из дочерей дяди Сани, я бы не шатался один по деревне.
И не встретил бы ее…
Были случал, когда Фэйри влюблялись в обычных, но это всегда кончалось плохо. Потому что обычные не хотят жить возле леса. И никогда не будут чувствовать и слышать, как мы. А мы болеем, если надолго попадаем в город. Тетя Берта говорит, что когда-то Фэйри жили по двести и триста лет, но городская грязь сократила наш век. Я думаю, что это страшное испытание, — похоронить жену и горевать по ней двести лет…
Но главное отличие в другом. У нас немножко отличается кровь. А Добрые Соседи не имеют права на бездетность. Мне еще рано об этом рассуждать, но это одно из самых страшных несчастий для рода…
А потом я вспомнил про братьев Дрю, про Джину и загрустил еще сильнее. Не то чтобы я по Джине особо скучал, но почти одиннадцать лет она считалась моей будущей женой. Нехорошо как-то так быстро забыть о жене…
Когда мы уезжали, она обещала писать и приехать, но Эвальды до нас так и не добрались. Первый год мы переписывались, а потом перестали. Иногда я встречал ее в Сети, но что-то изменилось. Когда мама поняла, что я перестал скучать, она призналась мне, что для Джины уже нашли в Дании другого жениха.
Я даже не огорчился. Дочка дяди Сани, Алена, внешне ничего, она видит красоту, умеет танцевать и здорово рисует. С Аленой, правда, тяжело говорить, потому что она постоянно слушает дурацкие русские поп-группы. Но это не важно, важно другое. Я слышал, как мама говорила по телефону с Симоной Дрю, они перезваниваются. А мы, чтобы не платить дорого за спутниковую связь, ездим в город. И мама жаловалась, что Бернара не тянет к местным дочерям Фэйри. Я тогда почувствовал себя виноватым, словно не оправдал надежд. Словно семья планировала сделать из меня великого конькобежца или космонавта, а я выношу горшки в хосписе…
Папа обещал, что мы обязательно вернемся. Бот мой маленький братишка немножко подрастет, и тогда начнем думать о возвращении. Он созванивается с братом, и Самуэль утверждает, будто все спокойно. Начальник полиции несколько раз приезжал, выспрашивал о нас. Он разведал, что мы уехали по рабочей визе в Россию, но дальше проследить не смог. Но я знаю наверняка, что мы никогда не вернемся в старый дом. Скорее всего, переедем на север, в страну Холмов. Так даже лучше, потому что папа невероятно переживает за свой лес…
Его брат выяснил, что с нашим отъездом криминальная обстановка резко ухудшилась. Были и пожары, и наезды, и насилие, а прошлой весной потерялась целая группа школьников. И многие вспоминают семью Луазье добрым словом и жалеют, что нас нет. Особенно соседи, Хариссоны и Уэбли.
Так что мы грустим вместе с папой.
И бродил я потерянный — совсем не из-за русской девчонки. Но на утро третьего дня я проснулся в полной уверенности, что обязательно ее опять увижу. Люди Атласа еще были здесь, они патрулировали на своем магическом воздушном корабле. Я мог бы их найти, когда они обедали с Григорием, и прямо спросить, где девочка Анка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});