Болезнь, однако, и здесь, хотя и зримо ощутима, не достигает клинического уровня, она подспудна, «течет подо льдом», ограничивается дистимическим и личностным регистром — сферой настроения, «мировоззрения», «черт характера». Брат, если говорить теперь о нем, с одной стороны, более сохранен эмоционально: он один в семье помогает матери, с другой — поведение его более выпадает из общепринятого, и его сестра, несмотря на свой оппозиционизм, в конце концов более подчиняема и конформна. Трудно сказать поэтому, кто из них «больнее». Сын — «патологический молчун» и «лентяй», слывет чудаком и тупицей среди сверстников (или, может быть, их родителей). Непригодность к школьным занятиям этого разрядника по шахматам является, конечно, следствием не интеллектуальной слабости, а функциональной невозможности применить способности к делу, блокад, препятствий в сфере воли и мышления — видимо того же, в конечном счете кататонического, происхождения, что и все прочее в картине болезни этого семейства. Характерно, что там, где он занимается чем-то по собственному желанию, эти задержки отсутствуют — это своего рода паралич принуждения и преимущественно — школьного. Во что все это выльется (или уже вылилось в нашем прошедшем-будущем времени), сказать, как всегда, трудно, но, судя по отпущенной в этой семье «мере дефекта», явной болезни ни у кого из них троих не будет, хотя и избавиться от своих «недостатков» им всем вряд ли когда-либо удастся.
Другой родственный случай — семья архитектора.
Набл.22. Мужчина 64 лет. Из Оренбурга. Отец — дворянин немецкого происхождения, о нем ничего достоверного, он рано умер от инсульта. Мать была добрая, спокойная, умерла в 56 лет от инсульта. Брат — артист эстрады, чечеточник; погиб в войну; своим экспансивным темпераментом был похож на обследуемого.
С детства живой, подвижный, бойкий — особенно в своей компании: на людях же, во дворе держался на втором плане. Семья бедствовала — он рано пошел работать. В последующем настойчиво учился и после школы, в 20 лет, поступил в архитектурный институт. С 14 лет рисует, предпочитал — с натуры: «любил красоту вокруг». Много лет работает по профессии, в последние 15 лет — главный архитектор института. С давних пор также — член городской комиссии по охране архитектурных памятников. Этому делу отдает большую часть свободного времени: разъезжает с лекциями по стране, выступает с требованиями и ходатайствами этого рода перед различными официальными инстанциями, все последние отпуска провел в архитектурных экспедициях, увлек дочь своим примером.
Настоящий брак второй. Первую жену «очень любил», сохранял это чувство в течение всех лет брака. По рассказам, в то время, то есть до 40–50 лет, был веселым и непосредственным человеком, любил выпить в компании. Жену потерял в 43 года, до сих пор сожалеет об утрате и не стесняется говорить об этом второй жене, как бы желая уколоть ее или уронить в глазах окружающих. Жена описывает его как очень шумного, постоянно взбудораженного и потому — утомительного человека («отдыхаем, когда его нет дома»). Все его мысли и заботы связаны со служебными и общественными делами, дома он лишь пассивно выполняет порученное, но, когда дело касается серьезных вещей, может вдруг проявить упрямство и черствость характера его тогда невозможно переубедить и склонить на свою сторону: он исходит из собственных, узко понимаемых интересов и лишен жалости и сочувствия. Такие ситуации в жизни были всего дважды или трижды — но они потому и запомнились: жена никак не ожидала наткнуться на столь непреодолимую стену со стороны обычно «мягкого» и безразличного к житейским делам мужа. (В одном из таких случаев сына жены от первого брака для устройства на работу в Москве нужно было срочно прописать в городе: в противном случае его забирали в армию — обследуемый наотрез отказался сделать это на своей жилплощади, хотя жена давала ему всяческие гарантии и по обстоятельствам было ясно, что пасынок не злоупотребит его доверием; в результате тот пошел в армию.) Дочь он опекает чрезмерно, дружески, но придирчиво контролирует каждый ее шаг, «воспитывает», «совсем задергал», по словам матери, хотя по складу своему человек как будто бы добродушный и в отношении себя лично нетребователен. Всегда был рассеян, невнимателен к вещам вокруг себя — в последние годы эта черта усилилась в нем до чудаковатости: постоянно спрашивает, что где лежит, причем всякий раз надо все бросать и искать что он просит, «а он стоит и ждет, когда отыщут». Стал с возрастом более непоседлив, хлопотлив, сумбурен и забывчив: ушел недавно, забыв выключить газ под кастрюлей. В последние годы — стенокардия, ставится диагноз атеросклероза.
В обстановке врачебного визита шумен, звучно смеется, говорит излишне громко. Гостеприимен, дружелюбен — не спросив жену, приглашает врача обедать, чем она не очень довольна. Таким же экзальтированным, громогласным остается и в последующем, быстро начинает утомлять этим окружающих, которые все, что он говорит, уже не раз слышали. Об увлечении консервацией памятников старины говорит вначале полушутя, затем с возрастающей горячностью; рассказывает, как пришел к нему: через изучение истории архитектуры. Спрашивает, не интересуется ли врач тем же, готов вовлечь и его в эту деятельность, находит «точки соприкосновения» архитектуры с медициной: «Например, старые больницы, подумайте об этом и позвоните, если надумаете!» (С).
Набл.23. Девушка 18 лет, дочь описанного выше. Мать характеризуется общительной и энергичной — во всяком случае, была такой в молодости; в последние годы, после неудачной вакцинации от гриппа, страдает тяжелым аллергическим ринитом с частой и резкой общей слабостью и разбитостью; невротизирована домашней обстановкой, службой сына в армии, мужем, которого долго принимала каким он есть, но теперь, особенно после ссоры из-за прописки сына, изменила к нему отношение, тяготится его присутствием.
Девочка в раннем детстве была очень худой, тщедушной, нервной; много плакала, «заходилась» в плаче: несколько секунд раскачивалась, не реагируя на окружающее, не отвечала на обращенную к ней речь: эти явления продолжались до 5 лет. Говорить стала с 1 года и 8 месяцев — сразу чисто и правильно, «как по писаному». Оставалась и в школьные годы очень впечатлительна и обидчива, легко плакала. Среди малознакомых людей вела себя застенчиво, но с первых классов охотно декламировала стихи и вела самодеятельные концерты. В 12 лет — первая влюбленность, с того же времени заметные для матери периодические колебания настроения: то весела, то «чернее тучи». Все время полагала, что пойдет в театральное училище, но «в последний момент передумала»: ее «переубедил» молодой человек, с которым она в это (короткое) время встречалась, — поступила в том же году в архитектурный. С последних классов школы жалуется на нервность и утомляемость. Сентиментальна, плачет, слушая музыку, настроение очень изменчиво: то грубит матери, то особенно мягка с ней. В последнее время, по оценке матери, стала «рассудительнее», «о молодых людях говорит иной раз, как старуха». Учебой в институте довольна, от увлечения эстрадой осталась лишь любовь к стихам и декламации. Сейчас все больше вовлекается в работу кружка по защите архитектурных памятников: вначале делала это под влиянием отца, который постоянно следит за ее развитием и принимает в ее жизни самое деятельное участие, теперь — «более осознанно». Ездит с группой на замеры, «борются на местах» с вандализмом в отношении к разрушающимся зданиям. Много занимается, допоздна засиживается над учебниками, устает. Хозяйством не занимается, не убирает даже своей комнаты, но за своим видом следит и одевается со вкусом. Остается худа: от худобы «ничего не помогает», всегда был плохой аппетит. Одно время на основании жалоб подозревали ревмокардит, затем этот диагноз сняли.
Дружелюбная, открытая, с чертами детскости, с тонкими мимическими движениями выразительного лица, доверительная, доступная, порой с оттенком легкой беспомощности. Отвечает на вопросы врача без задержек, независимо от степени их интимности, сосредотачивается лишь над тем, чтобы ответить поточнее. Рассказывает о своей впечатлительности, постоянной готовности к экзальтации под воздействием произведений искусства: не может сдержать слез, слушая музыку или на спектакле. Любит старину, все древнее и старое: фольклор, памятники архитектурной старины, церкви. Считает себя «несовременной»: ей импонируют «серьезные», «мыслящие» молодые люди, «не выносит» модных танцев. Верит в приметы и талисманы, обходит стороной черных кошек, держит дома подкову. Допускает наличие телепатической связи: чувствует если не ее самое, то нечто с ней сходное. После какого-нибудь события иногда кажется, что его предчувствовала или предвидела. Обо всем этом говорит не категорически, не настоятельно, а скорее — добродушно, как бы констатирует этот факт среди прочих. С увлечением говорит об архитектуре — занятии, которому намерена посвятить жизнь, о театре же — как о пройденном этапе, без сожаления (С).