Читать интересную книгу Икона - Фредерик Форсайт

— Они повернули. Входят в ресторан.

«Серебряный век» — ещё один русский ресторан, отделанный под старину, — располагался в узком переулке позади театров. Раньше там находилась русская баня, и стены ресторана были облицованы керамической плиткой и украшены мозаикой, изображающей сценки из старинной сельской жизни. Войдя с мороза в ресторан, посетители окунулись в тёплую атмосферу заведения.

Ресторан был полон, почти все столики заняты. Метрдотель поспешил им навстречу.

— Боюсь, господа, у нас нет мест, — сказал он по-русски. — Большой частный вечер. Мне очень жаль.

— Я вижу, один столик не занят, — ответил Винсент на том же языке. — Посмотрите, вон там.

Действительно, у задней стены был виден свободный столик на четверых. У метрдотеля был обеспокоенный вид. Он понимал, что эти двое — иностранцы, а значит, будут платить долларами.

— Я должен спросить хозяина вечера, — сказал он и поспешно ушёл. Он обратился к красивому смуглому человеку, сидящему в окружении гостей за самым большим столом в зале. Человек внимательно посмотрел на двоих иностранцев у дверей и кивнул.

Метрдотель вернулся.

— Он разрешил. Пожалуйста, пойдёмте со мной.

Сэр Найджел и Винсент сели рядом на банкетку, стоявшую у стены, Ирвин посмотрел через зал и кивнул в знак благодарности хозяину вечера. Тот кивнул ему в ответ.

Они заказали утку под соусом из морошки, а официант предложил им крымского красного вина, которое, как оказалось, напоминало «Бычью кровь».

Снаружи четверо пеших солдат Гришина перекрыли переулок с обоих концов. Подъехал «мерседес» полковника. Гришин вышел из машины и коротко посовещался со своими людьми. Затем вернулся в машину и позвонил.

— Как идут дела? — спросил он.

Он услышал, как голос на втором этаже «Националя» сказал: «Все ещё работает с замком».

Из четырёх человек, находившихся в отеле, там оставались двое. Один сейчас прохаживался в конце коридора, поближе к лифтам. В его задачу входило следить, не выйдет ли кто из лифта на втором этаже и не направится ли в номер 252. Если кто-то появится, он должен обогнать этого человека и, насвистывая какой-то мотивчик, предупредить вора, чтобы он ушёл.

Его коллега находился вместе с вором, который, склонившись над замком номера 252, занимался своим любимым делом.

— Сообщите мне, когда войдёте, — приказал Гришин.

Минут через десять замок звякнул и открылся. Гришину сообщили.

— Каждую бумагу, каждый документ и фотографию положить на место, — приказал он.

В номере сэра Найджела шёл обыск, быстрый и тщательный. Вор пробыл в ванной минут десять, затем вышел и отрицательно покачал головой. В ящиках комода оказались только те вещи, которые там и должны были находиться: набор галстуков, рубашки, нижнее бельё, носовые платки. Ящики в прикроватной тумбочке оказались пустыми. Как и маленький чемоданчик, стоявший на платяном шкафу, и карманы двух костюмов, висевших в нём.

Вор опустился на колени и издал негромкое удовлетворённое «а-а-а». Атташе-кейс лежал под кроватью, придвинутый к самой стене, где его почти не было видно. Вор вытащил его с помощью одёжной вешалки. Цифровые замки заняли три минуты.

Открыв крышку, он почувствовал разочарование. Там лежал пластиковый конверт с «дорожными» чеками, которые он взял бы, как обычно, если б не приказ. Бумажник с несколькими кредитными карточками и счёт из бара «Уайт-клуба» в Лондоне. Серебряная дорожная фляжка с жидкостью, запах которой ему не был знаком.

Во внутренних отделениях крышки находились обратный билет из Москвы до Лондона и план улиц Москвы. Он внимательно рассмотрел план, не отмечены ли какие-нибудь места, но не обнаружил никаких отметок.

Он сфотографировал все небольшим фотоаппаратом. Находившийся с ним черногвардеец сообщил о находках полковнику Гришину.

— Там должно быть письмо, — донёсся до них металлический голос полковника с улицы, расположенной в пятистах метрах.

Вор, предупреждённый таким образом, обнаружил фальшивое дно. Под ним лежал длинный, кремового цвета конверт с единственным листком бумаги внутри, того же цвета, что и конверт с тиснёным логотипом Московской Патриархии. Письмо он сфотографировал три раза, на всякий случай.

— Забирай инструменты и уходи, — приказал Гришин.

Вор и напарник привели все в порядок, точно как было раньше, письмо вложили в конверт, а конверт — в тайник на дне кейса. Сам же атташе-кейс заперли, установив цифры замка в том же порядке, как и ранее, и затолкали под кровать. Когда комната приобрела такой вид, словно в неё никто не входил с тех пор, как ушёл сэр Найджел, оба удалились.

* * *

Дверь в «Серебряный век» открылась и закрылась с тихим шипением. Гришин и четверо сопровождающих прошли через небольшой вестибюль и раздвинули драпировки, отделяющие его от зала. Старший официант поспешил к ним.

— Очень сожалею, господа…

— Прочь с дороги! — не глядя на него, сказал Гришин.

Официанта оттолкнули, он посмотрел на четверых мужчин за спиной высокого человека в чёрном пальто и отошёл подальше. Он имел достаточно опыта, чтобы узнавать большую беду, когда она приходила. Четверо телохранителей могли быть и в гражданской одежде, но все отличались могучим телосложением и лицами, побывавшими не в одной драке. Даже без формы пожилой официант узнал в них «чёрную гвардию». Он видел их в форме по телевизору, с самодовольным видом шагающих в батальонах, выбрасывающих вперёд руки, чтобы приветствовать своего вождя, стоящего на трибуне, и ему вполне хватало ума понимать, что не официанту связываться с черногвардейцами.

Главный из пришедших осматривал зал, пока его взгляд не остановился на двух иностранцах, ужинающих у дальней стены. Он знаком приказал одному из своих людей следовать за ним, а остальным троим оставаться у дверей и быть наготове, если потребуется. Нет, подумал Гришин, не потребуется. Младший из англичан мог бы поднять шум, но его хватит всего лишь на несколько секунд.

— Ваши друзья? — тихо спросил Винсент. Он чувствовал себя совершенно безоружным и думал, сколько времени поможет ему продержаться зазубренный нож для стейка, лежащий рядом с тарелкой. Не очень долго, подсказывал ему разум.

— Думаю, это те джентльмены, чьи печатные машины вы разбили несколько недель назад, — сказал Ирвин.

Он вытер салфеткой рот. Утка была великолепна. Человек в чёрном пальто подошёл к ним и остановился, глядя на них сверху вниз. Позади него стоял черногвардеец.

— Вы сэр Ирвин? — Гришин говорил только по-русски. Винсент перевёл.

— Сэр Найджел, вы хотите сказать. С кем я имею удовольствие говорить?

— Прекратите игру. Как вы попали в нашу страну?

— Через аэропорт.

— Ложь.

— Уверяю вас, полковник, — вы ведь полковник Гришин, не так ли? — мои документы в абсолютном порядке. Правда, они у администратора отеля, иначе я показал бы их вам.

На мгновение Гришиным овладела нерешительность. Когда он отдавал приказания государственным органам, подкрепляя их взятками, эти приказания исполнялись. Но где-то могло не сработать. Кто-то другой заплатил.

— Вы вмешиваетесь во внутренние дела России, англичанин. И мне это не нравится. Вашего американского щенка Монка скоро поймают, и я лично сведу с ним счёты.

— Вы закончили, полковник? Если да, то, раз уж мы расположены к откровенности, позвольте и мне быть настолько же откровенным с вами. — Винсент, торопясь, переводил. Гришин не верил своим ушам. Никто так с ним не разговаривал, тем более беспомощный старый человек. Найджел Ирвин перевёл взгляд со своего бокала с вином и посмотрел прямо в глаза Гришину. — Ваша личность вызывает глубокое отвращение, а человек, которому вы служите, ещё более отвратителен, если только это возможно.

Винсент открыл рот, снова закрыл и тихонько сказал по-английски:

— Босс, а это разумно?

— Ты переводи, будь хорошим мальчиком. — Винсент перевёл. На лбу Гришина вздулась и ритмично пульсировала вена. Бандит, стоявший за его спиной, выглядел так, словно его воротник вот-вот лопнет от раздувшейся шеи. — Русские люди, — продолжал невозмутимо, словно беседуя, Ирвин, — возможно, совершили много ошибок, но они, как и ни одна другая нация, не заслуживают, чтобы ими распоряжался такой подонок, как вы. — Винсент запнулся на слове «подонок», проглотил слюну и воспользовался русским словом «говнюк». Вена на лбу Гришина забилась ещё быстрее. — Короче, полковник Гришин, шансы, что вы и ваш сутенёр-хозяин никогда не будете править этой страной, пятьдесят на пятьдесят. Постепенно люди начинают понимать, что скрывается за вашими личинами, и через месяц вы обнаружите, что они изменили своё мнение. Так что же вы собираетесь делать в таком случае?

— Я думаю, — сдерживаясь, сказал Гришин, — что для начала я убью вас. Будьте уверены, вы не покинете Россию живым.

Винсент перевёл и добавил по-английски: «Думаю, что и он тоже».