Читать интересную книгу Дорога без возврата - Марик Лернер

– Когда входишь в Клан, ты должен забыть про свои старые проблемы. Клан для тебя семья и долг жизни важнее долга смерти. Вот только каждому из нас Зверь давал время уладить личные дела. Я уладил. Отдал долг смерти. Я отомстил за родичей и долгов за мной больше нет. Они смогут снова родиться в своем племени. А паук это был, – спокойно закончил я, – или еще какой вонючий падальщик, – мне нет дела. За своих горло любому вырву.

А так – да, – соглашаюсь. – Подколола. У каждого свои тайны имеются.

Глава 8. Возвращение долгов

Равнина – это не только бесконечное многотравье до самого горизонта, где при желании легко спрятаться одинокому всаднику. Где есть вода, там всегда небольшие рощи деревьев. Да и земля не ровная как стол. Овраги, холмы, в здешних местах еще и огромные камни, притащенные в древности ледником. Только посторонний может думать, что можно беспечно ехать и никто не заметит. Все давно поделено и лучше не соваться без дела на чужую территорию. Убить, может, не убьют, но коня отнимут точно. Впрочем, если живешь здесь всю жизнь, учишься избегать посторонних глаз с детства. Кто не умеет – долго не живет.

Спрятать следы нескольких всадников уже труднее. А Живой еще и прекрасно знал, кого он ищет, и где они могут приблизительно находиться.

Он остановил коней, не доезжая до вершины холма, чтобы не показывать себя на фоне неба. Нагруженный немногочисленными пожитками грузовой конь тяжко вздохнул, намекая на необходимость отдохнуть. Вещей было хоть и немного, но некоторые вроде инструментов весили изрядно. Живой осмотрелся и сам себя мысленно похвалил. Здесь пахло медведем и не одним. Но к этому запаху примешивался еще мускусный аромат тигрицы. Он осмотрелся по сторонам и направился к недалекой приметной группе невысоких деревьев.

Неподалеку шло небольшое стадо круторогих быков и Живой старательно держался от него подальше стремясь не спугнуть. У деревьев он похвалил себя еще раз, обнаружив место ночевки и аккуратно сложенное оружие и одежду. Два стреноженных коня паслись тут же и приветствовали собрата под ним радостным ржанием. Из-за приготовленной для костра кучи сухих веток поднялась огромная медведица. Она лежала так тихо и неподвижно, что можно было запросто наступить на нее, не заметив, тем более что звериным запахом пропахло все кругом.

Зверюга встала на задние лапы, нависая над спрыгнувшим на землю Живым своим двух с половиной метровым ростом и оскалилась, демонстрируя внушительные клыки. Лапы она положила ему на плечи, так что Живой аж присел под четырехсоткилограммовым весом и, высунув длинный язык, облизала ему лицо.

– Вижу тебя, Мелкий, – сказала медведица красивым женским контральто. Закрыть глаза и где-то по соседству роскошная женщина с грудным бархатистым голосом.

– И я тебя, Охотница, – ответил он. – Шкура твоя по-прежнему в хорошем состоянии, новых серьезных шрамов не видно. Шерсть ухожена, морда довольная и кормилась ты явно хорошо.

– Хе, – довольным тоном отозвалась медведица и хлопнула его по плечу так, что Живой присел. – А я знала, что тебя так легко к предкам не отправить. Слишком много я в тебя вложила, даже на своих детей столько время не тратила, чтобы ты посмел перед смертью не вернуться попрощаться к своей старой учительнице. Но если уж пришел, зачем тогда прощаться?

Она отпустила его и села.

– От тебя пахнет кровью, – совсем другим тоном сообщила она.

– Я взял долг смерти, – присаживаясь рядом, сообщил Живой. – Это было честно и по Закону. Когда Быстрый поток послал меня на смерть, я не удивился – он ненавидел меня с детства. Поэтому ничего странного не было, что он не захотел слушать про засаду. Моя жизнь – это мои проблемы, но из-за него погибло четверо родичей, а этот скот просто сбежал. Трусость и предательство должны наказываться. Какой смысл жаловаться деду на внука? Один раз я уже добивался справедливости у паука. У них нет чести, только интриги. Я взял его кровь без бесполезной просьбы к вышестоящим, по Закону.

– Суд чести? – с сомнением спросила медведица. – Воин не может вызвать паука.

– Вызывать труса? – засмеялся Живой. – Я просто вытащил его на площадь. Одно дело рассказывать сказки, вернувшись в одиночку, другое – когда есть свидетель. Он не хотел драться и долго визжал, пока я его резал на куски. Долго и с удовольствием.

– Ты не сможешь теперь остаться в роще, – помолчав, сказала Охотница. – Ты сделал то, что считал правильным, но глупо думать что паук не найдет кучу причин для того чтобы натравить на тебя воинов. Изгнание – это еще самое мягкое. Она засмеялась и обняла его огромной мохнатой лапой. – Не любящий мед в очередной раз показал, что он очень особый медведь. Убить паука при всех – это очень интересное дело. Такое было всегда, но в открытую… Она счастливо оскалилась. – Твое имя будут помнить много поколений!

– Я сделал это не для того чтобы, про меня пели, – сердито ответил Живой. – Паук должен заботиться о семье и роде, а не о своих интересах. Паук, который ставит свои интересы выше справедливости, вообще не достоин звания. Жаль, что нет причины еще и деда принародно убить. Он гораздо хитрее и так явно гадостей не делает.

– Остался только еще один шаг, подумать, чем остальные пауки лучше. Мирный вождь уравновешивается военным вождем. Мужская сила имущественным преимуществом женщины. Они всегда должны договариваться между собой. Только паук стоит отдельно и может вмешиваться во все. Власть – она сладкая и не каждый удержится на грани.

А, – довольно сказала она. – Началось.

Стадо сорвалось с место и поднимая пыль с топотом ломанулось не разбирая дороги. Один из быков шарахнулся в сторону от атакующей тигрицы и, отколовшись от общей массы, попытался бежать в другую сторону. Ему на встречу метнулась медведица и могучий бык, с кривыми рогами снова свернул. Так повторялось несколько раз, пока он не остановился. Они с интересом наблюдали с холма за происходящим. Такое зрелище со стороны Живой видел в последний раз в детстве. Когда сам в этом участвуешь, совсем другие впечатления.

Из глубоких чёрных ноздрей быка валит пар, толстая шея вздулась буграми, глаза налились кровью от ярости. Он снова и снова делал выпады в сторону преследователей. Хищники кружили вокруг и тот, кто оказывался сзади, подскакивал и бил лапой по крупу зверя. Бык разворачивался рогатой мордой к обидчику, яростно пыхтел, кидаясь в атаку, но напарник врага догонял его сзади и опять бил. Трещала толстая кожа и на шкуре хорошо были видны следы от когтей, с текущей кровью. Незаметно для себя бык смещался в сторону холма. Это была не просто игра, они загоняли его поближе к стоянке, чтобы потом не таскать тушу.

В очередной раз бык повернулся к медведице, и тут тигрица прыгнула на его спину, вцепившись клыками и когтями в хребет. От боли и испуга бык побежал, не разбирая дороги, и повалился на бок.

Тигрица тут же перескочила и зажала в своей пасти бычью морду, навалившись всем своим немаленьким весом. Бычьи ноздри и рот оказались внутри ее пасти, для быка внезапно закончился воздух и он в последней попытке вскочить захрипел. Сил уже не было, но на заднюю часть тела навалилась еще и медведица, вцепившаяся страшными когтями в бок. Некоторое время они еще согласно держали умирающего пока тигриные усы, касаясь глотки быка, не сообщили, что тот больше не дышит. И только тогда тигрица отпустила бычью морду и, поднявшись, громко зарычала, сигнализируя всем на равнинах о своем успехе.

– Ты хоть знаешь, – грустно сказала Охотница, – что обычные хищники валят дичь один раз из десяти? Даже стайные не каждый раз добиваются успеха. А мы разумные давно научились работать как одна команда с общими руками и мозгами. Еще и мыслеречь некоторые употребляют. Это, – с возмущением закончила она, – не спортивно. Охота должна быть честной. Вот мои ученики – настоящие охотники!

Помнишь, как мы встретились? Первое перекидывание… Вот с тех пор с тобой и вожусь. Выучила обормота, не то ни се. Мог стать неплохим пауком, одним из военных вождей или известным Мастером. А ты такой разносторонний, что аж противно. Я тебе Мелкий говорила, специализация нужна. Выбери что-то одно и сметай все на пути.

Живой привалился к ее теплому боку и почесал медведице спину. Она повернулась и, оскалившись в усмешке, поинтересовалась:

– Подлизываешься?

– Я, – вздохнув, сказал тот, – иногда жалею, что не ты моя мать.

– Дурак. Мать не трогай. Она стерва изрядная, но дала тебе жизнь.

Мы не вы. Хоть и родственники, но не прямые. И хорошо, что смешиваться не можем – это только ухудшение породы и нашей и вашей. Кстати не понимаю, почему нельзя. От оборотня я родилась, но сама могу только такого как я произвести на свет. Пауки тоже бились, я точно знаю. Ничего не придумали. Что-то хитрое соорудили вымершие с нашей наследственностью. Сволочи были – туда им и дорога.