дело – в формировании государства. Тем более что это вопрос очень спорный. Скорее государство оказывало влияние на религию, а не наоборот. Что касается «традиционных» религий, то это очень размытый термин. Непонятно, что называть традицией. Сколь лет должно пройти? Произошедшие за это время изменения в религии не нарушают ли традицию? Но сейчас термин вошел в оборот, и мы вынуждены использовать его.
– Вам не было обидно, если можно употребить здесь это слово, что подготовленный вами закон был заменен?
– Поправки в закон были необходимы. Сначала речь шла не о принятии другого закона, а только о поправках. После того как перестал существовать Верховный Совет, возникла необходимость переформулировать некоторые положения. Так, в законе говорилось об органе при Верховном Совете, который отвечал за религиозную сферу. Но потом, как это часто бывает, те, кто отвечал за поправки, решили принять полностью новый закон. В нем в гораздо более жесткой степени сформулированы ограничения, чем в предложенном мною законопроекте об ограничении миссионерской деятельности. У меня не было ни пятнадцатилетнего срока, ни других ограничений.
– Как вы оцениваете положения «пакета Яровой», касающиеся религиозных организаций?
– Эти положения сформулированы таким образом, что под миссионерскую деятельность может подпасть что угодно. Например, собрание (меджлис) у татар, где читается Коран, а потом произносится проповедь, может подпадать под этот закон. Если не самое чтение Корана, то слова, которые произнесет после этого имам или другое лицо. Слишком много факторов: и место, где проходит это собрание, и наличие разрешения от организации. Путин говорил о том, что надо посмотреть, как будет работать этот закон, и потом, если возникнут проблемы, вернуться к его обсуждению.
– Вам приходилось работать с разными муфтиями. Как вы считаете, нужен ли институт муфтията в современной России?
– Я не решаю судьбу муфтиятов, поэтому не могу сказать что-то определенное. Если звезды зажигают, значит это кому-то нужно. Но сейчас нужно концентрировать усилия на социальной работе. Это должен быть приоритет, а в каком формате это осуществляется муфтиятами или другими организациями, второй вопрос.
– Возможно ли объединение муфтиятов в современной России? Какие обстоятельства этому мешают?
– На мой взгляд, на сегодняшний момент это невозможно. И в Российской империи, и в Советском Союзе не было единого муфтията. Это данность, и воспринимать ее следует соответственно. Северный Кавказ и Поволжье никогда не были в единой религиозной структуре.
Гусман хазрат Исхаков: «Свое отношение к религии в нашей стране люди традиционно определяют преимущественно по этническому признаку: русский – значит православный, татарин – значит мусульманин»[1071]
Краткая справка: Исхаков Гусман Гумерович (р. 25 мая 1957 г.) – мусульманский религиозный деятель.
В 1978–1982 гг. учился в медресе «Мир-и Араб» (г. Бухара Узбекской ССР). С 1982 по 1984 г. работал ответственным секретарем Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири. В 1984–1985 гг. проходил курс обучения на шариатском факультете Исламского университета (г. Триполи, Ливия).
В 1985–1994 гг. служил имам-хатибом центральной мечети г. Октябрьский (Республика Башкортостан). В 1991–1994 гг. – ректор мусульманского медресе «Нуруль-Ислам», г. Октябрьский, депутат горсовета.
В 1994–1998 гг. – первый заместитель муфтия Республики Татарстан. 14 февраля 1998 г. на Объединительном съезде мусульман Республики Татарстан был избран председателем ДУМ РТ.
В 1998–2006 гг. – ректор Российского исламского университета. В 2000–2011 гг. – председатель Казанского муфтията. 13 января 2011 г. подал в отставку. В 2011–2018 гг. – директор АНО «Центр изучения Корана „Рашида“». С 2018 года – имам-хатиб мечети «Бишбалта» (г. Казань).
– Гусман хазрат, является ли современная Россия, по-вашему, де-факто православной страной? Если да, то в чем это проявляется?
– Свое отношение к религии в нашей стране люди традиционно определяют преимущественно по этническому признаку: русский – значит православный, татарин – значит мусульманин. В этой связи я хотел бы все-таки разделять эти вещи – имеем ли мы в виду под понятием «православная страна» какую-то превалирующую религиозную идеологию, обрядовость, некое религиозное сознание, роль православия в личной или общественной жизни россиян, наконец просто ассоциирование себя с православием на уровне этнической принадлежности, или же речь идет об определенном статусе Русской православной церкви на государственном уровне.
В России люди, называющие себя православными или мусульманами, зачастую не являются религиозными людьми, и религия в их жизни не играет абсолютно никакой роли. Так, по разнящимся данным, от 71 до 75 % россиян считают себя православными, при этом около 30 % утверждают, что Бога нет, храмы же посещают 3–5 %, соответственно «воцерковленными» в христианском понимании тоже могут считаться немногие. Аналогичная ситуация имеет место и в отношении ислама – бóльшая часть традиционно мусульманских этносов декларируют себя как мусульмане, но если принять во внимание соблюдение ими каких-то канонов ислама или веру в его основные постулаты, то картина будет примерно одинаковой. Значительную долю среди них составляют те, кто вообще не верит в Бога, но при этом мусульманином себя продолжает считать. Поэтому «быть православным» или «быть мусульманином», на мой взгляд, несет в себе прежде всего национальную окраску, позволяет человеку причислять себя к определенному сообществу, находить в нем свое место.
Если же говорить о роли РПЦ на государственном уровне, то мы видим, что ее роль и влияние при президенте Путине продолжают усиливаться, но здесь нужно не упускать из вида один важный момент – православная церковь в России, за исключением коммунистического периода в ее истории, всегда выполняла роль некоего квазигосударственного органа, играя важную роль в том числе и в сплочении вокруг себя своих последователей, то есть была важным оплотом государства, связывающим его с населением. По сути, мы с вами являемся свидетелями восстановления этой роли Русской православной церкви в нашей стране.
Итак, резюмируя свой ответ на ваш вопрос, хочу сказать, что Россия де-факто не является православной страной – православие не играет значительной роли в религиозном сознании и повседневной жизни ее граждан, если же говорить о постепенном превращении РПЦ в подобие некоего государственного института, то это происходит с религией вообще, самому понятию «традиционные религии» отводится роль своеобразных религиозных институтов, которые прежде всего будут играть роль по укреплению понятий гражданственности, лояльности государству и так далее.
– Как вы оцениваете свою работу на посту муфтия ДУМ РТ?
– Я оцениваю свою работу на посту муфтия и председателя ДУМ РТ как успешную, не хочу, чтобы это выглядело как бахвальство, но значительные результаты во время моей работы были достигнуты. Это прежде всего создание и работа мусульманских медресе и Российского исламского университета, за эти двенадцать лет образование в них на различных формах обучения прошли тысячи людей, которые сейчас работают на религиозном поле и в республике, и в других регионах нашей страны. Хотел бы отметить и строительство мечетей, – навряд ли в Татарстане найдется населенный пункт, где за эти годы не