список требований, который нарком вручил Гитлеру и Риббентропу. В Москве убедили себя, что в ноябре 1940 г. вновь стали незаменимыми для осуществления внешнеполитических замыслов Берлина, как это было в августе предыдущего года.
Директивы, которыми должен был руководствоваться Молотов, были им записаны, видимо, под сталинскую диктовку, и выглядели следующим образом:[180]
1. Цель поездки:
а) Разузнать действительные намерения Германии] и всех участников Пакта 3-х (Г[ермании], И [талии], Я[понии]) в осуществлении плана создания «Новой Европы», а также «Велик[ого] Вост[очно]-Азиатского Пространства»; границы «Нов[ой] Евр[опы]» и «Вост[очно]-Аз[иатского] Пр[остранства]»; характер госуд[арственной] структуры и отношения отд[ельных] европейских] государств в «Н [овой] Е[вропе]» и в «В[осточной] А[зии]»; этапы и сроки осуществления этих планов и, по кра[йней] мере, ближайшие из них; перспективы присоединения других стран к Пакту 3-х; место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем.
б) Подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР в Европе, а также в ближней и средней Азии, прощупав возможность соглашения об этом с Г[ерманией] (а также с И[талией]), но не заключать какого-либо соглашения с Германией и И[талией] на данной стадии переговоров, имея в виду продолжение этих переговоров в Москве, куда должен приехать Риб[бентроп] в ближайшее время.
2. Исходя из того что с[оветско]-г[ерманское] соглашение о частичном разграничении сфер интересов СССР и Герм[ании] событиями исчерпано (за исключением Финляндии), в переговорах добиваться, чтобы к сфере интересов СССР были отнесены:
а) Финляндия – на основе с[оветско]-г[ерманского] соглашения [19]39 г., в выполнении которого Г[ермания] должна устранить всякие трудности и неясности (вывод герм[анских] войск, прекращение всяких политических] демонстраций в Ф[инляндии] и в Г[ермании], направленных во вред интересам СССР).
б) Дунай, в части морского Дуная, в соответствии с директивами т. Соболеву.
Сказать также о нашем недовольстве тем, что Г[ермания] не консультировалась с СССР по вопросу о гарантиях и вводе войск в Румынию.
в) Болгария – главный вопрос переговоров, должна быть, по договоренности с Г[ерманией] и И[талией], отнесена к сфере интересов СССР на той же основе гарантий Болгарии со стороны СССР, как это сделано Германией и Италией в отношении Румынии, с вводом советских войск в Болгарию.
г) Вопрос о Турции и ее судьбах не может быть решен без нашего участия, т. к. у нас есть серьезные интересы в Турции.
д) Вопрос о дальнейшей судьбе Румынии и Венгрии, как граничащих с СССР, нас очень интересует, и мы хотели бы, чтобы об этом с нами договорились.
[е) Вопрос об Иране не может решаться без участия СССР, т. к. там у нас есть серьезные интересы. [Без нужды об этом не говорить.]
ж) В отношении Греции и Югославии мы хотели бы знать, что думает Ось предпринять?
з) В вопросе о Швеции СССР остается на той позиции, что сохранение нейтралитета этого государства в интересах СССР и Германии. Остается ли Г[ермания] на той же позиции?
и) СССР, как балтийское государство, интересует вопрос о свободном проходе судов из Балтики в мирное и военное время через М[алый] и Б[ольшой] Бельты, Эрезунд, Каттегат и Скагеррак. Хорошо было бы, по примеру совещания о Дунае, устроить совещание по этому вопросу из представителей заинтересованных стран.
к) На Шпицбергене должна быть обеспечена работа нашей угольной концессии.
3. Транзит Германия – Япония – наша могучая позиция, что надо иметь в виду.
4. Если спросят о наших отношениях с Турцией – сказать о нашем ответе туркам, а именно: мы им сказали, что отсутствие пакта взаимопомощи с СССР не дает им права требовать помощи от СССР.
5. Если спросят о наших отношениях с Англией, то сказать в духе обмена мнений на даче Ст[алина].
6. Сказать, что нам сообщили о сделанных через Рузвельта мирных предложениях Англии со стороны Германии. Соответствует ли это действительности и каков ответ?
7. На возможный вопрос о наших отношениях с США ответить, что США также спрашивают нас: не можем ли мы оказать поддержку Турции и Ирану в случае возникновения опасности для них. Мы пока не ответили на эти вопросы.
8. Спросить, где границы «Восточно-Азиатского Пространства» по Пакту 3-х.
9. Относительно Китая в секретном протоколе, в качестве одного из пунктов этого протокола, сказать о необходимости добиваться почетного мира для Китая (Чан-Кай-Ши), в чем СССР, м[ожет] б[ыть] с участием Г[ермании] и И [талии], готов взять на себя посредничество, причем мы не возражаем, чтобы Индонезия была признана сферой влияния Японии (Маньчжоу-Го остается за Я[понией]).
10. Предложить сделать мирную акцию в виде открытой декларации 4-х держав (если выяснится благоприятный ход основных переговоров: Болг[ария], Тур[ция] и др.) на условиях сохранения Великобританской Империи (без подмандатных территорий) со всеми теми владениями, которыми Англия теперь владеет, и при условии невмешательства в дела Европы и немедленного ухода из Гибралтара и Египта, а также с обязательством немедленного возврата Германии ее прежних колоний [и немедленного предоставления Индии прав доминиона].
11. О сов[етско]-японских отношениях – держаться вначале в рамках моего ответа Татекаве.
12. Спросить о судьбах Польши – на основе соглашения] 1939 г.
13. О компенсации собственности в Прибалтах: 25 % в один год, 50 % – в три года (равн[ыми] долями).
14. Об эконом [ических] делах: в случае удовлетворительного хода переговоров – о хлебе [90, с. 30–32].
Как видим, список советских пожеланий – требований получился весьма длинным. На двухдневные переговоры Молотов прибыл с повесткой, содержавшей более десяти вопросов, каждый из которых мог бы стать предметом отдельной международной конференции. Москва явно ожидала встретить в Берлине Гитлера и Риббентропа образца 1939 г. – заискивающих перед советским партнером и готовых на любые уступки ему, что и обеспечило феноменальную результативность переговоров годом ранее.
На руках у Молотова, действительно, имелись четыре небьющихся козыря: абсолютное военное превосходство в районе советско – германского соприкосновения; зависимость Германии от советских поставок и предоставленного ей права внешнеторгового транзита; угроза сближения с Великобританией. Однако главным козырем, полагали в Москве, была заинтересованность Германии в советском участии в «пакте четырех». Впрочем, заходить с козырей Молотов не стал, видимо, стремясь придать переговорам тон доверительного союзничества. Вместо этого, он напомнил Гитлеру, что выдающиеся завоевания Рейха в течение последнего года стали возможны благодаря срыву Москвой попытки создания антигерманской коалиции;[181] что за это Берлин остался ей должен, и его согласие на новые советские требования будет лишь восстановлением нетто-баланса в отношениях между двумя державами.[182]
Августовская сделка 1939 г. была, однако, полностью закрыта,[183] обе стороны получили причитавшиеся им территориально-политические дивиденды, и повторно платить Москве за прошлые заслуги Гитлер не собирался. (Еще в